Ну это бред какой-то. Он что, пост держит? Воздержание в голову дало? Похотливое животное. И меня тянет в свою жизнь, полную разврата!

- Послушай, давай решим это недоразумение по-хорошему, - примирительно начала я, - мне бы очень не хотелось люто ненавидеть человека, который когда-то спас мою жизнь. Мы ведь можем решить эту проблему по-дружески?

- А что мне за это будет?

- А что ты хочешь? Банковские счета? Машины? Дома? Я думаю, что мама даже согласится разделить все пополам. Это, конечно, несправедливо, но в благодарность за мое спасение...

- Ты правда думаешь, что меня это интересует? - изогнул брови Давид и качнул головой, не сдержав смешок.

- Нет? Тогда зачем ты подделал завещание?

Он потянулся к моим волосам и задал встречный обескураживающий вопрос:

- А зачем ты покрасилась? Блондинкой ты мне нравилась больше.

Я насмешливо фыркнула и отвела взгляд в сторону. Бестактный чурбан, неспособный ценить прекрасное.

- Ну да, ну да. Я помню, что в твоём вкусе выжженные перекисью блондинки, - отступив на шаг, я прервала контакт между нами. Руку, которой Давид вероломно нарушал мои личные границы, он всунул обратно в карман и устало вздохнул. Перекатился с пятки на носок, разглядывая идеально начищенные туфли, и продолжил гнуть свою линию:

- Я все ещё жду ваших предложений. Что маленькая наследница готова отдать мне взамен? - мужчина взглянул на меня исподлобья, прищурил глаза и прошёл к рабочему столу. Уселся в кресло, по-мужски раскинув ноги, и приложил пальцы к чувственным для мужчины губам, оперевшись локтем на кожаный подлокотник. Я против воли зависла на его медвежьей лапе и длинных пальцах, задумчиво потирающих щетину волевого подбородка. Красивые руки. Я бы даже сказала сексуальные. Широкая ладонь с вязью вен, уходящих под рукав рубашки, крепкое запястье с часами, перстень на мизинце... Проклятые фетиши не дают спокойно жить...

На несколько секунд я прикрыла глаза, скидывая с себя флёр его притягательности. Аня, сконцентрируйся на его недостатках. Их же полно! Все это просто обертка, внутри плод не так сладок, как может показаться...

Снова взглянула на него и поняла, что попытки договориться с собой бессмысленны. Сердце прыгало от горла к желудку, а иногда и вовсе отпускалось в пятки, при том с бешеной скоростью гоняя кровь. И это он всего лишь на меня посмотрел... но как он это делает...

Прищуренный, медовый взгляд, оттенялся смоляными ресницами, делаясь настолько откровенным и многообещающим, что по спине ворохом ползли мурашки, пощипывая кожу электрическими разрядами. Взгляд дьявола, искусителя. Он так смотрит, будто уже снял с меня все лишнее и теперь тянется к трусикам. При этой мысли лицо моментально вспыхивает, в комнате становится душно. И это при работающем-то кондиционере.

Я скрестила руки на груди, пытаясь спасти себя от его бешеной, животной энергии. Повышенный уровень тестостерона в комнате буквально перехватывал мое дыхание. Безвольное тело охотно предавало, благо хотя бы мозг усиленно работал, отбиваясь от низменных порывов. Нужно довести дело до конца и поскорее уйти.

- Что я могу предложить тебе кроме денег? - невинно пожала плечами, разглядывая глянцевые золоченые носки своих бежевых туфель.

- Себя, - как ни в чем не бывало предположил он.

Я подняла на него взгляд и расхохоталась. Нет, не от веселья. Это просто нервное. Что-что он сейчас сказал? Серьезно?

- Ты в своём уме? - мое напускное веселье разом превратилось в сосредоточенность и внимание. Все жизненные силы я направила на врожденную эмпатию, дабы считать то, что чувствует этот мужчина. Ну, кроме возбуждения, конечно. Тут эмпатом быть не надо, по ширинке все видно.

Господи, Аня, зачем ты смотришь туда?!

Я прикрыла глаза одной ладонью, будто в отчаянии и смятении от тупиковости нашего диалога, но на самом деле принудительно запрещая себе смотреть на мужчину.

А если серьезно. Не могут же все его действия и поступки диктоваться исключительно животной потребностью? Что-то же ещё должно быть? Ведь должно, да?

Между тем, отрекаться от своих слов Давид не собирался. Так же задумчиво глядел на меня, но теперь вальяжно развалившись в кресле и сцепив руки замком на уровне живота.

- Полагаешь, бизнес отца и все банковские счета того не стоят?

- Секундочку, давай сразу на этом этапе уточним. Ты всерьёз предлагаешь мне продать своё тело?

Он поднялся со своего места и размеренным шагом приблизился ко мне, взвешивая ответ. Мой обманчиво спокойный тон и лёгкая улыбка на губах, вероятно, ввергли его в короткое замешательство. По крайней мере, на лице этого двухметрового лося отображалась бурная мыслительная деятельность.

- Верно, именно это я и предлагаю, - вкрадчиво пробасил он, сократив между нами расстояние практически до нуля.

- Ах, вот оно что, - доброжелательно протянула я и-таки влепила с размаху ему хлёсткую пощёчину. Давно напрашивается. Он даже не моргнул. Как стоял совершенной статуей, так и остался. Только желваки на скулах заиграли и глаза заблестели чем-то тёмным, нехорошим. - Я никогда не лягу в постель с таким мерзавцем, как ты. Запомни это. Лучше удавлюсь. Встретимся в суде, Давид Юрьевич.

- Как пожелает маленькая наследница, - догнало меня тихое у самой двери.

Из его дома я вылетела, как пробка под давлением. Ладонь горела от хлесткого удара, впору лёд прикладывать. Внутри ураганом закручивались чувства. Ярость и гнев на него за столь беспринципное, беспрецедентное, отвратительное! предложение; и злость на себя за то, какие ощущения, какие мысли этот козел ухоженный во мне пробуждает. Это же просто кошмар! Как можно позволять себе млеть и таять лишь от одного его взгляда? Чистой воды предательство самой себя и своей семьи! Нет, нет и ещё раз нет! У него же нет ни капли уважения к женщинам. Он же видит в слабом поле только объект для утех. В добавок, он принимает меня за одну из эскортниц! Из ума что ли выжил?! Хамло невоспитанное.

«Лексус» стоял там, где я его оставила, поблёскивая белыми бочками. Шла быстро, даже немного подскакивая от скорости. Каблуками выбивая соответствующий ритм. Цок-цок, цок-цок. Открыла водительскую дверь и когда садилась, незаметно взглянула в сторону дома.

Разумеется он смотрит. Ноги на ширине плеч, руки по-прежнему в карманах, голова чуть запрокинута назад. Поза расслабленная, самоуверенная. А взгляд... отсюда вижу - победителя.

Да пошёл ты, Давид Юрьевич.

Хлопнула дверью и завела мотор. Фиг я буду изощряться и задом сдавать. Развернулась прям по этой чудесной поляне, да поехала, сминая и вырывая клочьями свежевыстеланную газонную траву.

Уже на выезде из коттеджного посёлка я вдруг поняла, что не спросила у него про долги. Вряд ли бы он, конечно, рассказал что-то внятное, ибо даже на простые вопросы отвечать не торопился. Но все же... как теперь узнать? На секунду подумала вернуться и допросить повторно, но лучше нам избегать общения... По крайней мере, пока я не возьму себя в руки и не возненавижу его до нужной степени.

Все ещё в голове плохо укладывалось и даже немного не верилось, что он оказался способным на столь гнусный поступок. Да, он заносчивый и высокомерный с раздутыми самомнением, но не подлый. Подлости в нем я точно прежде не замечала. Даже наоборот, он казался мне слишком искренним и честным. Особенно тогда, когда напротив нужно было бы недоговорить, схитрить или уж солгать во благо. А он - нет. Прямолинейный и упёртый, рубящий правду, даже если она не в его пользу.

Так случилось и в тот день, когда я застала его с жгучей красоткой. Ну как застала?... Случайно зашла в кабинет, пока куковала в его доме после ранения. Мне тогда только показалось, что между нами что-то заискрило. Но... размазанная красная помада на его губах, расстёгнутые брюки и охающая-ахающая полуголая блондинистая дама в непосредственной близости свидетельствовали об обратном. Помню выскочила оттуда со сверхзвуковой скоростью и вернулась к себе в комнату. Но я даже не думала плакать или страдать из-за него. Да, горько. Да, неприятно. И даже немного обидно. Но ведь я сама виновата, что обелила его в своих рассуждениях. Впечатление о нем с самого начала сложилось что ни на есть правильное: невоспитанное хамло, повеса, бабник и жуткий нарцисс. И менять его, значит обмануть саму себя.