– А… М-м. А? – Тристан не знал, как заявить о своем пробуждении. – Эм. Джентльмены…

Но они не слышали его попыток привлечь внимание. Только душевнее запевали.

– Хм, ясно, – пробубнил Тристан. А потом прочистил горло и сказал уже громче: – Добрый вечер!

Они разом замолкли. Ситцевый рыцарь взобрался по руке Рошана и встал на его плече, нависнув над Тристаном.

– Проснулись-таки! Как вы себя чувствуете?

– Благодарю, отдохнувшим, – ответил Тристан и попытался выпрямиться в своем коконе. Мышцы неприятно отозвались тянущей болью, какая бывает после долгого пешего похода и сна на сырой земле. – Но я бы предпочел слезть и дальше идти пешком.

Рошан остановился, некоторое время копошился с узлом на груди, а потом предупредил:

– Отпускаю.

Тристан спрыгнул на землю. Вместе с ним из плащ-палатки выпали его деревянный меч, планшет и фляга с водой. Он принялся это торопливо собирать и вешать на себя.

– Идти осталось всего ничего, – сообщил Рошан, наблюдая, как суетится Тристан.

– Что мне стоит знать, когда я приду к феям? – спросил Тристан, засовывая меч между ремнем и подсумком.

– Что вас туда, конечно, никто не пустит, – ответил истукан. – Феи живут общиной и не приемлют чужаков. Скорее всего, ваша дама выйдет к вам сама.

До холмов они дошли быстро, как и обещал Рошан. В лесу было уже сумрачно, но на открытой долине солнце все еще освещало молодую траву под ногами. Они пришли. Тристан понял это по тому, как внезапно зеленый покров сменился пестрой палитрой полевых цветов, кустов и ягод. Издали к ним приближались три фигуры. Тристан и не заметил, откуда они взялись. Но он легко узнал фею в фиолетовом платье и ускорил шаг. Он сам не заметил, как сорвался на бег, и был так счастлив, что и она бежала навстречу. А потом они оба резко остановились на расстоянии протянутой руки. Она была рада его видеть. Тристан не сомневался в этом. Фея только пару раз бросила заинтересованный взгляд на истукана. Она восхищенно смотрела на Тристана, и он бы остался так стоять под ее взором, но вперед вышел Рошан.

– Здравствуй, девушка! Я – Рошан Эскалотский, которого ты велела призвать. И этот Тристан перед тобой выполнил приказ. Я рад вернуться к феям и служить моему роду, – торжественно заявил он, в поклоне распахнув руки – одну с мечом, другую с щитом.

– Приветствую, великий Рошан! – она кивнула ему в знак признательности. – Народ фей заждался тебя.

Девушка показала рукой за свою спину, приглашая его следовать к двум женским фигурам, оставшимся стоять вдалеке. Рошан поклонился Тристану, сказав на прощание: «Будь счастлив, юноша! Ты знаешь, где меня искать», – и направился к женщинам. Когда все трое превратились в точки на горизонте, а потом словно бы растворились в воздухе, фея заговорила с Тристаном:

– Это была Джорна, старшая леди Гормовой долины. Она провидица. И моя бабушка.

Тристан пожалел, что не разглядел ее. Ему хотелось больше знать о его даме. Фея смущенно добавила:

– Она захотела посмотреть на тебя. На того, кто смог пробудить идола Рошана.

– Я сам до последнего не верил, что у меня получится.

– Но у тебя получилось, – сказала она тихо, с теплой улыбкой. – Мое имя Мэб. Мэб Ронсенваль.

Время замерло над Тристаном, над всей долиной. Чистый прохладный ветер холмов робким дуновением касался их волос и кожи. Сдержанное тепло последних лучей, их огненные блики на ее тугих косах, запах множества трав и цветов, трепетное жужжание радужных стрекоз, кружащих парами.

– Но все зовут меня Ронсенваль. Мэб – это наследное имя, – добавила она и провела пальцами по ежевике на шляпке, отогнав пчелу.

Стрекозы, цветы, косы, лучи, Ронсенваль. Тристан потянулся к поясу, достал меч и опустился на одно колено.

– Послушай, я не уверен, что все делаю правильно. Я еще не прошел акколаду. Я ведь еще не рыцарь, – Тристан собрался с духом. – Я – Тристан Трувер, послушник Ордена пальеров, здесь и сейчас вверяю свое тело, знания, умения и меч, что имею, в услужение тебе, Мэб Ронсенваль. Клянусь, что…

Он не знал, как послушнику следует приносить клятву верности леди. Строго говоря, это было совсем не по правилам. Сначала полагалась присяга Ордену, после – королю, и, если к этому шло, в конце концов – даме. И клятва звучала так, что рыцарь обещал не давать более обетов. Но Тристану предстояла еще акколада и, скорее всего, присяга монарху. Сейчас он жонглировал в уме словами, выстраивая их в клятву, которую до него никто не давал.

– Клянусь, что не найдется другой женщины, которой я вручу свою бесконечную верность. Если слова мои не оскорбили тебя, если принимаешь ты мою службу, назови сейчас меня своим рыцарем.

Тристан подумал, что странно было бы сказать «своим послушником», и протянул ей меч. Но Ронсенваль осторожным жестом отодвинула меч от себя и покачала головой. На миг сердце Тристана сжалось от испуга, но он знал, что это часть ритуала.

– Я – Тристан Трувер, послушник-пальер, вверяю тебе свои тело, знания и умения, и меч, что имею, в услужение, Мэб Ронсенваль. Примешь ли ты мою службу?

Она снова оттолкнула меч. Так дама проверяла искренность намерений рыцаря и его умение держать себя в руках. Тристан набрал полную грудь воздуха и уверенно, громогласно, так, чтобы слышали все свидетели в долине – Ситцевый рыцарь, стрекозы и пчелы, – произнес:

– Я, Тристан Трувер, послушник Ордена пальеров, здесь, сейчас, вверяю тебе, Мэб Ронсенваль, свои тело, знания, умения и этот меч. Клянусь, что не будет другой женщины, которой я вручу свою верность. Если принимаешь мою службу, назови сейчас меня своим рыцарем.

И Ронсенваль взяла из его рук деревянный меч.

– Я принимаю твою службу, Тристан Трувер, – она слегка наклонилась, невесомо поцеловала меч, и вернула его Тристану. – Обещаю не использовать твои знания и оружие в дурном деле. Теперь ты мой рыцарь. Поднимись!

Тристан встал и быстро сунул меч за пояс. Только теперь он позволил своему дыханию сбиться. Ронсенваль протянула ему ладонь, и он взял ее обеими руками. Он поцеловал белые пальцы, но не отстранился, так и замерев губами над ее кожей. Тристан едва сдерживал чувства, подкатившие слезами к опущенным векам. Одна капля все же сорвалась и покатилась по их сплетенным рукам. «Ронсенваль», – тихо повторил он имя, за которым так долго охотился. И если бы Тристан поднял взгляд на нее, он бы увидел, что и глаза Ронсенваль блестят невысказанной радостью. Но солнце закатилось за холмы, слизав с травы их длинные тени, а они еще долго стояли так, словно старались прорасти ногами в поле и больше не уходить отсюда никогда.

Дни пролетали так быстро, что даже природа расцвела и начала готовиться к лету. Тристана отпустили в отшельничество на неделю, но сэр Мерсигер сказал, что если ему требуется больше времени побыть в одиночестве, никто его не осудит. Тристан отвел себе десять счастливых весенних дней. Он бы взял больше, он бы остался в лесу до экзаменов, но он не без причины полагал, что затяни он с возвращением, на его поиски могут отправиться. Он построил себе шалаш неподалеку от Ворклого озера, и Ронсенваль каждый день приходила к нему с угощениями и беседами. Всякий раз она говорила, что сегодня обещала Джорне вернуться рано, и всякий раз он провожал ее после заката к холмам. Они говорили часами, внимательно слушая друг друга. Она рассказывала о быте и обычаях фей. Он – о жизни в Ордене. Оба этих мира для каждого из них были покрыты тайнами, старыми сказками, переписанными мифами. Тристан узнал, что феи живут небольшим поселением в старом замке Трините в Гормовых холмах, который чудесным образом был скрыт с карт. Он был удивлен тому, как магия незаметно, практично и ненавязчиво вплеталась в их жизнь, заменяя технические новшества, например автомобили, телефоны, граммофоны. Но пальеры немногим отличались от фей в этих вопросах: и те и другие были ретроградами во взглядах и в быту. Трините и Пальер-де-Клев походили друг на друга.