Она извлекла из сумки листок бумаги и передала ее Фальку.

– Geschichte der Frühlingswiese, – прочитал в слух доктор.

– Да, название было на обложке! – закивала девушка. – Что это? Шведский? Немецкий? Увы, кроме французского других иностранных языков не знаю…

– Немецкий, – подтвердил Василий Оттович. – «История Весеннего луга».

– «Весеннего луга»? – переспросила Лидия. – Очень похоже на название вашей деревни, да?

– Да, – согласился Фальк.

– Но странность даже не в этом! Тетушка жила на даче круглогодично, она практически не выбиралась в Петербург. Зачем же ей понадобилось ехать в город и покупать там антикварную книгу на немецком языке?

– Ну, она была женщиной образованной, возможно, ее что-то заинтересовало…

– Василий Оттович, не могу сказать, что мы с тетушкой не ладили, но я прекрасно отдаю себе отчет, что заинтересовать ее могли только две вещи: чужие секреты и деньги, – для юной девушки Лидия была на редкость проницательна. Хотя и крайне бестактна.

– И вы думаете, что исчезновение книги связано…

– С ее убийством, да! – хлопнула в ладоши Шевалдина. – Но ваш Сидоров мне не верит! Поэтому мне нужна ваша помощь.

– Почему сразу моя? – воспротивился Василий Оттович.

– Потому, что я сразу поняла, что вы человек опытный и крайне наблюдательный! – Лидия несколько смазала эффект от комплимента довольно невежливым тычком указательного пальца. – И знаете немецкий. Завтра я отправлюсь в Петербург утренним поездом…

– Простите, сударыня, но я абсолютно не собираюсь возвращаться в город, – заявил Фальк.

– А я вас и не приглашаю, – девушка, казалось, была несколько удивлена ходом его мыслей. – Нет, я поеду одна. Отправлюсь в лавку и узнаю все об этой книге. И обойду другие антикварные и букинистические магазины. Если повезет, то найду еще один экземпляр. А вы должны будете мне его потом перевести. Согласны?

– Ну… – задумался было Василий Оттович, но быстро сдался под умоляющим взглядом собеседницы. – Да, думаю, с этим я смогу помочь.

– Чудесно! – просияла Лидия. – Значит, мы договорились! А день, кажется, уже клонится к вечеру. Вы куда направлялись?

– Обратно в деревню, – ответил Фальк, несколько запутавшийся от резкой перемены темы разговора.

– Отлично, значит, проводите меня!

Фраза не прозвучала, как вопрос. Кажется, Василию Оттовичу просто не оставили выбора.

«Жизнь ведет людей каждого своей колеей, но судьба незримо перепутывает следы, сбивает дороги и ткет свой узор из тысячей жизней, переплетая их, как искусная ткачиха на своем станке. Не раз случается, что чуждые друг другу люди, не знавшие до того один другого, внезапно начинают влиять на счастье и несчастье другого.»

Андрей Зарин, 1915 год

– Вы полагаете, что я бесчувственная негодяйка? – спросила внезапно Лидия.

Нельзя сказать, что прогулка по весеннему лесу в компании прелестной дамы Фальку не нравилась. Но вот манера спутницы внезапно менять тему разговора или задавать неожиданные вопросы порядочно действовала ему на нервы. Приученная к ordnung7 немецкая натура Василия Оттовича активно протестовала и требовала бежать от столь сумасбродной девушки подальше. Вместо этого Фальк решил уточнить:

– Почему я должен так считать?

– Ну, как же, тетушка убита, мама хлопочет над похоронными процедурами, а я отправилась на речку удить рыбу, – Лидия демонстративно качнула перекинутой через плечо снастью.

– Ну, я знаю людей, которые могли бы так подумать, – дипломатично отозвался доктор.

– Я просто не могла там больше находиться, – в голосе Шевалдиной послышалась неподдельная боль. – Покойница в соседней комнате. Книга пропавшая. Еще эти ваши гробовщики…

– Харон Семенович и Аида Семеновна, – понимающе кивнул Фальк.

– Да хоть Плутон Дормидонтович, – фыркнула Лидия. Василий Оттович не выдержал и расхохотался. Девушка смущенно покосилась на него, а затем присоединилась к смеху.

– Они правда жуткие, – подтвердил Фальк.

– Да? Я не одна такая? Они какие-то ужасно одинаковые!

– Именно, – кивнул доктор. – Будто начнут говорить и двигаться в унисон!

За беседой они вышли к мосту, перекинутому через Серебряный ручей. На другом берегу в лес уходила дорога, безлюдная на несколько верст, за исключением поворота к бывшей усадьбе фон Гарта. Поэтому Фалька удивила катящаяся в их сторону коляска.

– Ух ты, неужели это новые владельцы баронского дома? – глаза Лидии за стеклышками очков блеснули любопытством.

– Те, которые хотят открыть пансион?

– Вы тоже об этом знаете? Есть в этом что-то загадочное – пансион в доме вымершего рода…

– Вы точно уверены, что читали именно труды Мари Кюри, а не Зарина8? – ехидно уточнил Василий Оттович.

Лидия не удостоила его ответом. Открытая коляска, запряженная одной лошадью, меж тем переехала мостик и остановилась перед ними. Помимо бледного долговязого кучера в ней друг напротив друга сидели двое мужчин – улыбчивый человечек средних лет с короткими, но пышными пшеничными усами, и мрачный, рано поседевший господин в котелке, в котором Фальк опознал вчерашнего грубияна, толкнувшего его на вокзале.

– Судари и сударыни, куда путь держите? Уж не в деревню ли? – грассируя поинтересовался усатый весельчак. Получив удовлетворительный ответ, он расплылся в улыбке и мгновенно потеснил на сидении своего соседа: – В таком случае я положительно настаиваю, чтобы вы не утруждали свои ноги и присоединились к нам!

Он приглашающе распахнул дверцу экипажа. Лидия, опершись на руку Фалька, быстро забралась внутрь. Доктор последовал за ней, отчетливо понимая, что если бы не спутница вряд ли ему одному досталось столь щедрое предложение.

– Позвольте представиться – Федор Романович Вансовский, коммерсант, тешу себя надеждой открыть в Зеленом луге успешный (и первоклассный, осмелюсь заметить) пансион, – завязал разговор улыбчивый мужчина. – Это Харитон Карпович Мельников, мой компаньон в сем коммерческом начинании.

Его мрачный спутник лишь слегка наклонил голову, приветствуя попутчиков. Лидия и Фальк также представились, что привело Вансовского в полный восторг:

– Василий Оттович! Наслышан, наслышан! О вас тут ходит слава чуть ли не Авиценны! Рад наконец-то встретиться лично! – он излишне энергично потряс руку доктора, а потом повернулся к Лидии: – И вас, сударыня, я тоже знаю. Имел честь переписываться с вашей тетушкой.

– Неужели? – юная Шевалдина с должным интересом захлопала ресницами.

– Да, представьте себе! Вера Павловна стала для меня своего рода коммерческим партнером, консультируя по моему прожекту!

– Пансиона? – удивился Фальк.

– Именно! Я, видите ли, хочу соединить ведущие достижения современности и безусловный исторический колорит этих мест. Такое сочетание комфорта и погружения в историю. И если в части пансиона в своих силах я уверен, то глубокие познания вашей тетушки помогли мне с колоритом. В частности, воздать должное бедному семейству фон Гартов, в особняке которых мы сейчас и организуем пансион. Как поживает Вера Павловна, кстати?

Фальк и Лидия переглянулись. Ответил доктор.

– Она умерла, к сожалению.

Федор Романович охнул и прижал ладони ко рту.

– Какой ужас! Как? Когда?

– Ночью. Увы, я не могу об этом говорить.

– Понимаю, понимаю, врачебная тайна, – закивал Вансовский. – Я опечален. Надеялся, встретиться с ней, но… Судьба, судьба. Примите мои искренние соболезнования, сударыня.

– Благодарю, – скромно потупила очи Лидия. – Мы с мамой будем признательны, если вы придете проститься с тетушкой, или просто заглянете к нам на чай, по-соседски.

– Всенепременно, драгоценная Лидия Николаевна! – заверил ее Федор Романович. Его компаньон Мельников за весь разговор не проронил ни звука. Харитон Карпович просто смотрел на тянущиеся мимо деревья, лишь обдавая случайных попутчиков подозрительным взглядом бегающих глаз. Пальцы его при этом беспокойно теребили полы сюртука.