Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Трубачевцам тоже нечего делать, — усмехнулся Тишин, — вон сидят в кучке.

Алеша остановился на краю своего участка, вытащил отцовский полевой бинокль и стал разглядывать участок своего соперника. У Тишина завистливо блеснули глаза. Он осторожно протянул руку и в нетерпении пошевелил пальцами:

— Чур, я после Кудрявцева смотрю!

Петрусин сморщил нос и, прищурив глаз, старался заглянуть хоть в одно окошечко. Но Кудрявцев отодвинул его локтем и, продолжая глядеть в бинокль, нетерпеливо бросил обоим:

— А ну-ка, не мешайте!..

В бригаде Трубачева тоже было все готово: так же чернели через определенное расстояние выкопанные ямки, лежали сложенные штабелями штакеты. Алеша направил бинокль на Трубачева. Бригадир пятиклассников, развернув на травке какой-то лист, положил по краям четыре камешка и что-то сказал не сводившему с него глаз Матросу. Тот блеснул в воздухе черными от загара ногами и, подпрыгивая, помчался к дому. Алеша повертел колесико и быстро сказал:

— Петрусин, узнай, что у них там такое!

В бинокль было хорошо видно склоненную над большим листом голову Трубачева. Несколько ребят тесно окружили своего бригадира. Запыхавшийся Матрос примчался назад, держа в руках длинный, похожий на пенал ящичек.

— Флажки принесли. Карту будут смотреть… — лениво сказал Тишин. — Хотят показать себя культурными.

— Но откуда они взяли карту? — с интересом спросил Алеша.

— Карту принесла Елена Александровна. Она хочет повесить ее в пионерской комнате. А флажки девочки из ленты сделали, — спешно сообщил вернувшийся Петрусин.

— Несправедливо! Зачем она им дала? — нахмурился Алеша.

— Мироныч говорил, что завтра пионерская комната будет уже готова. Елена Александровна сама там работала вчера. И плакаты уже купили, — быстро рассказывал Петрусин. — А сейчас Трубачев пошел и выпросил карту.

— Трубачев — любимчик! — процедил сквозь зубы Тишин. — Елена Александровна ему ничего не жалеет!

— Подумаешь! А чего она распоряжается тут! Сложила печи и воображает! — фыркнул Петрусин.

Алеша молча сунул ему бинокль и решительно зашагал к дому.

Елена Александровна была в пионерской комнате. Открыв окна и двери и осторожно ступая по дощечкам, положенным на свежевыкрашенный пол, она складывала на столе какие-то игры, плакаты и завернутые в красный кумач портреты.

— Осторожно, Кудрявцев, пол еще не высох. Что тебе надо?

— Дайте мне карту! — сказал Алеша.

Карта у Трубачева. Он ее подклеивает на полотно. Сего 195

дня вечером мы се повесим здесь и каждый день будем отмечать флажками линию фронта, — пояснила Елена Александровна. — А если ты хочешь посмотреть карту, ступай к Трубачеву.

— Я не пойду к Трубачеву! Пусть Трубачев холит ко мне, — вспылил Алеша, — а мне незачем перед ним унижаться! Я не первоклашка. Я могу взять карту у моего отца. Мой отец — генерал, и у него таких карт…

Елена Александровна с шумом отодвинула ящик с шахматами и повернулась к Кудрявцеву:

— Мы все уже слышали, что твой отец генерал! Ты можешь гордиться своим отцом, ты можешь стремиться к тому, чтобы стать таким же, как твой отец, но пока ты еще ничего не сделал, и хвастать направо и налево, что ты сын генерала, — это стыдно, противно и глупо! — Елена Александровна вспыхнула темным румянцем. — Запомни, Кудрявцев: стыдно, противно и глупо! — с силой повторила она.

— Как вы смеете! Вы — какой-то печник!.. — пробормотал озадаченный Алеша.

— Выйди отсюда! И, когда успокоишься, приходи поговорить со мной! — сказала Елена Александровна.

— Я никогда не приду поговорить с вами! Не ждите! — грубо крикнул за дверью Алеша.

Он сбежал с лестницы, постоял на крыльце и через минуту вернулся. На волосах у него блестели капли дождя, глаза смотрели вызывающе.

— Я — отличник! И я работаю не хуже других…

— Ты работаешь хорошо. Но, кажется, пошел дождь… — Елена Александровна озабоченно взглянула в окно. — Скажи, чтобы принесли карту.

Алеша снова исчез за дверью.

— Эй, Петрусин! Пойди скажи пятым, чтобы принесли карту! — послышался на крыльце его громкий, сердитый голос.

Елена Александровна глубоко вздохнула и снова принялась разбирать игры.

— Подклеили? — не поднимая головы, спросила она Трубачева, когда он принес карту.

— Подклеили, только еще не подсохла.

— Положи на стол и скажи ребятам, чтобы расходились. Да, чуть-чуть не забыла! В воскресенье поход на делянку. Сбор здесь в семь часов. Объяви бригадирам. — Сейчас!

Васек разложил на столе карту и вышел во двор.

— В воскресенье поход на делянку. Пойдут все старшие ребята! — радостно объявил он и, заметив издали Кудрявцева, помахал рукой: — Кудрявцев, в воскресенье поход на делянку! Собирай своих! Сбор в семь часов.

Кудрявцев удивленно вскинул брови и хотел ответить, но Тишин тихонько свистнул и насмешливо сказал:

— Гордится перед тобой, хозяина из себя корчит… Помнишь, он сказал: «Мы здесь хозяева, а он… наш гость!» Петрусин закивал головой:

— Верно-, верно!

Глаза у Алеши снова вспыхнули, потемнели. Мелькнувшее желание запросто ответить Трубачеву мгновенно прошло.

— Мы еще поглядим, кто тут хозяин! — засовывая руки в карманы, сказал он.

Глава 47

НЕСТРЕЛЯНЫЙ ВОРОБУШЕК

Елена Александровна отпустила ребят, поднялась в учительскую и, забравшись с ногами в кресло, глядела сквозь мелкую сетку дождя на улицу.

«Пора бы Леониду Тимофеевичу прийти. И о чем можно так долго говорить?»

Ей было жаль старого директора, но к этому чувству примешивались раздражение и беспокойство.

«И зачем он пошел сам? Можно было вызвать эту Синицыну сюда. Она, пожалуй, подумает, что директор испугался ее обвинений. И вообще вся его чрезмерная доброта может только повредить школе. Как бы он там не размяк окончательно и не взял на себя вину за то, что Нюра не слушается матери и делает свое общественное дело… Нет, что за нелепость на самом деле!»

Елена Александровна невесело засмеялась. «Если так будет дальше, то я не смогу здесь работать», — подумала она и вспомнила тот день, когда ее, молоденькую учительницу, райком комсомола направил сюда на работу. Она пришла на зеленый пустырь, где ребята во главе с директором ремонтировали себе школу. Ее отец был печник, и в детстве она часто помогала ему. Сейчас это умение ей очень пригодилось. Она приняла горячее участие в работе — складывала печи, старалась организовать ребят. Но разве о такой школе она мечтала? Ведь ей нужны опытные товарищи учителя — она еще нигде но работала. Правда, директор встретил ее с отеческой лаской и вначале даже показался ей настоящим, твердым человеком. Его все слушались, а для школьников каждое его слово — незыблемый закон. Но вот история с Синицыной так ясно показала его излишнюю мягкость. Ведь он просто добряк, бесхарактерный добряк! Как же она будет с ним работать? Но почему же ей все-таки не хочется уйти отсюда?

«Труд заманивает человека», — говорил ее отец. Ремонт школы и для нее стал кровным делом. Она не может уйти, пока не готова школа. Она только-только начала узнавать ребят Спешила оборудовать пионерскую комнату, чтобы была возможность где-то проводить сборы, интересные занятия, поближе познакомиться с детьми.

Елена Александровна вскочила и взволнованно заходила по комнате.

Скорей бы окончился ремонт и пришли другие учителя. Учитель и вожатый — это большая сила. В общем, конечно, здесь хорошие ребята… Но есть разные…

Тишин — очень неприятный мальчик, на собрании она никак не могла разглядеть его прищуренные глаза.

А сегодня еще этот Кудрявцев! И что они имеют против Трубачева? Конечно, разве она могла ждать, что все дети будут хорошие! И все-таки обидно, когда идешь к ним с добрым сердцем, а они не стесняются сказать тебе грубость…

Елена Александровна снова залезла с ногами в кресло и, опустив на ладонь голову, прислушалась к шуму дождя на крыше: «Но где же этот добряк директор? Воображаю, что ему там наговорит эта мамаша!..»

42
{"b":"850676","o":1}