При упоминании Бенциона Лазаревича Терьян передернулся.

– Я позвоню Бене, – раздался откуда-то из темноты голос Сысоева. – Мы как раз сегодня с ним разговаривали. Сколько ему можно обещать?

– Скажи, пусть сейчас же собирает своих, – приказал Платон. – И пусть немедленно садятся шить. Обещай, сколько запросит. И скажи, что рассчитаемся через пару дней. Ларри приедет и разберется, у них свои дела.

Виктор исчез.

– А что с девочками делать? – поинтересовался присмиревший Петя. – Они уже все распланировали, отменили другие мероприятия… Может, их всех выпустить в начале, эдакое парад-алле, под музыку? Муса ведь уже деньги заплатил…

– Ты что проводишь? – спросил Платон. – Аукцион или мюзик-холл? И причем здесь деньги? Ну попали на деньги, первый раз, что ли?

– Ты не понимаешь! – взвился Кирсанов. – Телевизор посмотри. Ты хоть одно приличное шоу без девочек видел? Зачем тогда все это? – он обвел рукой зрительный зал. – И устраивали бы себе в Измайлово. Я тебе лучший Дом моделей обеспечил, ты посмотри на девок – это же элита! Ну выйдут они в начале, потусуются на сцене, сделают ножками. Все равно ведь уже заплачено.

– Да они после сегодняшнего здесь уже не покажутся, – мрачно прокомментировал Муса. – Туда посмотри. Они уже оделись и сваливают.

– Куда сваливают! У меня же банкетный зал заказан!

И Петр метнулся к потянувшимся было из зала манекенщицам. В этот момент рядом появился Сысоев.

– Все сделает, – ответил он на вопросительный взгляд Платона. – Знаешь, он так быстро согласился. Он совсем, что ли, на мели?

– Сколько он просит?

– Считай нисколько. – Виктор потянул Платона за рукав. – Отойдем?

Через несколько секунд Платон, внимательно слушавший Виктора, взорвался.

– Ты считаешь, что это нисколько? Да он просто рехнулся. Ты пообещал что-нибудь? Дай мне его телефон, быстро!

– Ладно, – сказал Муса Терьяну. – Они здесь сами разберутся. Пошли в банкетный зал. Там уже должно быть накрыто, это для Петьки святое…

Утром Сергей обнаружил рядом с собой на диване одну из манекенщиц. Девушка спала, уткнувшись в перемазанную косметикой подушку. Из кухни доносилось какое-то шевеление. Сергей встал и вышел в коридор. В спальне дрыхла еще одна девица, а в кухне ошалевший Терьян узрел Петю Кирсанова, который пытался включить электрическую кофемолку.

– Как ты ей пользуешься? – спросил Петя, стараясь пробудить кофемолку к жизни.

– Никак, – Сергей протянул руку и достал с полки ручную мельницу. – Если хочешь приличный напиток, молоть надо только вручную. Давай, я сделаю.

– У тебя выпить есть? – понизил голос Петя. – А то мы вчера немножко того. Кстати, как твоя?

Сергей был совершенно согласен с тем, что вчера было «немножко того». Во всяком случае, вспомнить, чем закончился вечер, почему у него в постели оказалась девушка, было с ней что-нибудь или не было, а также понять, откуда здесь взялся Петя Кирсанов, Терьяну не удалось. Поэтому, неопределенно мотнув головой, он достал из шкафа бутылку «Спотыкача», оставшуюся после визита Сысоева.

– Вот, только это.

– Годится! – Кирсанов выудил из сушки два стакана. – Давай по пятьдесят грамм, а то мне сегодня еще бегать и бегать.

Скривившись от приторно-сладкой наливки, он спросил:

– Ты Платона давно знаешь?

– Считай, лет двадцать. – Терьян закурил и начал вращать ручку мельницы. – Сильно дружили в свое время. Сейчас, правда, почти не видимся. А почему ты спрашиваешь?

– Да так.

И, подумав о чем-то, Кирсанов сказал:

– Знаешь, у меня есть к тебе одно предложение. Я из науки сейчас ухожу, хочу заняться журналистикой, рекламой, ну, в общем, шоу-бизнесом всяким. Не желаешь попробовать на пару?

Сергей пожал плечами.

– Да я в этом ничего не понимаю.

– Ну и что? Я тоже этому не учился. У меня есть куча идей. Вот взять, к примеру, этот аукцион…

– Ты думаешь, здесь что-то получится?

– Безусловно! – Петр снова плеснул в стаканы наливку. – Это классная идея. Вот посмотришь, раскупят все. И потом – я же это устраиваю вовсе не для собак, ты просто не понял. Ведь платоновский «Инфокар» машинами торгует. Сейчас собаки, а завтра – машины. Представляешь, как можно развернуться? Поэтому я тебе и говорю – давай вместе.

– Да я-то тебе зачем? – не понимал Сергей.

– Я объясню.

И Петр пустился в длинные и путаные объяснения, из которых Сергей понял только одно, хотя прямо об этом так и не было сказано. Кирсанову был необходим прямой и надежный выход на Платона, а что может быть лучше, чем затянуть в свой бизнес одного из старых платоновских друзей. Это так и не прозвучало в открытую, но головокружительные посулы вперемешку с совершенно неопределенными описаниями того, что же, все-таки, Петя хочет от Сергея, никакого другого толкования не допускали.

Терьян, никогда не умевший отказывать, внимательно слушал Петю, кивал и время от времени вставлял разнообразные междометия. Наконец Петя выдохся и посмотрел на часы.

– Значит, так. Мне пора бежать. Сегодня в семь начало. Ты будешь?

– Да я считаю, что уже все видел.

– Ага. Ну ладно. Я там буду часов до десяти. Давай договоримся, что после этого я сразу у тебя и продолжим разговор. Девочек этих же брать или новеньких?

Заметив, что Сергей замялся, Петя успокоил его:

– Не думай, еда, выпивка – это я все привезу. Адрес свой напиши. И телефон.

– А что мне делать с этими девками, когда они изволят очнуться? – спросил Сергей, провожая Петю к дверям.

– Дай им кофе и пусть, как проснутся, позвонят мне. Номер они знают.

И Петя исчез за дверью.

Больше он у Сергея не появлялся – ни в этот вечер, ни впоследствии. И не звонил.

Ахмет достался «Инфокару» в наследство от «Информ-Инвеста». Он родился и вырос в Казахстане, куда его семья была заброшена по воле вождя народов, но, закончив среднюю школу, каким-то чудом перебрался в Одессу, вознамерившись поступить в институт. Там у Ахмета был дядя, числившийся по паспорту русским, но хранивший все родовые традиции, почему и пользовался в городе всеобщим уважением. Понятно, что Ахмет, сдавший письменные экзамены и безжалостно зарезанный на первом же устном, сразу обратился к дяде. Тот выслушал его, помрачнел лицом, куда-то съездил, а на следующий день Ахмет пошел на пересдачу.

Тем не менее с высшим образованием у него не получилось, потому что соблазнов в Одессе было великое множество, и устоять перед ними молодой горец был не в состоянии. С грехом пополам он дотянул до четвертого курса, получил справку о неполном высшем образовании и двинулся в Москву. Влияние дяди, по-видимому, распространялось и на столицу – стоило Ахмету приехать, как его уже ждала невеста. После регистрации брака Ахмет больше не видел молодую жену до самого развода. А еще выяснилось, что в новеньком, с иголочки, овощном магазине, построенном к Олимпиаде где-то на юго-западе, свободно место директора, и Ахмет вполне удовлетворяет всем требованиям. Вот только о вступлении в партию надо серьезно подумать.

Уже через два месяца после поступления на руководящую должность Ахмет стал в районе заметной фигурой. Он осмотрелся, быстро сообразил, кто и сколько ворует, разогнал почти весь персонал и набрал сородичей, рекомендованных дядиными друзьями. Это позволило установить принципиально новые отношения с городскими и районными овощными базами и положило конец закрепленной десятилетиями традиции платить за каждую сколько-нибудь приличную поставку черным налом, который наваривался на бессовестном обвесе и обсчете. Теперь вместо занюханного товароведа с потертым портфелем, в котором, рядом с накладными, покоились бутылка марочного коньяка и пухлый конверт, на овощную базу являлись три подтянутых и щеголевато одетых джигита, которые по-хозяйски проходили по территории и, небрежно указуя перстами, говорили семенящему за ними директору:

– Это отгрузишь. И это тоже. Вот это будешь грузить, отсюда не бери, оттуда бери. А вот это заверни, привезешь сам Ахмету Магометовичу. Понял? Чтобы завтра все было.