Сдержавшись, я не стала советовать, куда и насколько глубоко ему следовало бы засунуть свои просьбы. Впившись ногтями в собственные ладони, все же смогла улыбнуться одногруппникам, давая понять, что меня ждать не нужно.

Вскоре мы остались вдвоем в пустой аудитории, но я никак не могла заставить себя повернуться к Астахову лицом.

И это была фатальная ошибка.

В следующий миг раздались шаги, и я вся покрылась мурашками, когда совсем рядом со мной раздался тихий, вкрадчивый голос:

– Здравствуй, Мира.

Когда соглашался вернуться в университет, я знал, что наша встреча неизбежна. Не просто знал… по правда говоря, ждал ее.

Но черт возьми, и предположить не мог, что Мирослава окажется в той единственной группе, которую передали мне буквально этим утром.

Все-таки верно говорят, что судьба с ее своеобразным чувством юмора – та еще сука.

Аудиторию заполнили студенты, которых я смутно помнил со времен, когда преподавал у них на первом курсе. Даже сам для себя я не смог понять, что ощутил, не увидев среди них Мирославу: разочарование или все же облегчение.

Никто не спешил предоставлять мне список группы, поэтому я дождался, когда стихнет смех после довольно сомнительной шутки одного студента, и спросил, кто у них староста. Ровно в ту же секунду скрипнула дверь, а на пороге появилась она.

Узкая юбка, подчеркивающая идеальные бедра и тонкую талию, смелый вырез блузки и такие знакомые голубые глаза мгновенно выбили весь воздух из легких.

Твою мать, она еще прекраснее, чем я помнил.

Мира смотрела на меня широко распахнутыми глазами и, казалось, не дышала до того момента, когда заговорил все тот же шутник:

– А вот и наша староста! Уже хотели искать тебя. С факелами, собаками, все как положено.

Сам не понял, с чего вдруг устроил весь этот цирк с потерей памяти, это словесное дерьмо просто сорвалось с моего языка. И чуть не врезал сам себе, когда увидел, насколько обидел Миру.

Пришлось очень постараться, чтобы на протяжении всей пары сохранять трезвость рассудка и не пялиться на свою студентку, которая всячески способствовала обратному. Чего стоила одна лишь ее походка, когда она гордо продефилировала на своих шпильках до свободного места.

Не сдержавшись, вынудил ее задержаться после пары. Власова, конечно, попыталась сбежать. Едва ли она осознавала, что с первой секунды появления в аудитории я следил за каждым ее шагом.

И вот мы остались одни.

Она стояла ко мне спиной и сжимала свои кулачки, а я сокращал расстояние между нами, пока не подошел почти вплотную. Так, что нос наполнился сладковатым ароматом ее духов. Я одернул руку, которая уже тянулась к длинным темным волосам, мягкость которых помнил до сих пор.

– Здравствуй, Мира.

Она тяжело и часто дышала и будто не планировала оборачиваться вовсе, но все же взяла себя в руки. Уже через несколько секунд Мира одарила меня равнодушным взглядом.

– Я слушаю вас, Тимур Андреевич, – сказала она холодно. – Какую информацию донести до одногруппников?

Мирослава хотела пройти мимо меня к партам, но я мягко перехватил ее запястье. От этого невинного прикосновения мою кожу словно обожгло.

– Прости. Сам не знаю, почему сделал вид, что не помню тебя.

– Вы вовсе не обязаны помнить всех студентов, – она одернула свою руку и сделала шаг назад. – Нас много, а вы один. К тому же, прошло много времени с тех пор, как вы у нас преподавали.

– Мира, ты ведь знаешь, что…

– Тимур Андреевич, скоро начнется следующая пара. Мне бы не хотелось на нее опоздать, – отрезала она, продолжая уничтожать меня своим равнодушием. – Скажите, что нужно передать ребятам, и я уйду.

А чего ты ждал, Астахов? Что она кинется тебе на шею?

Нет, ведь это стало бы таким разочарованием…

– В этом все дело, Мира, – только глухой бы не услышал в моем голосе нотки обреченности. – Я не хочу, чтобы ты уходила.

Мирослава усмехнулась, но быстро вернула самообладание.

– Тимур Андреевич, – она устало вздохнула. – Пожалуйста, просто продиктуйте мне почту для отправки материалов по курсовой, и озвучьте сроки сдачи реферата, который стоит в учебном плане на этот семестр. И дайте мне уже уйти.

– Позволь хотя бы объяснить, почему все случилось именно так… в прошлый раз. И прошу, не выкай мне, когда мы наедине.

Когда она посмотрела на меня, в ее глазах плескались гнев и разочарование. Но даже понимая и признавая свою вину перед этой девушкой, мне до одури хотелось немедленно наброситься на ее пухлые губы, ведь все еще помнил их вкус, как и все, что связано с Мирой.

– Тыопоздал. Если мои подсчеты верны, то объяснения нужны были примерно год и четыре месяца назад, – каждое ее слово ощущалось точно удар под дых. – Сейчас они уже никому не нужны.

– А если они нужны мне?

– В таком случае встаньте перед зеркалом и расскажите эту историю самому себе, – Мирослава натянуто улыбнулась. – Тимур Андреевич.

Пока я пытался понять, как построить разговор, Мира раскрыла свой ежедневник, что-то быстро в нем написала, а после вырвала страницу и вручила мне.

– Пришлите, пожалуйста, информацию по срокам на эту почту, чтобы мне не пришлось врать одногруппникам о причине нашей приватной беседы, – отчеканила она, когда я рефлекторно сжал пальцами листок, не в силах оторвать взгляд от ее лица. – Хорошего вам дня, Тимур Андреевич.

Вновь одарив меня легкой и абсолютно неискренней улыбкой, Мира стремительно покинула аудиторию, оставив меня одного.

Если бы не сложившаяся ситуация с кураторством, я бы бросил все силы, чтобы не видеться, не пересекаться с Мирославой. Еще вчера я был уверен, что при необходимости смогу держаться от нее на расстоянии, но это утро доказало мне обратное.

Стоило лишь снова увидеть ее, как потребность объясниться вытеснила все остальное. Я знал, что поступил с ней как последняя скотина, но все же надеялся, что она выслушает меня.

Мира заслуживала объяснений, но они были ей уже не нужны.

Весь прошедший год я отчаянно пытался выбросить ее из головы. Точнее, год и четыре месяца, как верно подметила Мирослава.

Я действительно пытался ее забыть, но безуспешно. Особенно тяжело было в первые месяцы, когда я в каждой невысокой брюнетке видел только Миру.

Эта девчонка ворвалась в мою жизнь без предупреждения и, подобно урагану, перевернула все с ног на голову. С самой первой встречи она завладела моим вниманием. Не увлечься Мирой было невозможно, но я был обязан противостоять сам себе, ведь подобные отношения, как минимум, запрещены уставом университета.

Мягкие черты, большие глаза яркого и насыщенного голубого оттенка в обрамлении длинных ресниц и очаровательно курносый носик – сперва показалось, что это лишь очередное смазливое личико. Но в сочетании с высокими скулами, волосами цвета горького шоколада, аппетитными формами и дерзким взглядом… Мирослава оказалась мечтой.

Я убеждал себя, что это лишь мимолетная блажь, ничего серьезного. Господи, да Мира же была не просто моей студенткой… она была моей восемнадцатилетней студенткой!

Мысль о разделяющих нас десяти годах поначалу прекрасно справлялась со своей задачей и помогала мне держать свои инстинкты в узде. Но чем больше я узнавал эту девушку… Острый ум и не менее острый язык, по-взрослому серьезный взгляд на многие вопросы – все это привлекало меня не меньше, чем ее красота.

Я пропал в тот момент, когда понял, что Мира и сама видит во мне не только преподавателя. Она ничего не говорила прямо, но ее выдавало собственное тело. То, как учащалось ее дыхание, как темнел ее взгляд, стоило мне только приблизиться…

Она сводила меня с ума, но и я ее тоже. Это будоражило.

У нас действительно могло получиться нечто настоящее, но я все испортил. Самое паршивое, что будучи влюбленным и зная, что чувства взаимны, я все равно поступил с Мирой как конченный мудак. И плевать на мотивы, факт остается фактом. Жаль, что понял это слишком поздно.