Мертвая секси-горничная в академии магии… Не о том ты, Рита, всю жизнь мечтала!

Остался один только Морис. Кракен стонал и закатывал глаза, называя доставшееся ему одеяние издевательством над его чувством прекрасного, которое, на мой взгляд, и так немного страдало. Когда и он закончил модное перевоплощение, посмотреть на нас собрались все работники столовой.

– Кажется, у меня наметился конкурент, – шепнула я Рэнди, и он пакостно захихикал. Морис явно вообразил себя Мэрилин Монро и зажимал пышную короткую юбку между ног, краснея, как рак. Белые чулочки на его ногах смотрелись так миленько, что у меня чуть не появились новые комплексы.

– Что? – буркнул Морис, сверля Рэнди взглядом. – Отвернись!

Рэнди показал ему язык, и, вооружившись швабрами и ведрами, мы гордо проследовали к месту отбывания наказания, а я втайне надеялась, что ректора разорвет от смеха при виде нашей ударной чистильной группы.

– Это нас из студентов в уборщики разжаловали? – вдруг спросил Рэнди.

– Мы не уборщики! Мы – клинеры! – фыркнула я, заходя на веранду.

Ой, мамочки…

– Мда, – выдал Морис, оглядывая помещение.

– Это точно наших рук дело? – усомнилась я. – Такое ощущение, что здесь взорвалась цистерна с лечебной грязью.

Я поскребла тряпкой стол и грустно вздохнула.

– Есть идея, – сверкнул глазами гуль. – Снова вызываем шторм, все вымывает наружу, внутри чистота, задание выполнено.

– А про ограничитель ты забыл? Я теперь могу воду только ведрами призывать, – вздохнул Морис. Ему идея понравилась, но, видимо, ректор знал, что мы не захотим возиться тут всю следующую неделю, поэтому подстраховался.

– Что за ограничители? – спросила я. Не видела, чтобы на Мориса и огров что-то надевали. – Что они ограничивают?

– Попробуй догадаться с двух раз, – проворчал Морис и провел пальцем по шее. На коже явственно проступил контур тонкого красного ошейника и тут же исчез. – Способности наши он ограничивает. Повезло тебе, но ничего, еще успеешь примерить, если перестараешься со статуями.

Ма и Чо выглядели сконфуженными, наверное, на них такие ошейнички тоже были. Честно говоря, попахивало не академией, а тюрьмой строгого режима.

– И ты теперь совсем ничего не можешь? – уточнила я.

– Ну почему ничего? Кое-что могу, – протянул Морис и подмигнул мне. – Но не хочу. Хочу закончить со всем поскорее и рожи ваши не видеть больше.

Я тоже не горела желанием водить дружбу с ходячими моллюсками, поэтому предпочла переключить внимание на решение нашей общей проблемы.

– Еще идеи есть? – без особой надежды спросила я. Сейчас бы очень пригодился какой-нибудь лайфхак по устранению последствий стихийного бедствия за полчаса, но от ютуба я отлучена раз и навсегда.

– Мыть! – решительно заявил Ма, и они с братом схватились за ведра и швабры так яростно, что мы в едином порыве отшатнулись. Попадешь под горячую руку – замоют до смерти.

И так началось мое обучение в Академии Небытия. Со швабры, белого чепчика и ноющих парней в женских платьях, от которых (и парней, и платьев) было больше вреда, чем пользы. Лучше бы просто дали умереть спокойно…

– Вот! – Морис гордо продемонстрировал полное пластиковое ведерко жизнерадостно желтого цвета. – Получите, распишитесь.

Ведро уволокли, а на его место поставили новое – красное в горох.

– Вы издеваетесь?! Я вам что, водокачка?

Судя по хмурым взглядам, если не заткнется, будет и водокачкой, и половой тряпкой, и грушей для битья, если припрет. Морис посыл понял и со вздохом простер над ведерком ладонь, из которой зажурчала струйка воды.

– Что-то напор у тебя так себе, – не удержалась я от подколки. Морис нервно дернулся, и струя промазала мимо ведра и окатила ноги Чо. Готова поклясться, по террасе прошелся могильный сквозняк.

– Не понял? – прогудел Чо, и Морис беспомощно шлепнулся на задницу, прямо в облако из белого пышного подъюбника.

– Это недоразумение… – начал он уже совсем не так дерзко, как обычно. Видать, инстинкт самосохранения есть даже у двуногих осьминогов. Но Чо был бы не Чо, если бы прислушался к его бормотанию.

– Ты че?! – взревел он и сломал швабру пополам. – Не понял. Ты че?!

Бедность словарного запаса обильно компенсировалась легкостью, с которой он смял ведерко, наступив на него. Морис ловко пополз назад, не вставая с пола и отталкиваясь тремя щупальцами, вылезшими из-под подола. Радиус пустоты вокруг огра резко увеличился.

– Ты его взбесил! – прошипел Рэнди, как будто еще никто этого не заметил. – Ты кретин совсем?

Морис скривился, и в следующую секунду об голову Чо сломалась еще одна швабра, на этот раз принадлежавшая его брату. Назревала битва титанов.

– Давай сюда, – Рэнди поманил меня под прикрытие перевернутого ранее стола, но рыть окопы не понадобилось. Получив воспитательный подзатыльник (от которого я бы скончалась на месте второй раз), Чо присмирел, но встала новая проблема – чем продолжать уборку, если у нас минус три инструмента?

– Вы меня в гроб загоните, – вздохнула я, но все почему-то подумали, что это забавная шутка.

За час нашей мокрой возни веранда явно не изменилась в лучшую сторону. Часть мебели мы, конечно, поставили на место, но грязь была так мастерски размазана по всем поверхностям, в том числе и вертикальным. Даже с потолка пару раз сорвались жирные коричневые капли, похожие сами знаете, на что. Мы организовали неширокую полосу относительно чистого пола, а тут еще и тощая задница Мориса немного поработала во славу общего дела. Но этого было мало. Нужны радикальные действия.

– Насколько радикальные? – осторожно уточнил Рэнди, и я поняла, что начала рассуждать вслух. Змейка возле левого уха заинтересованно зашипела, тоже ожидая продолжения.

– Ну, например, – я нашарила взглядом уцелевший стул и села, – знаете поговорку, что клин клином вышибают?

– Нет! – Рэнди аж подскочил.

– Сейчас объясню…

– Нет, это значит, что план мне не нравится.

– Но я его еще не сказала.

Рэнди поежился, но меня неожиданно поддержал Морис.

– Пусть говорит. Без экстренных мер мы будем зависать тут до конца обучения вместо завтрака, обеда и ужина. А я вообще-то надеюсь поскорее отделаться от вашей компании.

Рэнди показал ему язык.

– А мы от твоей, каракатица ряженая.

– Трупоед конопатый.

– Моллюск беспозвоночный!

– Трупоед…

– Повторяешься! – перебил Рэнди с пакостным смешком, и мне пришлось-таки вмешаться.

– Дамы, держите себя в руках, – попросила я, и «дамы» виновато скомкали белые переднички. – Я все сделаю сама, и в идеале нам понадобятся только веники и совки.

– Звучит слишком уж оптимистично, – напрягся Морис. – Я не против попробовать, но, если что, я умываю руки.

Мы знакомы несколько часов, но мне уже кажется, я знаю его как облупленного – скользкий гаденыш, вот он кто. Нацепив на лицо милую улыбочку, я кивнула.

– Отлично. Уверена, в умывании тебе нет равных.

Мы скрестили взгляды, и Морис вернул мне улыбку еще слаще и умильнее моей.

В итоге я кратко посвятила товарищей по бригаде в свой дерзкий план, и он, естественно, вызвал недоумение. Почему? Да потому что двое из оставшихся троих слушателей его попросту не поняли!

Я попросила всех встать на чистые поверхности и, когда парни вскарабкались на столы, принялась за работу. Я – горгона, обращаю живых в камень и т. д., и т. п. А что будет, если я превращу в камень не людей, а, скажем, грязь?

Если представить, что обычная магия – это тонкий механизм, налаженный и сложный, то моя магия – это дубина, которой я размахивала, как умела. Первый день в новой ипостаси, чего вы хотели? Я встала на чистый пятачок пола и погрузила ладони в толстый слой подсохшей грязи. Змеи заинтересованно зашипели, и я ухватилась за этот звук, создавая в голове четкий образ того, что хочу получить. Предыдущий опыт доказал, что моя «дубина» ого-го как работает, так что нет причин, почему не сработает сейчас. Я резко выдохнула, и по террасе прошла дрожь. Столы закачались, парни на них взволнованно загудели, но я уже видела, что процесс пошел.