– Я лишь покажу, как им пользоваться. Берете кристалл и вставляете в центр цветка в основании рамки. Вот сюда, – император коснулся плоской стороной кристалла шестигранной выемки внизу зеркала.

На раме тут же вспыхнул разноцветными искрами причудливый узор. Алэр нажатием пальца утопил кристалл в выемке до щелчка. Искры пришли в движение, перетекли на серебристую поверхность зеркала и сложились в картину.

Принцесса заметила, как придворные вытягивают шеи, пытаясь рассмотреть, что происходит во главе стола, а слуги, стоявшие за креслом императора, наоборот, отвернулись и опустили головы.

Виолетте тоже хотелось отвернуться, закрыть глаза, исчезнуть… потому что в зеркале отражалась не просто картинка, а движущаяся. Леди Марцела, выглядевшая не как леди, а как пьяная кабацкая девка, полуголая, с распущенной шнуровкой лифа и разлохматившейся прической, жадно целовала императора, а он снисходительно, со скучающей миной надменного лица, принимал ее поцелуи.

Но Летта не пошевелилась. Кровь отхлынула от ее лица, дыхание сбилось, словно ее ударили, пальцы задрожали, и она очень аккуратно, чтобы не выронить, положила вилку на край тарелки.

Император усмехался, внимательно разглядывая невесту. И лишь через минуту ее позора он нажал на торчавший из выемки рамы острый кончик кристалла, и тот выскочил наполовину длины из паза. Искры погасли, зеркало снова выглядело обычным зеркалом.

– Это ваш сегодняшний урок, дорогая невеста, – Алэр вынул кристалл и протянул его Летте. Она сидела как статуя. Тогда она сам взял ее вялую руку, вложил в ладонь омерзительный дар, сжал ее пальцы и, склонившись почти к самому лицу девушки, сказал: – К моему визиту вам надлежит просмотреть его полностью. Я спрошу с вас, насколько усвоен урок. И если мне покажется, что вы что-то пропустили, я продемонстрирую его уже на вас. Встретимся через два часа.

Он отстранился и сделал знак слуге.

– Отнесите зерцало в покои моей невесты.

Второй слуга, бережно и с поклоном забрал зеркало и уложил на подушечку. Оба направились к высоким двустворчатым дверям трапезной, как вдруг те распахнулись, и в помещение плотным комом влетел снежный вихрь, за ним ворвалась вопящая что-то невразумительное на языке ласхов маленькая принцесса Осияна, за ней – ее гувернантка, а последней вбежала запыхавшаяся служанка с оборванным поводком в руках.

Вихрь ловко уворачивался от Осияны и шарахался от гувернантки.

– Держи ее, держи! – наконец, разобрала Летта.

– Стойте, принцесса, остановитесь! – рыдала гувернантка, заламывая руки.

Вихрь, почти пойманный за кончик снежного хвоста, отпрыгнул, ушмыгнул за слугу с подушечкой, тот споткнулся, драгоценное зеркало соскользнуло и с дребезгом шмякнулось о каменный пол.

И все замерли.

Изумленный вихрь отвлекся на блеснувший алмазами артефакт. Остановился и осторожно его обнюхал. Теперь, в малоподвижном состоянии лохматое снежное нечто обрело очертания маленького упитанного дракончика с полупрозрачными крылышками и хрустальным гребнем на спинке.

– Вот видишь, что ты натворила, Зигги! – укорила принцесса и немедленно вцепилась в гребень. Но тут гувернантка ухватила саму принцессу, а вихрик пискнул, рванулся, и Осияна не удержала.

Снежный дракончик, в котором Летта с трудом опознала подаренную ей крошку эйхо, тем временем успел оглядеться, узрел хозяйку и с восторженным писком ринулся к ней.

– Зигги, нельзя! – завопила маленькая принцесса, вырываясь из рук гувернантки.

Поздно. Эйхо, остановить которого не осмелился никто, даже онемевший при виде разбитого артефакта император, уже прыгнул на колени к Виолетте и смачно облизал ей лицо.

Попытавшись заслониться, императорская невеста вскинула руки, забыв о кристалле. Хрусталь блеснул в воздухе и был на лету проглочен прожорливым детенышем.

Алэр только зубами скрипнул от досады.

– Простите, ваша многоликость… я… нечаянно… простите, – спохватилась гардарунтская принцесса. – Мне так жаль!

Она с трудом сдержала ликование и зарылась в мягкую пушистую шерсть чудовищно подросшей Зигги. Эйхо опять ее выручила. И так вовремя! Как она тут оказалась?

– Объяснись, дочь, – потребовал император сквозь зубы. Скулы свело от гнева. У его ног ярились белые смерчи, разевали пасти, как клубок разъяренных змей. Парочка таких змей повернула к Летте головы со сверкающими клыками и явственно шипела.

Эйхо крутанулась на коленях принцессы и рыкнула на них. Змеи, шипя, опустились и больше не лезли.

– Папочка, прости! – Осияна потупила голову. – Я пришла покормить Зигги. Ты же знаешь, у ее новой воспитательницы нет магии, вот я и подумала… Теперь-то мне уже можно кормить Зигги, после ее привязки, не голодать же ей…

– Осияна! – император попытался прервать словесный поток.

– А она вдруг как вырвалась! – заторопилась принцесса. – Поводок откусила и вырвалась! Это же эйхо, она же маленькая, я за нее испугалась! А что тут произошло? Она же к хозяйке побежала, так ведь? Фиалке было плохо? Иначе с чего бы эйхо заволновалась?

– Какой еще фиалке? – буркнул Алэр.

– Виолетта на языке людей срединной равнины – это же фиалка, фиолетовый цветок! – девочка бросила на Летту лукавый взгляд и опустила ресницы. А морозный узор на ее розовой щечке вдруг замерцал, как магическое зеркало, и плавно перетек в изображение цветка, о котором шла речь.

– Осияна! – снова рыкнул император. Но взял себя в руки. – Ступай к себе.

– А Зигги?

Услышав свое имя, эйхо забеспокоилась, заскулила, прижавшись к груди Летты.

– Можно эйхо останется у меня? – спросила принцесса. – Раз уж мне ее подарили?

– Эйхо не дарят, – Алэр бросил на невесту злой взгляд. – Это не вещи и не животные, чтобы их дарить. Это ущербные дети. Но раз уж произошла магическая привязка к вам, то вы можете взять на себя ответственность за детеныша. Ее нянька поможет вам с уходом.

– Спасибо! – с искренней радостью поблагодарила Летта. – А Зигги не будет плохо от того, что она съела ваш кристалл?

Прекрасное лицо Алэра на миг перекосилось, но тут же разгладилось, а в глазах снова засветился огонек предвкушения.

– Ничего не будет. Это не природный кристалл, а магический. Через два часа будьте готовы к моему визиту, дорогая невеста. Мы все-таки проведем урок.

Обратно Летту сопровождали две фрейлины, телохранитель Кандар и служанка с эйхо на поводке и корзинкой с вещами. Поводок был уже новый, его доставили к концу завтрака, и дракончик смиренно позволил пристегнуть его к ошейнику из тисненой кожи.

– Как вас зовут? – поинтересовалась Летта у служанки.

Нянька была крупной и крепкой женщиной с грубыми чертами квадратного лица, но удивительно добрыми карими глазами. Руки у нее были сильные, словно у бойца. Иные, наверное, и не справятся с такими деточками, как снежные дракончики.

– Мара мое имя, – голос у женщины оказался громкий и гулкий, как труба.

– Скажи, Мара, если эйхо – не животные, то почему их держат взаперти и на поводке?

– Так ведь… убегут же и помрут от голода. Ума-то у них с горошину, а любопытства с ледяную гору.

– Расскажи о себе, Мара. Как получилось, что человек… ты ведь человек, не маг? – Летта дождалась кивка женщины и продолжила. – Как получилось, что ты стала нянькой магического существа?

Мара оказалась родом из Восточного протектората, из селения на границе с аринтскими владениями. В ней была осьмушка аринтской крови, но не было магии. А эхо дара красных магов проявилось в том, что Мара легко понимала разных животных, и те за ней ходили хвостиком. Известно же, что аринты и сами звери, и звериный язык понимают. Мара не понимала, но любила возится с любой животинкой. А потом в селе заметили, как к ней тянутся несчастные эйхо.

О таланте девушки донесли принцу Даэру, совсем еще юному лорду-протектору Восточного протектората, и тот забрал к себе во дворец полезную человечку. Через пять лет она, будучи нянькой ездовых эйхо принца, прибыла в свите в императорский дворец. Да здесь и осталась, потому что маленькая принцесса Осияна, любившая несмышленых сирот эйхо куда больше, чем родных по отцу братьев и сестру, вцепилась в Мару, как в родную мать, и не позволила уехать, устроила такую истерику, что император дрогнул, а Даэр вынужден был повиноваться. С тех пор старший брат затаил злость на младшую сестру. Не любил Даэр, когда у него что-то или кого-то отбирали.