Говорить на иберийском мне неожиданно понравилось, пусть я и учила язык только ради того, чтобы ни в чем не уступать брату.
Когда его стали готовить к роли будущего лорда, будущего герцога, я тут же пожелала учить то же самое, что и Эдвард, заявляя, что, в конце концов, именно я старшая.
Никто не стал отговаривать юную леди. Отцу моя решимость, кажется, даже понравилась, и я получила в итоге довольно… мужское воспитание в придачу ко всему прочему.
Но никогда прежде язык Иберии меня не завораживал настолько сильно, как сейчас, когда я говорила на нем с Мануэлем Де Ла Серта.
Язык был чувственным, мелодичным и… страстным, как прикосновение южного ветра.
Рука на моей талии ощущалась совсем иначе, не так, как я привыкла. Слишком смело. Это прикосновение было почти как ласка, нечто на самой грани приличия. Но при этом не возникало ни малейшего желания одернуть нахала или же вырваться.
Молилась про себя я только о том, чтобы Эдвард не заметил вольностей моего партнера… и того, что расстояние между нами слишком уж мало… Подчас Второй все же вспоминал, что он мужчина и мой брат, а я слабая женщина. И вел себя соответственно.
Однако сегодня я совершенно не желала, чтоб кто-то вступался за мою честь.
– Мой брат прав, сказав, что я приговорен к цыганкам, – обаятельно улыбнулся мне ибериец. – Но я совершенно не расстроен этим.
Его рука на талии притянула меня еще ближе.
Создатель… И это его я считала более сдержанным из двух братьев Де Ла Серта? О какой сдержанности вообще может идти речь?
– Вы уверены в этом, сеньор Де Ла Серта? – лукаво переспросила я молодого человека.
Он кивком отметил, что расслышал свое имя, которое я назвала.
– Думаю, да. В любом случае, я хотел бы именно с вами провести этот вечер, сеньорита, – самым бесстыдным образом заявил мне Мануэль Де Ла Серта.
И я обмерла от ужаса и сладкого предчувствия. Потому что сердце при этих словах радостно заколотилось. Казалось, словно я вот-вот лишусь чувств.
Сразу вспомнилась любимая фраза матушки, которую она произносила со своей неизменной сдержанностью. «Уоррингтоны не падают в обморок».
И пусть я была Уоррингтон лишь наполовину, все же не желала нарушать эту славную семейную традицию.
– Вы же знаете, сеньор, если вы танцуете с одной дамою больше двух танцев за вечер, в свете начнут говорить о скорой помолвке, – весело улыбнулась я, понимая, что наши с молодым человеком желания полностью совпадают.
Чего бы только я не отдала, чтоб не расставаться с возлюбленным до конца бала. Но ведь когда маскарад закончится, придется снять маску… И тогда Де Ла Серта увидит, что его дамой была вовсе не очаровательная незнакомка, а леди Ева Дарроу, которую он переносит с огромным трудом.
– Но наши лица сокрыты масками. Разве это не ограждает от любопытных взглядов и пересудов? – парировал ибериец.
Этот танец завершился, но отпускать мою руку не спешили. Мануэль явно относился к тем мужчинам, которые делают именно то, что сказали.
Меня – определенно.
– Вас, подозреваю, узнают к концу вечера все в зале, – не преминула сообщить молодому человеку я.
Однако это предупреждение никак не смутило Мануэля Де Ла Серта.
– В любом случае, плевать на слухи. Будете ли вы моей дамой в этот вечер? Да или нет? Решайте, сеньорита, все зависит только от вас.
Проклиная собственное безволие, я ответила согласием, пусть и понимала, что после маскарада влипну в паутину своего глупого безответного чувства еще сильнее.
На мгновение лицо Мануэля озарила торжествующая улыбка, которая заставила меня похолодеть от дурного предчувствия.
– Раз уж вы знаете мое имя, сеньорита, не будете ли столь любезны, чтоб назвать свое? – спросил он, отведя меня в сторону.
Сказать имя? Нет-нет, этого никак нельзя было делать! Ни в коем разе!
– Нет, – покачала головою я. – Это маскарад, сеньор Де Ла Серта. Тут принято скрывать свои лица и истинные имена.
В черных глазах иберийца я заметила досаду, которую, впрочем, он быстро подавил.
– То есть до конца бала я не смогу узнать, кто вы? – уточнил он, беря с подноса подошедшего официанта пару бокалов с шампанским, один из которых был вручен мне.
– Именно, – подтвердила я, пригубив игристый напиток.
Молодой человек едва слышно пробормотал проклятие, я же милостиво сделала вид, будто ничего не слышала.
– Но вы…
О, я сразу же поняла, куда он ведет. Нетерпеливый ибериец пожелал узнать имя своей партнерши здесь и сейчас, не собираясь мучиться сомнениями и догадками до конца вечера. Предсказуемо. Мне же нужно было до самого конца морочить ему голову и беречь свое инкогнито не меньше девичьей чести.
Пожав плечами, ответила:
– Я просто узнала вас. Вот и все. А вы узнать меня не в состоянии, сеньор. Так что все справедливо. Догадайтесь, кто я, сами.
Найтись с ответом моему кавалеру сразу не удалось, хотя он и искренне пытался.
– Но я хотя бы могу задавать вам вопросы? – в конце концов, практически взмолился он.
Подумав немного, я кивнула.
О леди Еве Дарроу он не знал на самом деле ничего. Попросту не интересовался ее жизнью. Поэтому я могла хоть целиком поведать ему свою биографию – и все равно бы это ни на шаг не приблизило Де Ла Серта к истине.
– Что ж… Тогда я хотел бы сначала спросить, помолвлены ли вы?
Я едва не поперхнулась шампанским от такого вопроса. А когда удалось взять себя в руки, ответила:
– Нет, сеньор, я не связана никакими обязательствами.
Сказав это, я потянула своего кавалера к танцующим.
Кажется, этот ответ пришелся ему по душе. По крайней мере, улыбка молодого человека излучала удовлетворение.
Но не только любопытство Мануэля Де Ла Серта смущало меня и заставляло волноваться. Внезапно я ощутила тяжелый злой взгляд, за которым стояла чья-то недобрая воля. Неужели тот, кто пытался убить старшего сына иберийского посла, явился сюда, на бал, в дом моих родственников?
Хотя чему я удивляюсь… Ведь пришел же он в наш собственный дом. Так почему бы ему не нанести визит и Греям?
Мое напряжение не укрылось от кавалера. Еще бы. В это время наши руки были соединены, а ладонь Де Ла Серта лежала на моей талии. Не удивлюсь, если он чувствовал даже биение моего сердца.
– Что-то случилось? – встревоженно спросил Мануэль, заглядывая мне в глаза.
Разумеется, правды я говорить не собиралась. Да и вообще в мои планы входило отпираться до последнего.
– Нет-нет, – покачала головой я, беря себя в руки. – Все в полном порядке.
Все, и правда, было в порядке. Ведь я рядом с ним сейчас и могу защитить от опасности, если та вдруг возникнет.
Мой партнер весело фыркнул.
– Вероятно, вы заметили брата или отца, не так ли? – по-своему трактовал Де Ла Серта мое внезапное смятение.
Мама учила, что всегда проще, когда человек, задавший вопрос, сам же на него и отвечает. Поэтому спорить я не стала, как и что-либо объяснять.
– Ведь у вас есть брат?
А вот и продолжение увлекательной игры «угадай, кто я».
Да, брат у меня есть, и сеньор Де Ла Серта был с ним прекрасно знаком.
– Есть, – кивнула я. – Как и у большинства собравшихся здесь дам.
Эта не та примета, которая действительно позволит определить, кто я на самом деле. К тому же, я не упоминала, что помимо брата у меня есть еще и сестра.
– Мужчины всегда больше желают сыновей, – усмехнулся Мануэль.
Вероятно, это он решил, глядя на своего собственного отца. По меркам Иберии тот был счастливым человеком: двое сыновей.
– Мой отец желал дочь едва ли не больше сына. Он слишком сильно любит мою матушку, и ему в радость было увидеть ее продолжение во мне.
Папа действительно демонстрировал по отношению к нашей матери ту трепетность, которая была свойственна лишь любви. Родители относились друг к другу с уважением, заботой… и все же любовью. Пусть я и знала, что брак между ними был заключен не по велению сердца, а по велению разума.
