Часть 1. Туманная Гавань.

Глава 1. Плач Иивы

- Дядя, а что ты делаешь? – Курносая девочка в белой рубахе до пола, и ростом Араниэлю едва выше колен, вставала на носочки, чтобы заглянуть через его плечо.

Высокий золотоволосый эльф в светло-зеленой тунике, коричневых шоссах и полусапожках, согнувшись, подкрашивал схематичные рисунки, заботливо выведенные краской на деревянной стене его дома, куда сейчас падал солнечный свет.

Охотник пристально следил за его расслабленными движениями. Как и девочке, ему позволили наблюдать ритуал впервые. Рисунки изображали морды животных, поставленные одна на другую, но Рейнальд, как ни старался, не мог их разобрать. Дом сам по себе представлял удивительное зрелище: стены, сплетенные из стволов нескольких деревьев, сросшихся вместе, и образовавших внутри себя полость с дверным проемом и окнами, завешанными длинным, цветущим вьюном. Такой же пол, устланный мягким и густым мхом, из которого поднимались то ли стебли, то ли ветви, образуя плетеную мебель помещения. Эльф ходил по импровизированному ковру, не приминая его. Когда-то это удивляло человека, но за прошедшие месяцы он по обвыкся с местными чудесами. Сам Охотник оставил у входа подаренные Араниэлем сапоги и плащ, чтобы не пачкать ковра.

- До сих пор не понимаю, как и зачем ты научил ее нашему языку. – Пробормотал Охотник, убирая с глаз густые темно-каштановые волосы. Он задумчиво разглядывал девчушку, которая, по его прикидкам, должна была едва ли научиться говорить на родном языке, не говоря уже о чужих.

- Не удивляйся, vernael’, - мелодично заговорил эльф, не разгибая спины. Его голос был мягким и низким, увлекающим, словно речной поток, и столь же ровным, и спокойным, – пусть тебя не обманывает ее внешний вид, она ходит по земле уже три твоих жизни. – Эльф на секунду приостановился, оценивая работу. – А ты перестань шутить над гостем, а то навсегда останешься ребенком, как твой отец.

- Хмф, скука. – Она надула щеки, насупилась и отвернулась, но вскоре выдохнула и приняла спокойный умиротворенный вид, продолжая разглядывать рисунки на стене. Эльф улыбнулся, но улыбка вышла скорее грустной. Он гордился за свою племянницу, умную, ловкую, трудолюбивую, возможно даже слишком, для своего возраста. Конечно, ум иногда заходил за разум, а любознательность за любопытство, но дети есть дети, так думал он. И ему очень не хотелось, чтобы эта жизнь подверглась опасности из-за его недалекого брата, который уже больше десяти лет не мог смириться с изгнанием. Хотя что такое десять лет для тех, чей век не исчислим? Жаль, что прожитое не добавляло родственнику мудрости.

- Почему ее до этого сюда не пускал? – Человек говорил почти безразличным серым тоном, но Араниэль понимал, что под ним кроется любопытство. Не холодный расчет, необходимость получить любую информацию, которая может оказаться жизненно важной, как бывало в первое время. Эльф наконец начал чувствовал в глубине его души то самое детское любопытство, которое все еще отказывалось окончательно подчиниться холодному расчету, погрязнув под завалами истерзанной души. «Одна пытается казаться маленькой, другой - большим» - подумал он: - «оба дети». Усмехнувшись этой мысли, он сложил кисти и краски, и обернулся.

- Это место священно для нас. Для каждого эльфа дом его предков так же значителен, как и его собственный.

- Выходит это, – человек обвел комнату рукой, - что-то вроде храма вашей веры? Однажды ты говорил, вы далеки от таких вещей.

- Нет, - вздохнул эльф. Ему хотелось укорить Рейнальда за непонятливость, но он не стал, - мы не верим в них, как в высших сущностей. Они такие же живые существа, только… иначе и старше, значительно старше. Они помогают нам, когда нужна помощь, и любой из нас не задумываясь поможет им. Они не наши боги, Рей, они наши друзья, - Араниэль неопределенно качнул головой, - иногда наставники. Не требующие ничего взамен. Почитать их – это дар уважения. На протяжении всей истории мы существовали бок о бок. - Охотник устало отмахнулся от него. - Объясни ему, Таэниэль. – Эльф обратил на племянницу серьезный взгляд. – Давай, от людей не отвертишься. – Сказал он, перебив не успевшего заговорить человека, который, поморщившись, замолчал.

- Зря ты смотришь на нас свысока, Араниэль. – Серьезно произнес Охотник.

- Ошибаешься, друг мой. – Эльф обратил на него искренний, немного грустный взгляд. – Я стою здесь сейчас лишь благодаря тому, что никогда не позволял себе смотреть свысока. – Молодое лицо Рейнальда покрыла тень задумчивости, мудрость сверкнула на дне уставших карих глаз. – Я не питаю иллюзий относительно тебя, себя и наших народов. – Эльф будто хотел сказать что-то еще, но передумал.

- Я, э... ну, я сама не до конца понимаю, - замялась эльфийка, когда все замолчали, - мне папа сказал, что расскажет потом, когда… в общем, выросту. – Она потупила глаза.

- Вот как... – эльф вздохнул, отмечая что-то для себя в голове. – У тебя когда-нибудь был брат? – Вдруг спросил он, уперев взгляд в человека.

- Брат? – Вопрос сбил Рейнальда. – Нет. Была сестра… пара друзей. Брата никогда не было.

- Какая она была, твоя сестра? – Эльф преисполнился интереса, какого Охотник никогда не видел на его лице.

- Ну. – Он тяжело вздохнул. – Упорная, сильная, никогда не бросала в беде. Но боялась всяких странных вещей, вроде пчел и толстых мух, говорила, что видела домового, и что телята мычат как дети, если их у коровы забрать. – Его взгляд ненадолго расфокусировался, но он встряхнул головой и продолжил. – Но это все было давно. Там где она сейчас это все не имеет никакого смысла.

- А мух с пчелами она бояться перестала? – Не отставал эльф.

- Ты что, издеваешься? – Неожиданно резко воскликнул Охотник. - Я рассказывал тебе про свою жизнь, к чему эти вопросы?

- Да так... – Эльф неопределенно вздохнул. – Братья и сестры, с ними все время… сложно. - Он помолчал, подбирая слово, но потом передумал. - Ладно, садитесь, я расскажу вам эту историю. – Сказал он, возвращая банку с краской и кисти назад на подставку.

Девчонка тут же прыгнула на единственное кресло, а окинувший комнату взглядом человек устроился на пол.

- Что ж, это началось давно, очень давно, когда о людях было некому даже услышать, а по земле ходили одни только звери. – Эльф сделал жест левой рукой, и прямо из пола у него за спиной выросло и свилось еще одно кресло. Рейнальд возмущенно поглядел на девочку, но та, язвительно улыбнувшись, отвернулась. – Бескрайние просторы суши тогда покрывали сплошные леса, и они ходили по ним, прячась, и охотясь. Но некоторые животные выделялись среди других, и возвышались над ними. Время шло, и они стали королями Земли, нашими тотемными зверями. И сила их была так велика, что они не смогли больше быть частью общего мира. В один день их души отделились от телесных оболочек, и ушли в другую реальность. Из тел же произошли эльфы древности.

Те старые существа не были едины. Дети каждого из великих духов были слабее животных, но звери-хранители защищали и помогали им. Но наши предки пользовались этим бездумно, сражаясь и убивая себе подобных. Древние эльфы срубали деревья и убивали диких животных столько, сколько могли голыми руками, потому что никто не мог сравниться с ними в силе. Они строили высокие дома, ели добытую дичь, пока не падали без сил. А когда одно племя встречалось с другим, начиналась война, в которой никогда не было победителей. Их сердца были ожесточены, и они не могли слышать крика природы. Ведь только познавший страдания мог бы их понять. А они не задумывались, когда убивали и разрушали. Каждое племя, каждый эльф считал себя самым великим. Они не понимали, что все, что их окружает важно не меньше.

И именно в таком мире родилась девушка по имени Иива. - Он протянул звук во что-то такое удивительно-мелодичное, чего никогда не слышали уши ни одного человека земли. – Она была сильной, ловкой, и умной, - Эльф улыбнулся своим мыслям, - и с самого детства росла лучшим воином всего племени Росомахи. Для того, чтобы сделать ее своим сильнейшим оружием, Росомахи оставили своего вождя, Вольвариэля, стать ей учителем. Он согласился, хотя и нехотя, но признавая потенциал ученицы. А она, - Араниэль снова запнулся, - мечтала встать в один ряд с Вэлдриэлем, величайшим из воинов, которых знал мир. Но вскоре Вольвариэль сменил гнев на милость и с каждым днем стал проводить все больше времени с ученицей.