– Это нормальная, полезная пища. Не колбаса. Особенно рыба, приготовленная таким способом.

– Ты говоришь как моя мама. Ну, наша. Будем прощаться. Передать привет нашим общим друзьям и тренеру?

– Не надо, они не поверят. А раз я не помню этой встречи, значит, и ты сейчас всё это забудешь. Хоть бы мои предупреждения помнил. Тоже не сохранятся в памяти, раз уже всё случилось.

Экран погас. Осталось ощущение, что не сказал чего-то самого главного. Может, был шанс изменить к лучшему судьбу Родины? А мы просто поговорили.

Кошка продолжала мурлыкать на коленях. Даже голову не подняла.

2020 г.

Может быть, над Афганистаном лебеди пролетали. Но мы их не видели и не слышали. Речь не о птицах. Это про нас. Какими мы тогда были. Внизу протекала река Пяндж. Такая голубая и прозрачная зимой. Бурная, как штормовое море, и мутная летом. Когда высоко в горах таяли ледники. Они блестели очень ярко, если смотреть с вертолёта. А тут ущелье, ледников не видно, только огромные горы. Чуть ниже, среди осыпи камней, в реку Пяндж впадает река Куф. И ущелье поэтому называется Куфабское. Бандитов там было много. И когда басмачам удавалось выходить из ущелья, они, словно для развлечения, обстреливали мирные автомобили, изредка появляющиеся на узкой дороге, вырубленной в скалах на советском берегу. Тогда движение по дороге перекрывалось, и начинались мероприятия по поиску и уничтожению банды.

Чтобы закрыть выход из ущелья, и расположился здесь заграничный объект пограничных войск «Убагн». Застава Московской десантно-штурмовой группы. Не подумайте, что там служили ребята из Москвы или что-то было связано со столицей. Посёлок был на советской стороне с названием Московский, где и находился пограничный отряд. Но это далеко, за горами, вертолётом надо лететь. А совсем близко, за речкой, вечнозелёным пятном виднелась советская застава «Рогак». Такое название напоминает горного рогатого козла. А зелёное пятно – потому что рядом с заставой лимонная роща, всегда зелёная.

Объект «Убагн» попадал под обстрелы нечасто, совсем рядом советская территория, поэтому и внимание на него обращали в последнюю очередь. Все живы, службу несут, иногда обстреливают банды, пытающиеся выйти из ущелья. Тихо и спокойно.

В тот год зимой этой заставой в Афганистане командовал молодой капитан Валера Д. По делам службы я несколько раз прилетал к нему на вертолёте в ту зиму. Кровать для приезжих в землянке так и была заправлена мной. Никто из офицеров больше на заставу не приезжал. Валера обрадовался мне – хоть поговорить можно, в шиш-беш сыграть. Он один офицер на объекте. Заместителя забрали на учебный пункт. Готовить молодое пополнение бойцов. А прапорщик заболел желтухой, так и не вернулся. Валера жил интересами заставы, проверял несение службы, проводил учёбу, был и за замполита, и за командира, и за старшину по хозяйственным вопросам. Третий год уже пошёл его службы в Афганистане. Так бывало у тех, кто служил в Среднеазиатском пограничном округе. Как бы и не загранкомандировка. Просто речку перелетел на вертолёте. Кто-то из офицеров рассказал, что психологи определили: нельзя находиться в командировке на войне больше двух лет. Жёны не выдерживают большего срока напряженного ожидания и одиночества. Семьи распадаются. На самом деле это ложь. Наши пограничные жёны самые терпеливые и надёжные.

Вертолёт не глушил двигатель, я выпрыгнул из него. Быстро выгрузили мешки с мукой, письма, посылки и ящики с боеприпасами. Второй вертолёт, как всегда, гудел над нами, прикрывая на случай обстрела. Вот наш вертолёт улетел, обдав нас горячим керосиновым выхлопом и пылью. Стало так тихо, что слышно было, как внизу шумит река.

– Привет, Валера, – пожал я руку улыбающемуся капитану. Он был в спортивной вязаной шапочке и с резиновым экспандером в руке.

– Пойдём физкультурой позанимаемся, – предложил он.

– Положу рюкзак, автомат и приду.

Валера был крепкий спортивный мужчина. Мы позанимались физзарядкой на площадке за землянкой. Там была скамейка, чтобы качать пресс, и труба с насаженными на неё двумя миномётными минами калибра 120 мм. Каждая мина весом 16 кг. Это была штанга. Такие спортивные снаряды имелись на каждой заставе в Афганистане.

Вернулись в штабную землянку.

– Что у вас нового с прошлого моего приезда? – поинтересовался я.

– Вчера банда шла по тропе, что поперёк большой горы. Мы её обстреляли из автоматического гранатомета АГС-17. Только эффективность этого оружия в каменистых горах невелика. Граната попадает между камней, и осколки большей частью уходят вверх. Только напугать можно басмачей. Нам бы ЗУ-23 на объект! Обещали прислать.

– Да, обещают прислать. А помнишь, Валера, как летом мы приезжали сюда с офицером медицинской службы, спали с ним в одной землянке, а бандиты стрельнули по объекту. В ответ заработал АГС. Медик во сне услышал и подумал, что кто-то стучится в дверь. «Войдите!» – кричит. Я ему говорю: «Это АГС!» А он, не просыпаясь: «Всё равно кто, пусть войдёт!»

– АГС не войдёт. У него три ноги, и все не ходят, – улыбнулся Валера. – А ещё обещают, что пришлют офицера на временную замену и отпустят меня на побывку к семье в поселок Московский, где я не был уже полгода.

– Буду в оперативной группе, обязательно напомню об отшельнике в горах, – ответил я.

Солнце в ущелье всходило из-за одной высокой горы, показывалось между скал и быстро заходило за такую же огромную гору. И сразу становилось темно. Сырой зимний вечер, с тучами, выползающими из Куфабской щели.

Застучал генератор, дающий свет на пару часов. Пока все поужинают, подготовятся к нарядам на службу. И мы поужинали кашей с тушёнкой и чаем со сгущёнкой. Тушёнка надоедает очень быстро. Всегда хочется свежих продуктов. А сгущёнка не надоедливая. Её готовы есть все и всегда. Услада нашего детства, войн, гор и походов.

Вот наряды ушли на службу, генератор отключили. Полная темнота и тишина.

Над столом у Валеры горела тусклая маленькая лампочка от аккумулятора. Мы с ним сидели и говорили о жизни, о войне.

– Представляешь, меня когда-то научили гадать на картах. Хочешь, тебе погадаю? – предложил капитан.

– Не верю я в эти гадания, – ответил я.

– Но ведь во что-то веришь? Все на войне во что-то верят. В Бога. В приметы. Если один раз повезло небритому – не бреешься перед выходом в горы. Вертолётчики перед вылетом боятся фотоаппарата как черт ладана.

– Никогда не видел, как чёрт боится ладана. Ладан видел, чёрта пока не довелось, – посмеялся я.

– Просто ты не допивался до чёртиков. Когда-нибудь увидишь.

– Не увижу, не пью до чёртиков, – упрямился я.

– Напьёшься до чёртиков. Жизнь длинная и многообразная! – настаивал на своём Валера.

– Без чёртиков в жизни хватает чудес, – перевел я тему с нечестивых.

– Тогда давай, я опять себе погадаю. Тут у меня чертовщина какая-то получается. Моя жена, красавица блондинка. Бубновая дама. Я сам – пиковый король, хоть уже и масть мою трудно разобрать за светом лысины. Служба в суровых условиях среднеазиатских застав просветляет прическу. Здесь все становятся немного «бубновыми»: кто лысым, кто седым. Но, когда гадаю, рядом с бубновой дамой выпадает бубновый король! А это не я! Сейчас погадаю. При тебе будет другой результат.

В полной тишине Валера раскладывал карты. На стенах землянки двигались причудливые тени от его рук. Как потусторонние силы под напряжённый шелест карт. Очень хотелось, чтобы бубновый король ушёл куда-нибудь в казённый дом или дальнюю дорогу, чтоб Валера не беспокоился. Но нет! Бубновый король нагло падает на бубновую даму!

– Ты плохо их перемешал, вот поэтому и результат одинаковый получается, – поспешил я выдвинуть свою версию. Взял колоду, тщательно перетасовал карты и вернул их приунывшему капитану.

– Вот теперь карты правду скажут, – недоверчиво улыбнулся я.

Валера нервно и быстро раскладывал карты. Проклятый бубновый король настойчиво упал на бубновую даму! Мы оба молчали. Какие-то бесовские шутки выдает нам теория вероятности! Валера схватил колоду карт и бросил их в снарядный ящик, висевший на стене в виде тумбочки или полки.