Я сравниваю свои руки с руками Кайма. Мои стали худыми и подтянутыми после восхождения по горам. За три дня на солнце кожа загорела, в то время как ассасин остается таким же призрачно-бледным, как полная луна.

Иногда я забываю, насколько он необыкновенно уникален.

Кайм берет пригоршню грязи и втирает ее себе в лицо. Он немного размазывает ее по волосам и одежде, добавляя для верности несколько обрывков листьев.

— Теперь довольна?

Я моргаю. Так странно видеть его элегантные черты, покрытые грязью. Это ему совсем не подходит, но работает. Никто не сможет увидеть его неестественный цвет лица под всей этой грязью.

— Я так понимаю, что люди регулярно ходят по этому месту, покрытому грязью?

— Голкар — грязный город, — торжественно говорит Кайм, размазывая грязь по моим щекам. — Мы хорошо сольемся с завсегдатаями. Они подумают, что мы искатели сапфиров в речной грязи. — Он обводит мою метку подушечкой большого пальца, его прикосновение нежное, почти благоговейное. — В низинах купание не является обычной практикой. Люди слишком заняты зарабатыванием денег или просто выживанием. Как ты думаешь, почему мидрианцы считают себя такими цивилизованными по сравнению со всеми остальными? Это потому что они не воняют.

— Но они воняют. Просто по-другому. — Волна неприязни накатывает на меня, когда вспоминаю приторные ароматы дворца: чрезмерно сильные духи и затяжной запах табачного дыма, и вонь перегара изо рта, едва маскирующий амбре несвежего пота, доносящийся из-под слоев безвкусного шелка.

Я замираю, внезапно почувствовав тошноту.

— Закрой глаза, — шепчет Кайм, и звук его голоса смывает ужасную вонь внутри меня.

Я закрываю глаза, и он втирает грязь в кожу вокруг моих глаз, стараясь не попасть под закрытые веки. Его длинные пальцы нежные, но в то же время твердые и слегка прохладные на моей коже.

Странно, что руки убийцы могут чувствоваться так хорошо.

— Теперь ты выглядишь почти так же хорошо, как я, — бормочет он. — Хотя от нас обоих чертовски ужасно пахнет.

Я открываю глаза. Кайм улыбается в своей опасно-спокойной манере.

— Ты все еще не показал мне ту ванну с горячими источниками, которую обещал, — ворчу я, когда он принимается за работу, втирая грязь в мои голые руки. Его движения становятся медленными и чувственными. Он ласкает мои предплечья, запястья, тыльную сторону ладоней…

— Я порадую тебя чем-нибудь гораздо лучшим, когда все это закончится. — Внезапно он выглядит по-мальчишески. На его щеках появились ямочки. Удивительно, что такой холодный, безжалостный ассасин как Кайм, мог смотреть на меня так.

Внезапно я понимаю. Это та его сторона, которая не существует ни для кого другого. Эта тайная улыбка предназначена только для меня.

Он берет мои ладони в свои, успокаивающе сжимая их.

— Голкар — опасное место. Вероятно, мне придется совершить там какие-то ужасные вещи, но просто помни, что это потому что я сделаю все, чтобы ты была в безопасности. Если ты увидишь эту мою сторону, не бойся.

Я киваю, в горле у меня образуется комок. Сегодня он собирается кого-то убить. Я чувствую это, словно какое-то мрачное предчувствие.

Но это Срединный Разлом, где слабых съедают сильные, и я не могу судить его за убийство, когда мои руки запятнаны мидрийской кровью.

— Что бы ни случилось, просто оставайся рядом со мной. — Он достает из рюкзака темный шарф и повязывает его вокруг лица, снова превращаясь в грозного убийцу. Так легко забыть, что у него за спиной привязан небольшой арсенал.

Высоко в горах, вдали от цивилизации, мы были просто двумя обычными людьми.

Это было похоже на сон.

Теперь вступает в силу реальность.

— Ты уже замаскирован под всей этой грязью, — тихо говорю я, подавляя дрожь, когда его глаза становятся жесткими, как полированный обсидиан. — Зачем тебе нужна маска?

— Потому что Голкар — это место, которое привлекает худших людей в мире, и кто-то все еще может узнать меня. — Его голос становится холодным, как зимний лед. — Держись поближе ко мне, Амали.

Я киваю. Он поворачивается.

Я следую за ним через вонючее болото, грязь засасывает мои ботинки.

Почему-то я не боюсь

В стране, полной волков, где пожирают слабых, я иду рядом с самым сильным из них всех.

Но даже у сильных мужчин есть свои слабости, и я молюсь, чтобы его не свалил кончик драконьего когтя.

Глава 10

Кайм

Мы идем по узкой тропинке, ведущей в Голкар, проходя через лабиринт колючих кустарников соленой травы, отгоняя бесчисленных песчаных мух, мух-карликов, болотных мух и комаров, а также нескольких проклятых насекомых, которым даже я не могу дать названия.

В этом вся прелесть низин.

Здесь так много чертовых мух. У меня не было возможности оценить это раньше.

По какой-то причине они никогда не кусают меня.

Но на мою бедную пару напали.

Амали идет передо мной, отмахиваясь от мух со своих голых рук, отгоняя их от лица.

Я не могу перестать пялиться на нее.

Даже воняющая и покрытая грязью из болота она сногсшибательна.

Я иду позади нее, потому что это имеет смысл на случай защиты — у меня есть четкое представление о том, что впереди, и ни один нападающий не сможет подобраться к нам сзади, потому что я охраняю тыл.

Быть позади нее имеет и другие преимущества. Я украдкой бросаю взгляд на идеальную округлость ее попки, обтянутой слоем мягкой малиновой кожи.

Не могу перестать пялиться. Одежда, которую я выбрал, подчеркивает каждую мышцу и изгиб, и наблюдение за ее гибким телом, когда она двигается, завораживает.

Со времени нашего похода через горы она немного утратила свою мягкость; ее мышцы стали более рельефными, и она выглядит сильной и стройной.

Она всегда была сильной, но теперь избавилась от того затравленного взгляда, который был у нее во дворце, когда я впервые забрал ее. Она ни разу не пожаловалась, хотя насекомых, похоже, тянет к ее крови гораздо больше, чем к моей.

Держу пари, она кажется им сладкой на вкус, в то время как я был бы только горьким.

Ее кровь, должно быть, невероятно сладкая, потому что, хотя я щедро облил ее руки соком дерева илонги с цитрусовым ароматом, насекомые все еще кусают ее. На коже начинают появляться крошечные красные шишки и отметины.

Я пытался заставить ее прикрыть руки, надев соболиную куртку из Бела, но здесь слишком жарко и душно для такого рода одежды. Даже в середине зимы в низинах может быть влажно. Теплые ветра дуют с моря Люкслан, которое всегда теплое, а еще часты ливни.

Один из них назревает на горизонте прямо сейчас

Собираются темные тучи. Отдаленный раскат грома достигает моих ушей. Ветер начинает усиливаться.

По крайней мере, мухи скоро исчезнут.

Порез на моей щеке горит, и я ощетиниваюсь от собственной слабости. Я проклинаю свою неосведомленность. Амали права. Это не обычная рана. Она уже должна была зажить.

Возможно, драконица знала, что делает, когда поцарапала меня.

Амали оглядывается через плечо.

— Не по этой ли причине ты волновался три дня назад, когда мы стояли на склоне горы и смотрели на далекое море? Из-за этой бури?

Я качаю головой. Она единственная, кто может так хорошо читать меня.

— Ливень редко приносит вред. — Я не говорю ей, что три дня назад стоял на склоне горы и видел вдалеке флот кораблей. Они были слишком далеко, чтобы мог опознать их паруса, но должны были принадлежать либо норхадианскому, либо мидрианскому флоту, потому что пираты не плавают флотилией.

Я планировал реквизировать торговое судно, чтобы доставить нас на мыс Акерион, откуда мы могли бы пересечь сушу до Калабара, но теперь передумал.

Те корабли, которые я видел в океане…

Это военный флот.

Силы мобилизуются.