— Отец прислал? — спросила она.

— Какой отец? — переспросил Вова.

— Мой, я Ляля, которая с Бригом, — она откуда-то вытащила потрепанную, но еще яркую заячью лапку.

— Ну, да, — кивнул Слава.

— Пусть больше не ищет, я не вернусь. Мне тут хорошо, в этом состоянии, в этом времени, в этом монастыре. Скажите, что я погибла, — она кинула Славе лапку, — Я вела дневник, спрятала его в доме в подполе, там же рюкзак лежит мой. Мы ходили налегке.

— А где этот твой, ваш Бриг в колготках? — поинтересовался Макс.

— Не знаю, он шагнул в цех, а я в монастырь, — пожала она плечами, — Папа все же послал за мной, искал, только мне теперь уже ничего мирского не надо. Уходите, скоро двери закроются, — она перекрестила нас, — С Богом ребятушки. Прощайте.

За спиной заскрипела дверь.

— Бежим, — скомандовал Вовка.

Мы рванули по темному коридору. Позади захлопнулась дверь, завертелось колесо замка, щелк, щелк. Тишина.

— Быстрей, шевелите костями, мы ее не удержим, — кричала впереди Аня.

Успели. Макс был последний, кое-как протиснулся в щель закрывающейся двери. Щелк, щелк, прокручивалось само колесо замка, налево, направо, снова налево. Дверь прямо на глазах покрывалась мхом и ржавчиной.

— Валим быстрей, вдруг тут и ворота такие же волшебные.

Добежали, выскочили на воздух. Пытались отдышаться. Кругом ночь, звезды на небе. Где-то завыл то ли волк, то ли собака. Воздух шел волнами. Стрекотали сверчки и противно зудели комары с мошкой.

— Прошло ведь минут двадцать? Почему ночь? — спросил Леха.

— Молись, чтобы мы в своем времени оказались, — усмехнулся Вова.

— Оба на, — произнес Макс, разглядывая подземный цех.

Мы повернулись, пред нами красовалась дыра затопленного бункера с битым стеклом и кирпичами. Ворот не было, даже петли были срезаны.

Мы постояли несколько минут, разглядывая заросли и обвалившееся строение. На небе луна освещала разрушенные здания и сорную траву по пояс.

— Чего стоять, пялиться, валим отсюда, — сказал Вова, включив фонарик.

— В деревню? — спросил Слава.

— Да, туда. А куда еще прикажешь? Не идти же в эти чертовы катакомбы или в центральное здание. Там ни дверей, ни окон, мало ли какие твари там обитают в ночное время.

— Надо своих вызывать и выбираться из этой аномалии пока еще живы и целы, — сказал Леха.

В кустах кто-то тяжело задышал, захрипел, резко завоняло псиной. На противоположной стороне тоже послышались хрипы и тяжелое дыхание.

— Твою ж налево, кажись нас окружают. Бежим, — просипел Вова.

Мы рванули в предполагаемую сторону выхода. Однако через несколько метров уперлись в полуразваленный бетонный забор. Сзади продолжали тяжело дышать и хрипеть, в темноте горели красным фосфором чьи-то глаза.

— Назад, в темноте сложно сориентироваться, — произнес Вова.

— Пахнет зверем, — ответила Аня и повела носом.

— Не ты одна это учуяла, — усмехнулся Славик.

Она преобразилась, но скорее всего в темноте никто этого не заметил. Женщина немного постояла, прикрыв глаза, принюхиваясь к воздуху.

— Выход там, — сказала она и ринулась в самые заросли.

Мы побежали за ней. Кто-то рванул за нами и несся параллельно нас в кустах. Они ждали подходящего момента, может, быть даже окружали. Не понятно было сколько этих тварей в зарослях.

— Главное не останавливаться, — произнес Слава.

Парни еле поспевали за крупной Аней. Она легко перепрыгивала через невысокие кусты, и точно знала, куда ставить ногу, чтобы не напороться на какую-нибудь железяку и не свернуть шею на каменных развалинах. Мне было легко следовать за ней, и я чуяла, что эти твари меня не тронут, им страшно, они просто за нами следят. Ждут, когда кто-то из людей допустит ошибку, и вот тогда, тогда они нападут всей стаей.

Добрались до деревни. Домов вроде столько же, везде темно. Только в крайней хате горит свет, как раз там, где жили местные парни.

— Давай к ним, — скомандовал Слава.

— Может, до нашего пристанища добежим? — спросила я.

— Не факт, что там нас не ждут. Эти твари умеют выживать, а мы лакомая добыча. Нас на несколько дней хватит, — ответил он.

Быстро перемахнули через низкий забор. Странно, кругом стаи голодных собак бродит, а у них штакетник низкий. Постучали в дверь. Нам долго не открывали, снова стали стучать и ломиться. Совсем рядом завыли собаки. Дверь заскрипела и отворилась. В проеме стоял Иван с ружьем наперевес.

— Вы кто такие? Чего надо? Ночь на дворе, нормальные люди в такое время не шатаются, — начал он кричать, — А ну пошли вон отсюда, иначе буду отстреливать, как собак бездомных.

— Вань, это же мы, туристы, наши девчонки еще ваши ружья притопили, — опешил Вова.

— Никто наши ружья не топил, и туристов никаких у нас уже две недели не было. Пошли вон, — мотал он туда-сюда ружьем.

— Ванек, кого там нелегкая принесла? — спросил у него Василий, и выглянул через его плечо. — О, ребята, живые. А мы думали, вы к живоглотам в подвал попали, или вас дикие собаки порвали.

— Васька, ну кто тебя просил высовываться, — зло ответил Ваня, а потом начал громко хохотать, — Вы бы видели свои рожи.

— Не смешно, — ответил Вова.

Наши ребята облегченно вздохнули.

— Да ладно тебе, надо же как-то компенсировать потерянное оружие. Хоть моральное удовлетворение получить, если с материальным туго. Заходь, сейчас чайку попьем, али чего покрепче соорудим, — он подмигнул, — У нас вон и магнитофон есть, музыку послушаем.

— Хата, в которой мы были, пустая? Никого еще туда не заселили? — поинтересовался Славка.

— Да, нет, за последние сутки никого не было, вот, как вас вчера проводили, так и тишина.

— Вчера? — переспросил Вова.

Мы с Анькой переглянулись.

— Ага, у нас есть такое. Бывает, бродишь, бродишь по лесу, грибов наберешь, ягод. Думаешь, что время уже к ночи движется. Возвращаешься назад в деревню, а прошло всего десять минут. А бывает, выйдешь во двор до ветру, только на следующий день и приходишь, — ответил Иван, — Где это время был, неизвестно.

— И в деревне такое бывает? — удивился Слава.

— За милую душу, — кивнул Ваня.

— Слушай, у вас тут монастырь когда-то был, — начала я.

— Нашла что вспоминать, это еще до революции было. Потом пришли красные, все пограбили, баб разогнали, монастырь снесли. Во времена холодной войны завод построили на месте монастыря. Главное здание стоит на его фундаменте. Там говорят, такие катакомбы были, часть из них использовали для постройки подземных цехов.

— Слушайте, может быть, вы пройдете, у нас хоть места и мало, но все поместимся. Поговорим о чем-нибудь, а то же у нас тут нормального телевизора нет, а уж про всякие тырнеты и говорить нечего. Скучно нам, — как-то нехорошо ощерился Василий.

У меня где-то под левой лопаткой засосало. Толкнула локтем Аню, а она стоит и смотрит на Василия, как завороженная, да и вся наша дружна компания как-то замерла. А тот стоит, раскачивается, как маятник и продолжает что-то про монастырь рассказывать.

— Да, да, неудобно, как-то в дверях стоять, да и комары с нами залетают, — пролепетал Вова.

Я как дам по ноге Аньке, она аж ойкнула от неожиданности. Смотрит на меня и глазами хлопает. Я ей, молча, на ребят наших киваю.

— Нет, мы пойдем, спать охота, да и обременять вас не хочется, — ответила я, и повернулась к двери.

— Ну, куда же вы торопитесь, чай попьем с пряниками, они у нас свежие, — взял меня под локоть Вася и стал разворачивать к себе лицом.

— Пряники, я люблю пряники, — у Лехи потекли слюни, как у дебила.

Глаза стеклянные и стоит лыбится.

— Дебиллллл, — дала ему оплеуху Аня.

— Ты чего совсем что ли? Чего дерешься? У тебя рука тяжелая, можешь и мозги выбить, — пришел в чувства Алексей и почесал затылок.

Василий развернул меня к себе и заглянул в лицо, в глаза. Зрачки у него стали такие узкие, как щелки.