Литмир - Электронная Библиотека
9 марта 2012

Распад СССР и нагая свобода

Блажен, кто видит и внимает!
Хотя он тоже умирает.
И ничего не понимает,
и, как осенний лист дрожит!
Он Жириновского страшится,
И может скурвиться и спиться,
И, по рассказам очевидцев,
Подчас имеет бледный вид.
Блажен озлобленный пиит…
Тимур Кибиров.
Сборник «Парафразис», 1997

Дневник без дыма, крови и огня, без горького привкуса эпохи – не дневник, а домашняя кухонная книга с запахом котлет, украшенная цветочками, если лето, и припорошенная снежком в зиму. И, конечно, концентрат переживаний. Дневник как небольшой парк для прогулок и мечтаний среднестатистического обывателя.

Другое дело дневник буйных, безумных, сумасшедших 90-х годов XX века. Период истории, когда все дрожало, клубилось, взрывалось, горело и гибло. Когда для кого-то уютный и привычный социализм уходил под лед, а выныривало на поверхность какое-то чудовище со звериным оскалом капитализма. Многим советским людям вписаться в новые реалии было чрезвычайно трудно. Честный и безупречный труд оказался никому не нужным. Были востребованы только сила и ловкость, пронырливость и хитрость. Заводы и фабрики закрывались, исчезали многочисленные НИИ и лаборатории, и лишенные работы люди решали, куда податься: в извоз, в челноки или в бандиты. Трагедийный выбор. Отсюда нервные срывы, болезни, депрессии, самоубийства. Длительный мутный запой. Но для кого-то 90-е оказались золотым временем, временем «больших денег», и какой-нибудь незаметный вчерашний лаборант вдруг остановился миллионером. На переломе исторических вех чего только не бывает! Словом, дарвинизм чистой воды. Школа выживания.

У Виктории Токаревой есть небольшая раздумчивая повесть «Ехал грека», в ней коротенький диалог:

– Что я теперь буду делать?

– Жить, – ответила Мика – …самое главное – быть живым. А все остальное можно варьировать…

Не новая мысль. Еще раньше это выразил герой комедии Николая Эрдмана «Мандат» Павлуша Гулячкин, посоветовавшей растерянной мамаше перед новой жизнью победивших советов: «Надо лавировать!»…

Варьировать, лавировать, мимикрировать… ну, да есть еще одно мудренные иностранные словечки: конформизм, когда шагаешь в одном ряду о ликующей массой и выкрикиваешь лозунг сегодняшнего дня. Грустно все это и, как писал Андрей Вознесенский:

Возложите на время венки,
В этом вечном огне мы сгорели…

Многие клянут те лихие 90-е годы, особенно те, кто не вписался в тираж и вылетел на обочину жизни. Но для некоторых представителей интеллигенции, это было счастливое время: пал ненавистный Советский Союз, исчезла цензура, вернулись к жизни замечательные книги, море новых различных СМИ – газет, журналов, радио и телестудий. Пиши, сочиняй, выступай! Хочешь в Европу – езжай. Заработай сам деньги и наслаждайся Джокондой в Лувре. Словом, 90-е – это был краткий исторический миг новых возможностей, от бизнеса до искусства.

Позади остался Советский Союз, о котором с ироничной грустинкой писал и пел Булат Окуджава:

Римская империя времени упадка
сохраняла видимость твердого порядка.
Цезарь был на месте, соратники рядом,
жизнь была прекрасна,
судя по докладам…

Попытка в августе 1991 года вернуть СССР провалилась. Вспоминая прошлое, Александр Минкин в своей рубрике «Лучше не думать» в МК писал:

«30 лет назад люди хотели конца власти КГБ/КПСС. Люди не хотели конца страны. А вышло наоборот: страны не стало, а КГБ остался, только переименовался. И КПСС осталась, только переименовалось…»

А какое ликование было в августе 1991-го! Сплошные надежды Александра Сергеевича Пушкина из «Послания в Сибирь»:

Оковы тяжкие падут,
Темницы рухнут – и свобода
Вас примет радостно у входа,
И братья меч вам отдадут.

Ошибся в прогнозах брат Пушкин, но ему простительно: не аналитик. Пройдет более 200 лет и что? «Оковы тяжкие» не упали, а напротив – крепче сомкнулись. Темницы не рухнули и свобода не явилась во всей красивой наготе («Свобода приходи нагая» – это уже другой поэт – Велимир Хлебников). В 1991-м народ, памятуя пушкинские надежды снес памятник Феликса Дзержинского, но не посмел штурмовать «готическое здание ЧК» на Лубянке (это определение еще одного поэта – Коржавина). Ну, а в декабре 1999 года президент Ельцин отдал Россию в руки молодого чекиста из Питера, и снова самовластие, самодержавная вертикаль и прочие прелести тоталитарного режима. Но об этом – в 3-ей книге Дневников.

Предисловие затянулось. От общей истории к себе любимому. Ну, а я-то? Что делал в лихолетье крушения СССР, как выжил, не сошел с ума, а взял себя в руки и осознал, что пришло мое время: время литературной свободы! Перемена вех не застала меня врасплох, я готовился к будущему, много собирал интересных материалов, писал и сочинял сам, оттачивал писательское мастерство. А сделанный в стол грандиозный календарь мировой истории по существу стал пропуском в различные отечественные СМИ. Сначала журнал «Наука и жизнь», потом популярная газета для интеллигенции «Вечерний клуб». И т.д. и т.п. Газеты, журналы, книги, радио, ТВ, творческие вечера, презентации книг, интервью, фотографии и прочий шлейф сиюминутной популярности. Звезда не звезда, но многие бурчали : «Что не возьмешь, что не включишь, даже утюг, там – Юрий Безелянский».

Четверть века я был, выражаясь военным языком, на передовом рубеже, но в течение этих бурлящих лет все время что-то закрывалось: исчезло издательство «Радуга», прекратили существование многие газеты и журналы, не выдержал конкурентной борьбы канал «Дарья-ТВ» и прочее. Соответственно уменьшились различные приглашения, умолкли телефонные звонки, и остался я наедине со своими воспоминаниями и дневниками. И как бы в конечном счете не попасть в положении горьковского Барона из пьесы «На дне» с его воплем: «Было! Все было!..» или, почувствовав свою отчужденность, признаться, как это сделал мой современник поэт Владимир Рецептер:

Сижу и молчу, опершись на кулак.
Для тех и для этих изгой и чужак.

Нет-нет, никакого отчаяния. Есть удовлетворение от проделанной работы за многие десятилетия. Есть, что предъявить и, возможно даже удивить взыскательного читателя. Впрочем, я кажется по-стариковски заговорился и пора перейти непосредственно к пламенным дневникам 90-х годов.

Читайте, вникайте, думайте, сопереживайте и делайте выводы.

26–28 октября 2020

Картина боя

Земля тряслась – как наши груди,
Смешались в кучу кони люди,
И залпы тысячи орудий
Слились в протяжный бой…
…Звенел булат, картечь визжала,
Рука бойца колоть устала…
Михаил Лермонтов «Бородино»
Впервые напечатано в журнале «Современник», 1837
2
{"b":"849123","o":1}