Да, этот плащ годился лишь для крестьянской девушки. Дочки мельника.

Не для Ольховой Королевы.

Но как же у Серильды защемило в груди, когда Эрлкинг сорвал его с ее плеч. Небрежно швырнув серую шерстяную ткань рядом с пустой коробкой, король размашистым движением накинул на нее новый плащ. Он тяжело лег Серильде на плечи. Когда Эрлкинг застегивал пряжку у ее шеи, в воздухе витало странное ощущение неотвратимости.

– Так намного лучше, – прошептал он. – Тебе нравится?

Серильда провела руками по бархату. Никогда в жизни она и подумать не могла, что наденет что-то столь изысканное.

Никогда в жизни она не чувствовала себя такой ничтожной.

– Видала и покрасивее, – буркнула она.

Эрлкинг усмехнулся, потому что отлично знал, какая она лгунья.

– Я хочу, чтобы ты надела его на Скорбную Луну.

Она вскинула на него испуганный взгляд.

– Мне придется поехать с вами на Охоту?

Руки короля легли Серильде на плечи, и под их весом и тяжестью меха плащ внезапно показался ей чересчур, удушающе теплым, даже в этом промозглом замке.

– Нет, любовь моя. Мы с охотниками придумали кое-что получше.

– Сюрприз! – весело выкрикнули пять голосов, как только Серильда вошла в свои покои. Дети собрались вокруг небольшого письменного стола, на котором стояла тарелка медовых лепешек с грецкими орехами, которые Серильда очень любила.

Она мигом забыла обо всех тревогах и тяготах этого дня.

– Что происходит?

– Празднуем твой день рождения! – завопил Фриш.

– Какой плащ! – воскликнула Гердрут, бросаясь вперед, чтобы погладить складки бархата.

Серильда с облегчением расстегнула пряжку и накинула плащ на Гердрут, как одеяло. Девчушка заверещала от восторга, с головой завернувшись в ткань.

– Какой он мягкий!

– Да, он прекрасен, – согласилась Серильда. – Это подарок на день рождения от Его Мрачности. Я не знаю, нравится он мне или нет.

Гердрут высунула голову из бархатных складок. Ткань, струясь, собиралась на паркете вокруг ее ног.

– Я сама его поношу, если ты не хочешь.

Серильда рассмеялась.

– Пока можешь считать, что он твой. – Она все еще сжимала в руках скомканный старый плащ из серой шерсти. – Анна, ты не могла бы постирать и убрать мой старый плащ? Эрлкинг собирался отдать его служанкам и порезать на тряпки, но я упросила оставить. Он слишком много для меня значит.

– Конечно, – Анна забрала плащ. – Завтра все сделаю.

Вся компания уселась и принялась за сладости. Оказывается, дети заказали лепешки поварам еще несколько недель назад и следили, чтобы запасы грецких орехов, привезенных из Адальхейда, не закончились раньше времени.

– Какие же вы заботливые, – растрогалась Серильда. – Хотела бы я отблагодарить вас чем-нибудь хоть вполовину таким же чудесным.

– Да ладно тебе, – фыркнул Фриш. – Это же просто лепешки. Мы даже не сами их пекли.

– Кроме того, ты рассказываешь нам сказки, – добавил Никель. – Они уж точно чудесные.

Улыбка на лице Серильды слегка потускнела. О, как бы она хотела до сих пор думать о своих историях как о даре, а не как о проклятии, которым они стали.

– У меня тоже есть кое-что для тебя, – сказала Гердрут, залезая в карман. – Чудесный подарочек для Ее Ослепительности! – сияя улыбкой, она подняла руку, в которой было зажато маленькое золотое колечко.

Серильда взяла кольцо, поднесла к свету свечи – и задохнулась.

На золоте был выгравирован знакомый узор. Татцельвурм, обвивающийся вокруг буквы Р.

– Это же кольцо Злата, – почти беззвучно выдохнула она. – Ты к нему ходила? Это он тебе дал?

– Нет, – Гердрут смущенно потупилась. – Я его нашла. В том зале, где полно гобеленов и ковров. Мне велели там подмести, и я нашла его под столом, все в пыли. По-моему, я хорошо его отчистила. – Гордая собой, девочка улыбнулась.

– Что ты говоришь? – поразилась Серильда. – Ты нашла его где-то здесь?

Она попыталась надеть колечко на палец, но оно было таким маленьким, что не налезло даже на мизинец.

– Знаю, оно маленькое, – затараторила Гердрут, – но я подумала, может быть, ты повесишь его на цепочку? Может быть… может быть, Злат сможет сделать тебе цепочку – ну, или что-нибудь в этом роде.

Серильда притянула ее к себе и крепко обняла.

– Мне очень-очень нравится. Спасибо. А пока я не подберу цепочку, храни его у себя, хорошо? – И, взяв Гердрут за руку, она надела кольцо ей на пальчик. – Смотри, сидит, как влитое.

Малышка залилась нежно-розовым румянцем.

– Ты уверена?

– Никому другому, кроме тебя, я бы его не доверила.

Гердрут прижала руки к груди.

– Я буду его беречь, обещаю.

Серильда кивнула.

– У меня есть к тебе еще одна просьба. Когда мы покончим с этим великолепным угощением… ты не покажешь мне, что там за гобелены?

Днем и ночью замок ярко освещали фонари, настенные факелы и канделябры, и грандиозный зал с гобеленами не стал исключением. С высоких потолочных балок свисали три величественные люстры, а в промежутках между гобеленами стояли свечи, заливая каждую картину янтарным сиянием.

Эти гобелены были настоящими произведениями искусства.

Никогда раньше Серильда не видела такого мастерства. Каждая деталь, вытканная невероятно тонкими нитками, поражала реалистичностью.

Но самым удивительным было то, что большая часть этих гобеленов складывалась в историю.

Ту самую историю, которую рассказывала и Серильда. Историю, в которой она сейчас жила.

Вот орда темных во главе с Эрлкингом мчится по мосту к Ферлорену, а внизу воет исполинский черный волк.

Вот Перхта умирает перед замком Грейвенстоун, пораженная стрелой в самое сердце, а принц, убивший ее, смотрит дело своих рук.

Злат за прялкой, окруженный кучей соломы, а на катушку наматываются блестящие золотые нити.

Эрлкинг готовился вонзить тонкий рог в сплетение древесных корней, а белый единорог наблюдает за ним глазами, исполненными печали.

Дальше шли изображения, от которых по спине Серильды побежали мурашки. Этих историй она не знала.

Был там гобелен, о котором ей рассказывала Гердрут. Юная принцесса – вне всяких сомнений, это была сестра Злата – сидела на троне, сделанном из шипов, с короной из ивовых ветвей на голове. Ее окружали монстры, но вместо того, чтобы нападать на нее, как они нападали на Эрлкинга и Перхту на гобелене, который Серильда увидела в первый день, эти существа собрались вокруг трона, взирая на дитя с почтением. Как будто охраняли.

Следующий гобелен был одним из самых больших в зале. Серильде пришлось отойти далеко назад, чтобы охватить всю картину целиком.

Слева стоял Эрлкинг под сияющей полной луной. У его ног лежали белые сугробы, а в руке он держал конец золотой цепи. Эта цепь сковывала череду волшебных животных, заполнявших остальную часть гобелена. Все они стояли с опущенными головами, как бы склоняясь перед победителем, а Эрлкинг с властным видом возвышался над ними.

Василиск.

Виверна.

Татцельвурм.

Единорог.

Грифон.

Черный волк.

И, наконец, хищная птица с золотым оперением, крупнее любого орла или ястреба, которых Серильда когда-либо видела.

Она долго смотрела на него, и внутри у нее все сжималось.

У Эрлкинга уже есть пять из этих животных.

Все, кроме волка и птицы.

Что это значит? Зачем он собирает эту семерку великолепных существ, если золотые цепи были нужны ему только чтобы захватить одного бога в ночь Бесконечной…

Мысли Серильды разлетелись, остался лишь далекий гул, затуманивший ее разум. Он разом стер все, в чем Серильда была так уверена. Все это время. Эрлкинг хотел поймать одного из старых богов. Эрлкинг хотел загадать желание. Эрлкинг хотел вернуть Перхту из Ферлорена.

Но нет.

Серильда окончательно поняла это только сейчас.

Семь богов.

Семь животных.