Великий князь Владимирский Всеволод Большое Гнездо перед своею смертью в 1212 году разделил принадлежавшие ему земли между своими многочисленными сыновьями. Старший сын Константин, живший в Ростове, хотел получить великое княжение, не переезжая во Владимир. Он любил Ростов, основал там первое на Руси училище; именно в его знаменитой библиотеке, по теории Тычинки, хранились березовые книги… Тогда Всеволод, не хотевший, чтобы город Ростов стал выше города Владимира, завещал великое княжение второму сыну, Юрию. Юрий после смерти отца переехал во Владимир. Константин остался в Ростове, до поры до времени затаив обиду. Прошло четыре года, и Константин вступил в союз с новгородским князем Мстиславом Удалым, Юрий — со своими младшими братьями, Ярославом и Святославом. И пошла на Руси страшная и бессмысленная смута: одни русские дружины двинулись на другие русские дружины. Войска встретились на берегу речки Липецы, недалеко от Юрьев-Польского. Кровавая Липецкая битва закончилась страшным поражением Юрия и его младших братьев. Ярослав, спасаясь от врагов, даже потерял шлем.

А сто пятьдесят лет тому назад крестьянка Ларионова, улучив свободную минуту, захватила лукошко и пошла собирать орехи. Вдруг в траве под орешиной она увидела острый конец шлема, торчавший из земли. Она подняла этот шлем, положила его вместе с орехами в лукошко и принесла домой. Потом она продала его старосте за пятнадцать копеек. Тот, в свою очередь, продал его одному чиновнику за пять рублей. А чиновник в награду «за усердную службу» получил от Ярославского губернатора сто рублей. Губернатор послал шлем в Петербург известному знатоку древностей директору Императорской публичной библиотеки Оленину; тот понял, что держит в руках редчайшую находку, показал шлем ученым и повез его самому царю Александру I. Царь повелел отослать шлем в Москву в Оружейную палату Московского Кремля, где он хранится и до нашего времени.

— Крестьянка нашла на месте Липецкой битвы шлем побежденного Ярослава, — сказала Лариса Примерная, — а мы попробуем найти там другое оружие или березовые книги.

— Может быть, орехи уже поспели, — добавила Лида.

Мы попросили девушку-экскурсовода объяснить нам, как добраться до места битвы. Девушка покраснела и призналась, что место это, к сожалению, до сих пор не найдено. Несколько раз предпринимались поиски, и все безрезультатно. Известно только, что битва происходила где-то недалеко, на севере. В летописи сказано, что звон мечей и крики раненых слышались даже в городе.

Дорога в Ростов шла почти что на север. Отчего же нам не попытаться по пути разыскать место Липецкой битвы?

Во второй половине дня мы вышли из города. Широчайшие горизонты раскинулись перед нами; направо по долине текла речка; за речкой поднималась гряда холмов. Лесов нигде не было. Мы видели только засеянные поля. Мне хотелось думать, что именно сейчас мы проходим через поле Липецкой битвы, хотя никакого орешника нигде не было видно. А что, если горка, на которой мы стоим, и есть Юрьева гора? Именно тут семьсот с лишним лет назад раскинули свои стяги — знамена — новгородцы Мстислава Удалого. Слева стояли жители Пскова и Смоленска, справа — ростовцы во главе с Константином. Тогда, значит, та невысокая гора за широкой сырой долиной и есть гора Авдова. Там некогда развевались великокняжеский стяг Юрия и стяги его младших братьев.

Новгородцы перед наступлением разулись и налегке, пешие, с кистенями, топорами, дубинами бросились в атаку на владимирцев через эту болотистую долину.

И пролилась алая кровь ни за что ни про что в этой бессмысленной битве русских против русских…

…Вдруг мы увидели вдали, в кустах, семь зеленых, освещенных ярким солнцем палаток и дымок от костра. Кто бы это мог там раскинуть лагерь? Мы подошли ближе…

Да это тоже юные туристы! Они в таких же синих куртках и шароварах, как и мы, в таких же кедах. Иные из них лежали возле палаток, иные суетились вокруг костра. Над пылающим костром, на перекладине, надетой на две рогатульки, висела, огромная кастрюля.

Неизвестные туристы заметили нас, кое-кто из них встал. Из крайней палатки вылез пожилой плотный человек в синем комбинезоне; на его загорелом лице виднелись круглые очки с толстыми стеклами, блестевшими на солнце. Быстрым шагом незнакомец направился к нам.

— Преподаватель физкультуры из Ленинграда, — отрекомендовался он, крепко пожимая мне руку.

Николай Викторович и я назвали себя.

Ленинградец пригласил нас в гости в свой палаточный лагерь, и мы пошли тесной толпой, слушая его рассказ.

Оказывается, они тут отдыхают уже третий день и тоже заинтересовались местом Липецкой битвы. Они ходили по окрестным деревням, расспрашивали стариков, где течет речка Липеца, где возвышаются горы Авдова и Юрьева? Никто этого не знал. За семьсот лет возникло много новых деревень с поселенцами из других краев, и старые названия давно забылись. Даже место, где рос тот орешник, в котором крестьянка нашла Ярославов шлем, теперь точно неизвестно. Впрочем, Ярослав мог потерять шлем не на месте самой битвы, а во время бегства. Никаких следов битвы — могил, курганов, старых рытвин — ленинградцы не обнаружили. Всюду видели только гладкое поле, да луга, да болота.

Идут годы, и исчезают из памяти народной исторические события, имена и названия, связанные с этими событиями. Впрочем, нет, одно имя хорошо известно каждому советскому школьнику. Летописец, рассказывая о Липецкой битве, в числе участников называет славного воина Александра Поповича.

Не о князьях и боярах, а об одном только рядовом дружиннике Константина, лукавом пересмешнике, добром молодце и храбром богатыре Александре — Алеше Поповиче, — говорится в былинах и сказаниях русского народа.

Мы подошли к палаткам. Наши девочки церемонно кивнули ленинградским девочкам, наши мальчики несколько недоверчиво и также церемонно поздоровались за руки с ленинградскими.

Физкультурник нам рассказал о цели их туристского похода. К Липецкой битве она не имеет никакого отношения. Третий год подряд они путешествуют по разным областям нашей страны под девизом «Трудящиеся СССР имеют право на отдых».

Если на дороге им попадается Дом отдыха, они идут туда, находят там интересных людей и расспрашивают их. Им уже с двумя Героями Социалистического Труда удалось познакомиться.

Так в их школе постепенно составляется целая библиотека биографий обыкновенных советских людей. Каждая отдельная биография не похожа на другую и, как правило, очень интересна.

Ребята между тем успели уже перезнакомиться.

Гриша подошел к нам:

— Николай Викторович, у них мячик есть, хотим сыграть в футбол.

Пучками конского щавеля ребята ограничили поле и ворота.

Когда-то новгородцы, прежде чем броситься в атаку на своих братьев-владимирцев, скинули сапоги. И наши современные воины также договорились между собой: будем драться босиком.

Каждая партия собралась на тайное совещание.

— Победить, победить непременно! Ленинградцы на два класса старше, но зато у нас центр нападения «могучий Илья Муромец» — Николай Викторович. У нас на четыре игрока больше.

Но никто не захотел быть защитником. Долой все правила! Никакой защиты, только нападение, только вперед, только победить!

Побледневший Ленечка, единственный обутый в кеды, дрожа и моргая, встал вратарем. Судья — ленинградский физкультурник — бросил мяч в игру. Пятнадцать наших нападающих погнали мяч вперед. Миша дал пас Грише, Гриша — Николаю Викторовичу… Вперед, вперед, мимо оторопевших противников!..

Тактика ленинградцев была иная: у них, как у современных футболистов, стерегли ворота пять защитников да вратарь. Высокий мальчик в лиловой майке отбил мяч, ленинградцы обвели Николая Викторовича и неудержимо устремились в прорыв.

Наши девочки рядком сидели возле края футбольного поля, ленинградки, также рядком, сидели на противоположном краю.

— Мальчишки, не подкачайте! — визжали наши девочки.

— Мальчишки, не подкачайте! — визжали ленинградки. Прорыв! Прорыв к нашим воротам! Правила игры были забыты. Кто-то кого-то схватил за трусы, кто-то кого-то стукнул по спине, кто-то покатился кувырком, кого-то раздавил наш Илья Муромец. Судья свистел, никто его не слушал…