— Мы из сыскного, — негромко сказал штатский.

В комнате на диване и прямо на ковре, скрестив ноги, сидели шесть или семь горцев. Двое охраняли их. Горцы даже не взглянули на вошедших. Только седобородый старик в синем бешмете словно бы стрельнул черными глазами из-под лохматых бровей. Павел решил: это и есть Лотиев.

— Что же вы не здороваетесь? — ехидно спросил штатский.

— Не понимаю, господа, — голос Павла прозвучал резко и сухо, — что вам угодно от меня?

— К кому вы шли?

— К знакомому, который остановился где-то в гостинице.

— Кого вы знаете из этих?

— Повторяю, господа…

— Кто покупал оружие? Старик?

Вот оно что! Павел и раньше догадывался — деньги Урусхан получает не от отца… В казарме пропадают винтовки. А за продажу их — смертная казнь…

— Я не желаю разговаривать в таком тоне! — Павел напрягся, чтобы не дрогнул голос, а сам соображал лихорадочно: «Задержать меня они не имеют права… Улик у них нет».

Верзилы переглянулись. Тот, кто был, видимо, старшим засады, сказал:

— Пойдемте со мной в участок!

— В участок — да. Если нужно. С вами — нет. Я не арестованный и не потерплю, чтобы меня конвоировали. Дайте адрес.

Оказавшись на улице, Павел вздохнул с облегчением: теперь есть время подумать. Он несколько раз оглянулся. Двое шли сзади, стараясь остаться незамеченными. От них можно отделаться: свернуть в проходной двор, прыгнуть в трамвай и уехать в школу. Но это не выход из положения. Раз бежал, значит, виновен. Будут искать особенно рьяно и найдут… Следовательно, надо не признаваться ни в чем, не давать даже маленькой ниточки… Искал своего знакомого, и все!

Юнкер Белов, насвистывая на ходу, лихо козырял встречным офицерам. Топоча сапогами, вбежал на крыльцо участка. Вошел к дежурному, спросил с улыбкой, куда может обратиться по своему делу. Дежурный тоже улыбнулся и сказал, что ему звонили и что они постараются быстро все выяснить.

Вскоре привели кавказцев. Их обыскивали на глазах у Белова и у каждого обнаружили толстую пачку денег. Особенно много нашли у Лотиева, деньги зашиты были в подкладку, лежали под стелькой мягких горских сапог.

По требованию дежурного Павел написал короткое объяснение, потом, выполняя его просьбу, без колебаний вывернул карманы. В них было неотправленное письмо матери, носовой платок, несколько револьверных патронов…

Только увидев, как насторожился, перестал улыбаться дежурный, Павел понял свою ошибку.

— Зачем вам патроны?

— Завалялись после учебной стрельбы, — пожал он плечами. Павел не лгал, и было особенно обидно, что эта мелочь может послужить основой для обвинения.

— Зачем вы взяли их в город? — настаивал дежурный. — Как образец товара?

— Послушайте, — ответил Белов, — я двадцать раз мог выбросить их, пока шел сюда. Я не стал бы выворачивать перед вами карманы. Можете вы это понять?

— Да, — сухо кивнул дежурный, пряча патроны и объяснительную записку в ящик стола. — Я вас понимаю. Но вам придется все же пройти в управление военного коменданта.

2

Старая армия распадалась. Одни уходили к белым, другие к красным. Часто бывало: исчезал юнкер, и никто не удивлялся этому. Может, домой отправился, может, еще куда. Павла тоже тянуло в родные места, в Шую, Иваново. Уехал бы и он, да поздно: путь на север перечеркнула линия фронта. И вообще выбраться из города было почти невозможно. Везде патрули, заставы… Павел подумал об этом, когда оказался в комнате адъютанта военной комендатуры — хмурого, озабоченного офицера с аксельбантами генштабиста. Офицер то и дело выходил по своим делам, а юнкер Белов оставался возле стола, заваленного бумагами. С самого края лежала стопка бланков — это были пропуска на выезд из Ростова. Только впиши фамилию — и путь открыт.

У Павла совершенно не было опыта в таких делах, и он, конечно, сразу попался. Едва взял бланк — появился адъютант и начал кричать, что это преступление, что за это отдают под суд и он немедленно доложит генералу.

Возмущенный адъютант скрылся за высокой дверью. Слава богу, есть время взять себя в руки!

Когда в приемную вышел комендант, Белов был уже внешне спокоен.

У генерала Богаевского, одного из организаторов белой армии, были дела поважней, чем прегрешения какого-то юнкера. Богаевский сел в кресло, привычно тронул рукой холеные усы и устало произнес несколько фраз о порядочности, о благородстве, о том, как важно быть честным. Вероятно, адъютант сообщил ему только о попытке взять бланк, забыв вгорячах, почему Белов оказался здесь.

Нотацию свою генерал Богаевский закончил вопросом: для какой цели юнкеру понадобился бланк пропуска?

Павел успел приготовить ответ.

— Бланк мне совершенно не нужен, — сказал он. — Мне надоело стоять и ждать. Оперся рукой о стол и от скуки читал бумаги. Вот так, — показал он.

Узкие равнодушные глаза Богаевского на секунду оживились. Посмотрел, словно оценивая. Потом кивнул:

— Доложите обо всем командиру роты. Надеюсь в будущем услышать о вас хорошее. Можете идти, юнкер Белов!

3

Выслушав Павла, Урусхан решил: надо бежать. Продажей оружия займется контрразведка. Лотиев и другие осетины арестованы. Белов на подозрении. Установить связующее звено в этой цепи нетрудно. В школе знают о приятельских отношениях Белова и Меликова.

Тут же, на квартире, Урусхан дал Павлу документ на имя Базарки Дагоева, которому разрешалось ездить из Владикавказа в Ростов и обратно.

Школа прапорщиков помещалась в здании Екатерининской женской гимназии. Оба приятеля, не заходя в помещение, обогнули дом и спустились в подвал. Урусхан открыл дверь в маленькую клетушку, потом запер ее изнутри на ключ, на ощупь опустил полог, сделанный из одеяла, и зажег лампу. Павел увидел четыре больших чемодана и десять винтовок возле стены. Урусхан молча принялся разбирать одну из них. Павел взял другую.

Работали быстро и умело. Каждую деталь обертывали тряпьем и укладывали в чемодан. Павел спросил негромко:

— Зачем рисковать?

— Как зачем? — прищурился Урусхан, обнажив в злой усмешке белые зубы. — Джигиту конь нужен, винтовка нужна. Конь в горах есть, винтовки нету. За нее большие деньги дают. За винтовку в горах жизнью платят.

Упаковав оружие, приятели поднялись в казарму, доложили дежурному о прибытии. Теперь надо было уйти, причем уйти так, чтобы их не хватились, по крайней мере, до завтрашнего утра.

Юнкерам запрещалось пользоваться уборной для преподавателей гимназии, дверь ее была забита крест-накрест досками. Но гвозди легко вынимались, и все юнкера знали это. Через окно уборной можно было спуститься в сад. Очень удобно для тех, кто шел на свидание или по другим делам тайком от начальства. Воспользовались этой лазейкой и Белов с Меликовым.

До вокзала добрались без происшествий, никто не спросил у них документы. Урусхан купил билеты до Владикавказа. Чемоданы сдали в багаж.

4

В шести километрах от станции Беслан, на берегу быстрой речки приютился аул Зильги. Старые сакли из плитняка стояли рядом с деревянными домами. По склонам гор темнели леса, вдали упирались в небо заснеженные вершины.

Большая семья Меликовых жила не богато, но и не хуже других. Урусхан со смехом признался Белову, что сам распускал слухи о княжеском происхождении. Больше уважения, начальство относится благосклонней. В Дикой дивизии многие горцы выдавали себя за аристократов. Попробуй проверь — Кавказ далеко…

Павел не мог понять, на какие доходы живет семья. Никто в ней не работал. Отец Урусхана — Умар подолгу судачил о чем-то со стариками, аккуратно совершал утренний и вечерний намаз. Старший сын, рыжий Хаджи-Мурат, вел хозяйство, ухаживал за скотом. Ему помогали жена и малолетние дочери. Два других сына, нагловатый красавец Гафиз и застенчивый юноша Дзан-Булат, откровенно бездельничали: ели, спали, джигитовали со своими сверстниками.