Литмир - Электронная Библиотека

На крыльце сидела его бабка Чернуха, в миру Евдокия, чтобы вопросов не было, в старом плетеном кресле. Одета она была в черное, с платком на голове. Кто из сельчан увидит – пробежит мимо. А поймает ее взгляд – сразу в церковь. Сидела она, как сфинкс, положив руки на широкие лопухи-подлокотники, по-хозяйски откинувшись на спинку. Тут же, на узкой тесной скамейке дремал родной дядя юноши – младший брат отца Ёж, в миру – Никодим. В поддевке, широких штанах и старых хромовых сапогах.

– Редкий гость, – процедила бабка Евдокия. – А как вытянулся.

Но сказала это с радостью – как-никак, родная кровь. По-своему она очень любила внука.

– Ой ты, племянник пожаловал! – приподнявшись на локте, усмехнулся Никодим. – Как там братец мой поживает? Малевальщик? Пьет горькую?

– Иногда пьет, – стоя перед лестницей, потупил взор юноша.

– А мать все блудит?

– Не знаю, – обиженно нахмурился гость.

– Не терзай ты его, дурень, – осекла бабка Чернуха сына-словоблуда. – И так у него не дом, а худое сито. Ну, отрок, зачем пожаловал? Вижу: нужда приключилась, и по нашей части. Верно?

– Верно, бабушка, – ответил юноша. – Большая нужда.

– И срочная?

– Очень срочная.

– И сердечная?

– Да, бабушка, – вспыхнул он.

– Говори, милый, помогу, чем смогу.

– Может, в дом пойдем? – покосившись на пересмешника-дядю, предложил юноша.

– Пойдем, милый, пойдем. Поднимайся. А ты дом стереги, Никодим, – в шутку наказала она сыну. – Чтобы мышь не пробежала.

– Из дома или в дом? – пошутил тот.

– Балабол, – откликнулась старуха, взяла внука за плечо, нагнула, поцеловала в темя и подтолкнула к открытым дверям.

В избе она усадила его в красный угол, самый нарядный и ухоженный, правда, не было тут никаких образов, как в других, и быть не могло. Но висел высеченный из дерева лет двести назад почерневший старик, длинноволосый, в одежде до пят, с посохом. Он подозрительно смотрел на всякого, кто сюда входил, садился за стол, а может, и слушал, о чем говорят.

Юноша стал рассказывать – со всей положенной его возрасту страстью и всей болью, которую переживал сейчас.

– Задачки ты задаешь, внучок, – покачала головой бабка Чернуха. – Чтобы помочь, я должна открыть тебе несколько тайных дверей, одну секретнее другой. Твой дед Берендей, муж мой, будь он жив, никогда не позволил бы мне этого сделать, – он проклял своего сына, твоего отца, и не верил тебе. Но я верю, милый, потому что знаю: тебе передался наш дар. Ни трем моим сыновьям, а именно тебе. И вот мой выбор. Помогу тебе – прогневлю мужа. Каким словом он встретит меня там, куда все уходят? А не помогу – прогневлю господина-Чернобога, – она указала кривым пальцем на деревянного идола. – И Мару с Мороком тоже прогневлю. – Старуха прихватила его руку костистой клешней. – Только и ты, внучок, должен решить для себя, как тебе быть дальше.

– Что я должен решить, бабушка?

– Дать слово, что будешь служить семье и нашим богам.

– Даю слово, – кивнул он.

– Какой ты шустрый, – усмехнулась старуха. – Но это хорошо, что сразу согласен. Стало быть, сердцем говоришь, только так и надо. Я буду читать заклинания, а ты повторять их за мной – слово в слово. Долго буду читать – помни.

– Хорошо, – кивнул юноша.

– И еще помни: ее душа останется между небом и землей, будет ждать, сколько надо. Там времени нет. Но пока она здесь, сама должна решить, что согласна на это. Сама. Ты ее неволить не вправе. Да и захочешь – не сможешь. Тут каждый за себя решает. И если она решится, то пусть скажет на самом пороге, когда ты все отчитаешь, такие слова: «Согласна! Забери меня из рук смерти, уведи в сад покоя, где я буду ждать, когда ты вернешь меня». Понял?

– Понял, – с бешено колотящимся сердцем ответил юноша.

– Хорошо. Сил тебе придется отдать много. Может, потеряешь что-то из своего. К этому тоже будь готов. И последнее – тебе понадобится сосуд, куда ты вольешь ее душу и принесешь в мир живых. Всего-то навсего, проще некуда, а, внучок? – сжав его руку прокопченной клешней, сухо рассмеялась бабка Чернуха.

– А какой это сосуд? Где его взять?

– Узнаешь.

– И все может получиться?

– Моя бабка Волчица говорила так: «Пусть нас пугают: Бог дал – Бог взял, а мы у Него назад заберем». Ты и заберешь, Саввушка, коли сила дана, а я помогу, направлю, лучинку во тьме для тебя подержу. А теперь запоминай заветные слова, что она должна услышать в те самые мгновения, когда с краешка жизни сорвется в тьму кромешную…

Часть первая

Дворец для принцессы

Глава первая

Лучшая подруга

1

В открытые окна усадьбы, через благоухающий цветами парк влетели отдаленные звуки автомобильного клаксона. Три раза с дороги, затем повторилось, и еще три раза у самых ворот. Радостнее позывных Женечка еще не слышала.

– Это он! – вцепившись в подоконник, воскликнула она. – Он привез ее! Илона! Аннушка!

– Конечно, привез, – откликнулась домоправительница, занимавшаяся цветами. Она переглянулась с молодой горничной в белоснежном фартуке и чепце, с влажной тряпкой в руках. Та показно сморщила нос, на что домоправительница осуждающе нахмурила брови, что означало: «Прекращай-ка мне, слышишь?» И тотчас ласково обратилась к девочке:

– Павел Константинович всегда выполняет свои обещания.

Рыжеволосая зеленоглазая девочка-подросток в белом платье жадно всматривалась в аллеи, проходившие через роскошный зверинец, созданный из кустарников и небольших деревьев. Тут были слон и слониха с тремя слонятами, два носорога, бегемот, львы, жирафы и кенгуру, пони и даже большой одинокий орангутанг. Все эти звери росли вместе с ней, на ее глазах обретали художественный образ, выразительность и характер, и у каждого было имя, которое Женечка дала сама. Зеленые и такие родные, крепко сплетенные из густых ветвей и плотных листьев.

И вот на аллее появился ее отец с букетом белых роз. Он махал ей свободной рукой, за ним шагал гигант шофер и нес в руках коробку в половину человеческого роста, увитую золотыми, алыми и голубыми лентами. Отец красноречиво послал дочери воздушный поцелуй, Женечка потянулась к нему и тоже замахала руками.

– Люблю тебя! – крикнул отец.

– И я тебя! – ответила она. – Скорее же! Скорее!

Коробка в руках шофера притягивала взгляд, как магнитом. Сокровище, обещанное сокровище! Долгожданное, ее, только ее!

Отец и шофер скрылись, парк наполнился июньской полдневной тишиной. Зато вскоре послышались шаги в коридоре второго этажа. Женечка привычным движением нажала на кнопку пульта, кресло-каталка с легким жужжанием развернулось от окна к двери.

– Нам уйти? – спросила домоправительница Илона.

– Нет, останьтесь, хочу, чтобы вы тоже увидели.

– С удовольствием, – перехватив взгляд горничной, сказала та. – Столько в доме было разговоров…

Через мгновение двери открылись, и отец переступил порог с той же подарочной коробкой в ярких лентах.

– Вуаля, принцесса! – весело сказал он. – Я принес тебе обещанную сестренку.

Ее кресло отъехало от окна в сторону отца с долгожданным подарком.

– Открывай, папа, – проговорила дочка.

– А маму ждать не будем?

– Нет! – Ответ прозвучал категорично.

И слово «мама», несомненно, резануло девочке слух.

– Как скажешь, милая. Но Зоя может на нас обидеться.

– Пусть.

– Ладно.

Отец положил коробку на большой низкий столик и демонстративно потянул розовую ленту – бант развязался. Затем синюю – разошелся второй бант. Только потом он быстро и ловко избавился от золотого банта. Женечка неистово захлопала в ладоши, словно перед ней только что был исполнен цирковой номер высочайшего класса. Но она-то знала: это почище любого номера – сейчас ее ждало чудо. Отец потянул крышку – та осталась в его руках. Женечка подъехала ближе, осторожно подошли домоправительница и горничная. В подарочной коробке лежала огромная рыжеволосая кукла в багряном средневековом платье, расшитом золотом, с золотой короной-обручем на голове. Ее лицо было максимально очеловечено и казалось живым. Яркие зеленые глаза весело и цепко смотрели на хозяев и слуг.

2
{"b":"851404","o":1}