– Грант, я не Лора и не понимаю твоего странного сленга.

Грант смеется – а ведь я не шутила.

– Говорят, что к нам приняли новых врачей – специалистов по травматологии, кардио- и торакальной хирургии. И кто знает, может, по чему-то еще.

– Вы с Мэйси похожи на уведомления, которые невозможно отключить.

– Приму за комплимент.

Грант небрежно проводит рукой по волосам и смотрит куда-то мимо меня. Проследив за его взглядом, вижу Мэйси и Зину, которые тоже заступают на смену.

– Красный ей идет, – бормочет Грант.

Повернувшись к нему, с улыбкой спрашиваю:

– Мэйси, значит?

Но Грант даже не меняется в лице.

– Понятия не имею, о чем ты.

– Вы встречаетесь? Или хотя бы разговариваете друг с другом? Или ты сталкеришь ее? – спокойно интересуюсь, потому что на самом деле… мне все равно. Хотя то, как щеки Гранта внезапно заливаются нежным румянцем, – зрелище интересное. – Да ты влюбился по уши! Скоро «Уайтстоун» из больницы превратится в агентство знакомств.

– Кто бы говорил, – возражает он, вставая рядом со мной и опираясь на стойку. – Посмотри на себя и своего прекрасного принца!

Смеюсь:

– И кто же прекрасный принц? Я его знаю? Или это один из предполагаемых новых врачей?

– Я говорю о Ривере.

– Это Ривера прекрасный принц? Что, серьезно? Так ты называешь нашего недотепу?

Грант нахально ухмыляется:

– Ах, дорогая, мы оба прекрасно знаем, что этот парень на многое способен.

– Да, особенно болтать и выводить меня из себя, – отзываюсь я. – Тебе что, нечем заняться? И куда подевалась Белла?

– Ты уже ходила к нему?

– Нет. – Ложь, и в то же время не совсем. – А ты уже поговорил с Мэйси? – пытаюсь сменить тему и облегченно вздыхаю, когда к нам возвращается Белла со стопкой документов в руках.

– Не совсем. Дашь какой-нибудь совет? – спрашивает Грант, и, к моему удивлению, он говорит серьезно. В его голосе нет ни насмешки, ни притворной бравады.

– Будь собой. Даже если это сложно. Иначе все закончится, не начавшись.

– Я… – начинает Грант, но, к счастью, его прерывает Белла, которая с громким хлопком кладет передо мной документы.

Зачем я вообще ответила? Какое мне дело до этой любовной чепухи? Мой опыт ограничивается сексом без обязательств. У меня никогда не было нормальных отношений – они мне и не нужны. Я не создана для такого. Не заслуживаю. Интересно, как мне в голову пришел такой банальный совет? Пожалуй, я слишком много времени провожу с Лорой…

– Прости, у нас здесь хаос. – Белла откидывает с лица прядь волос и, нахмурившись, добавляет: – Надеюсь, руководство наймет новых медбратьев или медсестер.

– Пока речь только о врачах, – отзывается Грант. – В конце концов, кому нужны медбратья и медсестры? – усмехается он, и Белла вздыхает. – К тому же «Уайтстоун» – это и коммерческое предприятие, а последние два года дела шли не очень хорошо. Доктор Гарднер делает все возможное, но… Что сказать? Он не главный босс.

– К этому давно шло. Нам не хватает рабочих рук, когда кто-то из врачей не выходит на смену. Когда случается что-то вроде… – Белла замолкает, и я отвожу взгляд. – В общем, при первой возможности поговорю с Нэшем. После того, как он поправится. Возможно, у него есть какие-то мысли, – уверенно говорит Белла, и Грант кивает. Белла с улыбкой поворачивается ко мне. – Здесь все документы, которые тебе нужны. Смены немного перепутаны, приходится работать сверхурочно.

– Ничего страшного. Спасибо. – Взяв бумаги, отступаю в сторону и пробегаюсь по ним взглядом.

Я справлюсь. Сделаю все возможное и не позволю ничему меня отвлечь.

Ничему… и никому.

– И как мы чувствуем себя сегодня?

– Не знаю, как чувствуете себя вы, но у меня бывали времена и получше, – отвечаю я, наконец понимая, почему люди, которым приходится лежать на больничной койке, ненавидят этот вопрос.

– Тогда у меня меньше поводов для беспокойства, чем думал. Замечательно. Кроме того, сегодня вы бодрствуете дольше. Это хороший знак.

Доктор Томас что-то записывает в моей карте, резко захлопывает папку и убирает ее под мышку. Он стоит у кровати, смотря на меня изучающим взглядом. До чего же бесит…

– После всего, что между нами было, я вам теперь ближе, чем мать родная. Давайте не будем тратить время на болтовню и примем душ?

– Как красноречиво, – усмехаюсь я. – Сколько раз вы повторяли эту фразу?

Доктор Томас наклоняет голову.

– Один или два, – говорит он, прежде чем улыбнуться мне в ответ. – Меня зовут Итан.

– Меня – Митч.

– Знаю, – подмигивает он, помахивая папкой с моей медкартой.

Раздается стук в дверь, и на пороге появляются медбрат с медсестрой. Поздоровавшись, они подходят к нам.

– Это Кайя и Сэм. Они проводят тебя в ванную комнату и помогут сменить повязку, – говорит Итан.

Медсестра, улыбаясь, закатывает глаза, и они с Сэмом принимаются за работу. Они одеты в защитные комбинезоны, чтобы не занести инфекцию в мои раны. Итан тем временем откладывает папку, дезинфицирует руки и надевает перчатки, после чего, подойдя, склоняется надо мной.

– Я тоже хочу взглянуть. Вчера раны выглядели хорошо, даже там, где были глубокие повреждения.

Сажусь прямее, и Итан помогает мне снять больничную распашонку. Отвожу взгляд. Кайя подходит, и они начинают разматывать бинты. Сэм садится на кровать с другой стороны.

Не могу смотреть. А ведь это мое тело, мои раны. Кроме того, я врач.

– Твоя мама снова звонила. Я сказал, что ты нуждаешься в отдыхе и позвонишь, как только придешь в себя. У меня получилось ее немного успокоить, – говорит Итан, и я сжимаю губы. – Мы зарядили твой телефон. Надеюсь, ты не против. Она перезвонит, если ты не сделаешь этого раньше.

– Спасибо. – Чувствую себя паршиво из-за того, что до сих пор игнорировал мамины звонки.

Миерда.

Она беспокоится обо мне. Беспокоится из-за меня…

– Я позвоню ей, как только мы закончим.

– Хорошо, потому что эта женщина ужасно упрямая, – бормочет Итан, и я чувствую прохладное прикосновение воздуха в местах, освобожденных от бинтов. Наконец повязка полностью снята. – Плечо заживает превосходно. Тем не менее напомню, что мы находимся в самом начале пути.

Чувствую, что Итан принимается за бинты, которыми замотана моя грудь, и, чтобы помочь ему, наклоняюсь вперед насколько могу.

Закрываю глаза. Возможно, потому, что боюсь. Боюсь не выдержать того, что увижу. Не узнать себя. Боюсь боли.

– Понаблюдайте за этими ожогами. Завтра осмотрите их снова, – спокойно говорит Итан, обращаясь к Кайе, которая вместе с Сэмом поддерживает меня, потому что мне с трудом удается сохранять вертикальное положение. До чего же я жалок…

– Ожоги покрывают не только руку, но, что страшнее, почти всю левую часть корпуса, плечо и бедро. Операция прошла прекрасно – без осложнений, без сюрпризов, и мы делаем все возможное, чтобы рубцовая ткань хорошо заживала. Пока лучше соблюдать осторожность. Приток крови к поврежденной коже нарушен, иммунная защита снижена, и тело более восприимчиво к инфекциям. Струпья становятся благоприятной средой для развития инфекций. Вот почему я очень доволен настоящим результатом. Часть ожогов должна зажить через шесть-десять дней, от них шрамов не останется. Другим же…

Открыв глаза, смотрю на Итана и жду, хотя прекрасно знаю, что он скажет.

– Другим ожогам потребуется до пяти недель, и на их месте появится рубцовая ткань. Тебе повезло, что ожоги второй степени, а не третьей. Хоть что-то хорошее. – Итан взмахивает рукой. – Остальные травмы не дают повода для беспокойства. Тебе больно? Нужно увеличить дозу лекарств? Или, может, хочешь с кем-то поговорить о случившемся? Привести кого-нибудь?

Качаю головой и шумно вдыхаю: меня разбинтовали. Странное ощущение. И неприятно, и жарко, и холодно. И в то же время… ничего. В некоторых местах кожа онемела. Будто от меня отрезали куски.