– Меня, блять, поражает с каким спокойствием ты это заявляешь. Сегодня после школы я иду с тобой и разговариваю с твоей семьей.

– НЕТ! – яростно выплюнула она. – Оставь меня в покое. Ты мне не нянька. Если ты увидел мои синяки и секундную слабость, то это не значит, что мне нужна твоя жалость или помощь, ясно?

Я закинул еще одну пластинку в рот, потому что все это утро – охренительный стресс, который мне хочется перекурить.

– Ну, очень жаль, что тебе это не нужно, потому что я все равно это сделаю.

– Упрямый баран, – психанула она и пошла в сторону школы.

***

Все последующее время в школе мы оба были в глубокой задумчивости.

Диана, по всей видимости, думала, как от меня избавиться.

А я думал, что сказать ее родителям-уродам.

Диана постоянно одергивала водолазку на уровне ключиц и морщилась, поэтому на второй перемене я не выдержал, и вытолкав ее в пустую раздевалку для парней, спросил:

– Что у тебя там? – я указал на уровень ключиц.

Она фыркнула.

– Бегу и падаю тебе рассказывать и показывать.

– Я и сам могу посмотреть. Но не хочу причинять тебе еще больше боли, пока мы будем бороться. Что. У. Тебя. Там? – произнес я свой вопрос снова.

Она покраснела от смущения или гнева, я не знаю точно, но все-таки послушалась и оттянула ворот водолазки.

И мне открылась рваная рана на ее ключице. Она частично уже покрылась грубой корочкой, но была относительно свежей.

– Черт побери. Это вообще как?

Я протянул было руку, но остановился.

Что я могу сделать? Полапать ее рану? Идиот.

Диана опустила взгляд в пол.

– Насмотрелся? Доволен? – безэмоционально спросила она.

– Как он это сделал? – пораженно спросил я, игнорируя ее саркастичные вопросы.

– Пряжкой от ремня.

Я сглотнул.

Сам я был нихрена не послушным ребенком, но мама никогда меня и пальцем не тронула, а тут пряжкой от ремня.

– За что?

Она подняла взгляд.

– А разве это важно?

– Мне все важно, что связано с тобой, малышка.

Она выдохнула и призналась.

– За то, что пришла домой без пива.

Твою мать.

Так орущий пьянчуга – это ее отец?

Меня осенила еще одна мысль.

Пока она получала ремнем, я стоял внизу как истукан, абсолютно не подозревая, что с ней происходило внутри.

– Ты хотя бы обрабатывала эту рану? Выглядит хреново.

Она пожала плечами и отпустила ворот.

– У меня дома нет даже пластыря, я просто промыла ее водой.

Я выругался.

– Идем, – я не знал, где на ее теле нет синяков, поэтому аккуратно подтолкнул ее за талию в тренерскую. Там точно есть аптечка.

– Что ты делаешь?! – возмущалась и упиралась она. – А если нас застукают.

– Я закрою дверь на замок. Максимум, что подумают, что мы с тобой целовались тут.

– Физрук может вызвать родителей в школу.

Я закрыл за нами дверь.

– Он мой тренер по футболу. Я с ним договорюсь. Снимай водолазку.

– Ну уж дудки, – она скрестила руки на груди. – Я не буду перед тобой раздеваться.

Я развел руками.

– А какие еще у тебя варианты? Зеркала тут нет, а без него рану тебе не видно. Обещаю не пялиться.

Тут надо было скрестить пальцы, потому что это большая, толстая ложь. Я не смог бы не пялиться на ее тело, даже если бы от этого зависела моя жизнь. В конце концов я подросток с бушующими гормонами. У меня стояк от одних ее ключиц. Но ей об этом знать, конечно же, не обязательно.

– Ладно, – буркнула она и осторожно потянула водолазку наверх.

То, что я увидел, не то что уронило мой стояк, член буквально забился внутрь от увиденного.

На ее теле не было живого места. Каждый участок кожи был всех оттенков желтого, фиолетового и кроваво-красного.

– Твою мать, – выдохнул я, осматривая ее.

Диана не смотрела на меня, румянец на ее щеках расцветал все ярче.

– Ты будешь обрабатывать рану или так и будешь пялиться.

– Прости, я просто немного в шоке, – я потянулся к аптечке, висевшей на стене, и достал перекись, бинт и пластырь.

– Только не надо меня жалеть.

– Не путай мою злость на твоего отца с жалостью. Прямо сейчас единственная моя мысль – это сломать что-нибудь ему, сделать также больно, как он сделал тебе.

Я налил перекись на рану там, где не было корочки и словил дорожку жидкости бинтом у ее груди. В этот момент мой стояк снова дал о себе знать. Ее грудь была небольшой, но мне нравилось. Ее кожа была шелковистой под моей рукой. Лифчик был самый обычный хлопковый, но на ней смотрелся, как шикарное кружевное белье.

Я прокашлялся и сконцентрировал свое внимание на ее ране. Приложив еще один кусочек бинта, я заклеил рану пластырем.

– Готово.

Я оторвал взгляд от раны за пластырем и увидел ее изучающий взгляд.

– Зачем ты все это делаешь для меня? Почему бы просто не найти менее проблемную девушку?

– Потому что ты мне нравишься.

– Вот так просто?

– Вот так просто.

Я взял водолазку с учительского стола и протянул Диане.

– Если у тебя нет больше ран для обработки, то лучше оденься. Иначе мой член взорвется.

Она ахнула.

– Что? Я парень, мне 16. Мы все думаем только о сексе.

Диана натянула водолазку обратно.

– Я тебя привлекаю даже такой? – тихо спросила она.

– Какой? – не понял я.

– Побитой и абсолютно раздавленной собственной семьей, – горько ответила она.

Я взял ее лицо в колыбель моих ладоней.

– Ты нравишься мне любой. И ты не раздавлена. Я вижу огонь в твоих глазах. Ты не жертва, ты боец, просто сейчас у тебя слишком сильный противник, – я погладил ее щеки большими пальцами.

– Спасибо, – прошептала Диана. – И ты тоже мне нравишься.

– Рад это слышать, а то мне уже начало казаться, что я тебя лишь раздражаю.

– Не без этого, – хмыкнула она.

Я усмехнулся и убрал свои руки от нее, пока не наделал глупостей.

***

После школы Диана продолжала упираться. Она не хотела, чтобы я ступал на территорию ее квартиры. Я же был убежден, что это необходимо.

Не могу позволить, чтобы отец избивал ее. Больше нет.

Мне всего 16, но я, черт возьми, уже и не ребенок, и могу дать отпор пьяному мужику, в отличие от Дианы.

– Я все равно зайду с тобой, хочешь ты этого или нет, – безапелляционно заявил я.

– Моя квартира… хм… готова поспорить, что она и близко не похожа на твою, – неопределенно сказала она.

– Я не понимаю.

– Боже, Саша, мои родители алкоголики. Как ты думаешь, как выглядит мой дом? – огрызнулась она.

– Мне все равно. Для меня важно лишь, чтобы ты была в безопасности. Это все.

Она грустно кивнула, и мы зашли в подъезд. Это был обычный дом, обычный подъезд. Ничто здесь не говорило о том, что тут живут алкоголики или наркоманы.

Когда мы поднялись на нужный этаж, Диана глубоко вздохнула и открыла дверь своей квартиры.

В нос сразу же ударил запах жесткого перегара.

– Ну что, маленькая сука. Хотя бы сегодня ты принесла что-нибудь для меня? – послышался голос ее отца из кухни.

– Нет, – съежившись ответила Диана.

Ее отец, шатаясь, вышел в коридор. На вид ему было лет 50, не меньше, но скорее всего, он так выглядел из-за алкоголизма. Весь седой, низкого роста и видно было, что рука у него тяжелая. Из-за большого количества одежды на подвесной вешалке, полагаю, ему не было видно меня, но вот свою дочь он точно видел.

– Ах ты дрянь! – заплетающимся языком проговорил он и замахнулся на нее.

Я почувствовал, как Диана вздрогнула, ожидая удара.

Нет, малышка, не сегодня и больше никогда.

Я остановил его кулак своей хваткой и, задвинув Диану себе за спину, ударил его ладонями в грудь, от чего он отпрянул к стене.

– А ты еще что за хрен?

– Иди, собирай вещи, – приказал я Диане, не сводя глаз с ее отца. Для меня стало очевидно, что разговоры с таким дерьмом бессмысленны. Я схватил его за указательный палец и заломил его в неестественном положении, от чего мужик застонал. – А ты слушай меня внимательно. То, как ты поступал со своей плотью и кровью не просто чудовищно, для таких, как ты существует отдельный котел в аду. Ты больше никогда не увидишь свою дочь, но будешь исправно появляться трезвым на родительских собраниях в школе. Я лично буду оповещать тебя о них и только попробуй создать неприятности для Дианы. А это, – я резко дернул палец, чтобы сломать его, – напоминание тебе, что я абсолютно серьезен.