— Оберегает свою частную жизнь.

— Верно, — сказал я. — И вы должны сделать скидку на то, что он немного ворчлив. Потому что…

Мелисса не стала дожидаться ответа.

— Поверь, если бы на мою сломанную ногу навесили внешний фиксатор, я бы тоже ворчала.

— Какая у него ситуация со страховкой? — спросил папа у миссис Рейвенсбургер. — Можете мне сказать?

Женщины обменялись взглядами, и миссис Рейвенсбургер сказала:

— Мне неудобно вдаваться в подробности финансового положения пациента, но я скажу, что, по словам нашего казначея, он намерен взять все расходы на себя.

— А, — сказал папа, как будто это все объясняло, но по его лицу было видно, что это ничего не объясняет. Он встал и пожал руку миссис Рейвенсбургер, и я тоже.

Мелисса последовала за нами в холл, казалось, скользя по полу в своих ослепительно белых кроссовках.

— ЛСУ?[62] — спросил я.

Она выглядела удивленной.

— Откуда ты знаешь?

— Записная книжка. Баскетбол?

Она улыбнулась:

— И волейбол.

Учитывая ее рост, держу пари, что у нее был адский удар.

Мы отправились в хозяйственный магазин за комплектом предохранительных перил для унитаза, а потом в «Кладовую для домашних животных», где был ветеринарный отдел. Там я купил жевательные таблетки от сердечного червя и карпрофен от артрита Радар. Это лекарство отпускалось только по рецепту, но когда я объяснил ситуацию, продавщица согласилась продать его мне, только за наличные. Она сказала, что мистер Боудич часто покупал у них всякую всячину для Радар, оплачивая доставку. Комплект папа оплатил своей кредиткой, а таблетки я купил на собственные деньги. Нашей последней остановкой была аптека, где я купил утку с длинным горлышком, таз, дезинфицирующее средство, которое требовалось использовать для ухода за булавками, и два баллончика с распылителем для мытья окон. За все это я тоже заплатил, но не наличными. На моей карте «Виза» был лимит в 250 долларов, и я не боялся его превысить — кем-кем, а шопоголиком я никогда не был.

По дороге домой я ждал, что папа заговорит со мной о тех обязанностях, которые я взвалил на себя — по всем параметрам довольно серьезных для семнадцатилетнего парня. Однако он этого не делал, а только слушал старый рок по радио и иногда подпевал. Уже потом я узнал, что он еще только обдумывал, что тут можно сказать.

Дома у мистера Боудича меня радостно встретила Радар. Я положил ее лекарства на стойку, а потом заглянул в маленькую ванную. Быть может, теснота этого помещения окажется полезной для установки предохранительных перил (и для того, кто будет ими пользоваться), но этим я планировал заняться завтра. А пока вспомнил, что видел в подвале стопку чистых тряпок на полке над стиральной машиной. Спустившись вниз, я взял их как можно больше. Был чудный весенний день, и сперва я собирался провести его на открытом воздухе, за починкой забора, но теперь решил в первую очередь заняться окнами, чтобы к возвращению мистера Боудича из дома выветрился запах моющих средств.

Это решение дало мне повод пройтись по дому. В дополнение к кухне, кладовой и гостиной — местам, где он большей частью находился, — там была еще столовая с длинным столом, покрытым пыльной скатертью. Стулья отсутствовали, из-за чего помещение выглядело довольно пустым. Была еще комната, предназначенная для кабинета, библиотеки или того и другого вместе. С неподдельным ужасом я увидел, что потолок протекает, из-за чего некоторые книги промокли. Они были красивыми, дорогими на вид, в кожаных переплетах, не то, что небрежно связанные стопки в коридоре. Там я увидел собрание Диккенса, собрание Киплинга, собрание Марка Твена и еще кого-то по фамилии Теккерей. Я решил, что, когда у меня будет больше времени, я достану книги с полок, разложу на полу и посмотрю, можно ли их спасти. Вероятно, на «YouTube» были видеоролики о том, как это сделать. Той весной я фактически жил в «YouTube».

На втором этаже находились три спальни, кладовка для белья и еще одна ванная побольше размером. В спальне хозяина книжных полок было еще больше, а у кровати, где он, очевидно, спал, стояла лампа для чтения. Книги здесь были в основном в мягких обложках — детективы, научная фантастика, фэнтези и дешевые ужастики 40-х годов. Некоторые выглядели весьма завлекательно, и я подумал, что, если все пойдет хорошо, я попрошу их почитать. Вероятно, Теккерей оказался бы для меня тяжеловат, а вот «Невеста была в черном»[63] смотрелась вполне подходящей. Соблазнительная невеста на обложке действительно носила черное, но его было не слишком много. На прикроватном столике лежали две книги: роман Рэя Брэдбери под названием «Что-то страшное грядет»[64] и толстый том в твердом переплете под названием «Происхождение жанра фэнтези и его место в мировой матрице: юнгианские перспективы»[65]. На его обложке изображалась воронка, заполняющаяся звездами.

Во второй спальне стояла двуспальная кровать, которая была застелена, но покрыта пластиковой пленкой, а третья была совершенно пуста и пахла затхлостью. Если бы я был в ботинках, а не в кроссовках, мои шаги там были бы громкими и жуткими.

Узкая лестница (Психо-лестница, подумал я) вела на третий этаж. Это не был чердак, но использовался как таковой. Три его комнаты были заполнены мебелью, включая шесть резных стульев, которые, вероятно, составляли комплект с обеденным столом, и кровать из пустой спальни с изголовьем, положенным поперек нее. Еще там были пара велосипедов (один без колеса), пыльные коробки со старыми журналами, а в третьей и самой маленькой комнате — деревянный ящик с чем-то вроде столярных инструментов тех времен, когда люди удивлялись говорящим картинкам. На боку его стояли инициалы АБ. Я пытался вытащить дрель, думая использовать ее для установки предохранительных перил, но она намертво приржавела к полу. И неудивительно: крыша в углу, где стоял ящик, протекала, и все инструменты — дрель, два молотка, пила, строительный уровень с мутно-желтым пузырьком посередине, — отправились в Ржавый город. Я подумал, что с протекающей крышей нужно что-то сделать, причем до наступления зимы, иначе может пострадать конструкция дома — если, конечно, это уже не произошло.

Начал я с окон третьего этажа, потому что они были самыми грязными. Очень грязными. Я понимал, что мне придется часто менять воду в ведре, и, конечно, внутренняя сторона — это только половина работы. Разогрев банку чили[66] на старой плите «Хотпойнт», я сделал перерыв на ланч.

— Дать тебе вылизать миску? — спросил я Радар. Она с надеждой подняла на меня свои большие карие глаза. — Я никому не скажу, обещаю.

Я поставил миску на пол, и она принялась за дело, а я вернулся к окнам. К тому времени, когда я закончил, была уже середина дня. Мои пальцы выглядели сухими, а руки устали от усердного трения, но «Виндекс»[67] с уксусом (очередной совет с «You Tube») помогли с этим справиться. Дом наполнился светом.

— Мне нравится, — сказал я. — Хочешь прогуляться до моего дома и послушать, что думает папа?

Радар согласно гавкнула.

Папа ждал меня на крыльце. Его трубка лежала на перилах вместе с пачкой табака, и это означало, что разговор у нас все-таки будет — и серьезный.

Когда-то давно мой отец курил сигареты. Я не помню, сколько мне было лет, когда мама подарила ему на день рождения трубку. Это не была модная поделка а-ля Шерлок Холмс, но выглядела она дорого. Помнится, она не раз просила его бросить свои «раковые палочки», и он все время обещал (туманно, как всегда делают наркоманы), что непременно сделает это. Но это сделала трубка. Сначала он сократил дневное количество сигарет, а потом и вовсе отказался от них — незадолго до того, как мама перешла проклятый мост, чтобы принести нам коробку с курицей.