Жёлтый стикер уже манит к себе, призывая прочитать его.
Взгляд бегает по аккуратному почерку.
«Добрый вечер. Можем ли пересмотреть мой график работы?» – читаю первые слова.
Не понял. Что за хрень?
Уже мысленно увольняю дерзкую домработницу. Она у меня второй день, а уже просит о другом графике.
Читаю дальше.
«Дело в том, что все дела я заканчиваю до четырёх. Иногда раньше. А потом сижу без работы. И эти часы безделья ведь оплачиваются. Мне не хочется получать зарплату за то, что я просто сижу на стуле. В первую очередь, это ваши деньги. И моё время»
Нахмурившись, пытаюсь понять, что не так с её временем и зачем она сидит здесь до вечера.
До этого момента я думал, что она просто медленная. Квартира большая, не успевает. Да и готовка ведь не пять секунд занимает.
И вообще, я не говорил, что с Лаки надо гулять. Это только если у меня сильно горит и не получается сходить с ним на улицу.
Чёрт, выходит, с моим хитрожопым псом гуляют четыре раза в день? А он пользуется этим?
Я ещё удивляюсь, чего это он ничего не метит, бегает радостный, зарываясь в снег. А он все свои дела уже сделать успел.
Лиля, чёрт, ничего толком не сказала.
Пока звоню помощнице, чтобы высказать претензию по поводу её косяка – пишу на новом стикере свой номер телефона. Поговорю завтра с домработницей сам.
Глава 11
– Не хотю, – булочка капризничает, поджимает пухлые алые губки, дуясь. Скрещивает ручки на груди, плюхаясь на лавочку в детском садике. Розовые щёчки после холода делают её ещё милее, особенно когда она такая надутая. – Маму хотю.
Развязываю верёвочки на шапке, ласково произношу:
– На выходных я вся твоя. А сейчас маме денежку делать надо. Чтобы Вареньке того медвежонка купить. Помнишь его?
Какое у неё восхищение было при виде плюшевого медведя… Он большой, в половину моего роста. А для малышки – вообще гигант. Варька от него взгляда отвести не могла. Очень его хотела. И когда мы уходили – чуть не заплакала.
Но я пообещала себе, что сделаю ей подарок. Новый год ведь скоро…
– Дя, – шмыгая носом после улицы, опускает взгляд на свои сапожки с остатками снега.
– Он же тебе нужен? – приглаживаю растрёпанные волосы и заправляю за ушки. Два озорных хвостика скачут из-за того, что дочка отрицательно качает головой.
– Мама нуна.
Где-то между рёбер неприятно и больно стучит.
Мне никогда стыдно не бывает за свои поступки. Сделала и сделала. Ничего не изменить.
Но я чувствую себя такой виноватой и разрушенной, когда думаю о том, что дочке меня не хватает. Она ведь маленькая ещё, ей не объяснишь, что нам нужно что-то кушать и где-то жить.
Хотя сейчас стало проще. Особенно после того, как я закрыла кредит, из-за которого даже толком отоспаться не могла, бегала на работу по выходным.
Благо, это в прошлом. И я правда стараюсь выделять больше времени малышке. Но… Ей и этого недостаточно.
Ужасная я мать.
Хватаю её за ладошки в варежках.
Слегка сжимаю крохотные пальчики и убедительно шепчу:
– Нужно немного потерпеть, малыш. Я постараюсь забрать тебя сегодня пораньше, – целую её в лобик, лишь бы не видеть этих поглощающих карих глаз, полных слёз.
Снимаю варежки, случайно задеваю холодными пальцами бархатную кожу.
– Олёдние, – взволнованный тон малышки обескураживает. Как и её следующее действие. Протягивает обеспокоенно мне свои варежки. – Ня.
Опять становится так невыносимо больно, что хочется сдохнуть.
Не заслуживаю я её.
– Моё ты солнышко, – не могу удержаться и не поцеловать её в носик. – Это твои. Если я заберу их, то ты замёрзнешь на прогулке.
Она с сожалением опускает взгляд на варежки, будто всё понимая.
– Веста Игоревна, – доносится до меня знакомый голос воспитательницы. Мельком смотрю на неё, спрашивая взглядом, что ей нужно. – Мы можем поговорить?
– Да, конечно, – подскакиваю с корточек, попутно расстёгивая молнию на розовом детском комбинезоне. Стаскиваю сапожки. И это напоминает мне о наглом незнакомце, от которого я сбежала. Ой, хватит. Мы даже не увидимся. – Что-то случилось?
– Мы собираем деньги на шторы.
– Опять? – не скрываю своего негодования. – Мы же сдавали два месяца назад.
Я что, похожа на машинку, печатающую купюры? Или по мне видно, что я жена миллиардера?
– Дети, – неловко произносит, пожимая плечами.
– Шторы явно портит не мой ребёнок, – хмурюсь, глядя сверху вниз на пытающуюся снять комбинезон Варю. Старается, хотя получается плохо… – Я не буду на это сдавать, вы уж извините.
Недовольство в глазах воспитателя растёт в геометрической прогрессии.
– Ладно, – пренебрежительно летит от неё. – Не забудьте оплатить садик перед Новым годом. И сдать на охрану.
Чуть не вою.
Конечно! Я забыла про самое главное!
То квартира, то теперь садик…
– Я поняла, – устало потираю переносицу. – Оплачу до конца месяца.
Возвращаю всё внимание к дочери, которая уже копошится в моём рюкзаке. Прошу её этого не делать. Застёгиваю молнию, помогаю булочке переодеться и передаю воспитательнице.
Сердце сжимается, когда вижу грустный взгляд и крохотную ладошку, что машет мне на прощание.
Вздохнув, закидываю рюкзак на плечо и мчусь на работу.
Интерес подогревает меня и придаёт скорости. А всё из-за моей вчерашней записки.
И в сегодняшнюю холодину я даже не замерзаю, пока бегу на метро, а дальше – к дому Юсупова. Там меня встречает всё то же самое, что и вчера.
Гиперактивный Лаки.
Привычно недопитая кружка кофе на столе.
И стикер.
Читать страшно.
Но неведенье убивает меня сильнее, чем возможные последствия от неприятных слов. Уверена, босс успел послать меня куда подальше…
Срываю листок и туплю, прочитав на нём номер телефона.
Это что? Контакты биржи труда?
Или…
Его рабочий? Личный вряд ли даст.
Да пофиг, какой.
Для связи же? Для связи. Вот и позвоним.
Возвращаюсь в просторный коридор, лезу в рюкзачок за телефоном. И вместо него нахожу что-то мягкое и розовое, с рисунком снежинки в самом центре.
Достаю крохотную варежку на верёвке и неосознанно улыбаюсь.
Так вот чего Варя рылась там… Маме варежки оставила, чтобы руки не были холодными?
А ей в чём гулять идти потом? Ладошки же замёрзнут. Вот же дурашка!
Ладно, что-нибудь придумаю. Может, завезу перед прогулкой. А пока хватаю телефон, набираю номер, написанный на листке. Подношу смартфон к уху, ощущая какое-то странное волнение.
Тут же сбрасываю.
А вдруг я отвлеку Юсупова от дел? Он на работе. И явно очень важной. Он же богатый, значит, и бизнес серьёзный. Об этом я сужу по квартире. Она у него огромная, двухэтажная, прямо как в кино. Да и район непростой… Пока бежала на работу, мне показалось, что видела одну знаменитость у соседнего подъезда.
Но зрение у меня плохое, могла и ошибиться.
Чтобы не вызвать гнев начальства, пишу сообщение.
«Доброе утро. Это Веста, домработница Юсупова. Я нашла этот номер на столе»
Сухо, чётко и по делу.
Отправляю.
Оставляю телефон и проверяю холодильник.
Ужин съеден…
Вот бы ещё босса к завтракам приучить… А то только кофе. Он вреден на голодный желудок. Нужно будет нарезать ему бутербродов. Или… Есть у меня один рецепт вкусной яичницы с грибами. Ему должно понравиться.
Достаю продукты, но чуть не роняю тарелку на пол от разлетающегося по комнате звонка.
А?
Смотрю на экран телефона.
Номер, которому я написала пару минут назад, высвечивается на дисплее.
Отставляю тарелку и, хватая смартфон со стола, прижимаю к уху. Не успеваю даже поздороваться. Вибрирующий суровый голос, на мгновение кажущийся знакомым, проникает приятной мелодией в уши.
И я теряюсь от строгой фразы:
– Добрый. Веста? Домработница?
Ничего не нахожу умнее, как выпалить:
– А как вы узнали?
