– Кто-нибудь кушать хочет? – Саша прервала общее молчание.
– Не, – сказала Света.
Марк помотал головой.
– Нет, спасибо, – сказал я.
– Ну тогда пойдёмте в зал, что тут сидеть? – сказала Саша и взяла свою кружку с чаем.
***
Мы все поступили так же, как и Саша, и отправились в зал, где золотистый свет люстры приятно контрастировал с хмурым сиянием улицы. Мне казалось это уютным, напоминало времена, когда мы с родителями ходили в гости к родственникам на какие-нибудь праздники в летние дождливые дни, где они включали свет, даже если на часах был разгар дня. Безжизненный свет прохладных пасмурных дней встречался с теплотой и светом квартиры, в которой был праздник. Мне это нравилось.
Усевшись на то же место, где я сидел и прошлым вечером, я отхлебнул немного чая. Саша и Марк сели вдвоём на диван напротив меня, а Света села в кресло. Все снова молчали.
– Мне нравится, как угрюмый свет с улицы разбавляется тёплым светом квартиры, – решил я поделиться своими чувствами, хотя я их не чувствовал, поэтому это, скорее, краткий пересказ ассоциаций и воспоминаний.
Все сидели с пустыми глазами, направленными в никуда в направлениях потолка, пола и стен, и, казалось, что всех в комнате, помимо меня, заменили манекенами. Хотя, может, манекены так себя и ощущают.
– Да, приятно, – еле слышно пропищала Саша, словно была готова вот-вот разрыдаться.
– Знаешь тогда, где тебе понравится? – спросил Марк.
– Где?
– В Питере… Там подобные условия для уюта часто можно встретить, потому что часто пасмурная погода там.
– Да не… Мне не очень нравится в Питере, – ответил я.
– А ты там был? – он улыбнулся, словно я сказал какую-то очевидную глупость.
– Ну да, разок.
– И не понравилось?
– Да как-то не особо.
– А почему?
– Ну как-то вот так… Мне не было там уютно в таких условиях просто, – старался я максимально вежливо уйти от разговора.
– Почему?
– Ну… Наверное, потому что я там не ощущаю себя уютно вообще, потому что это чужой город, в котором я чужой.
– Ну это потому что ты там только один раз был, – самодовольно сказал он. – Съездишь ещё, привыкнешь, потом вообще уезжать не захочешь.
Я вздохнул, стараясь сделать это максимально не-тяжело, и сказал:
– Да я не особо-то туда, если честно, хочу ещё раз ехать.
– Почему?
– Да ничего там особо примечательного не увидел для себя.
– Это потому, что один раз только ездил, вот и не увидел. Съездишь ещё раз – прочувствуешь лучше. Питер – это охуенно. Мы туда, может, переедем даже. Да, Саш?
Саша тихо угукнула.
– Да не… Не нравится он мне, – ответил я.
– Да как он может не нравиться?! – он развёл руками. – Там же столько всего, это же охуеть какой культурный и исторический центр!
– Да мне… Как-то похуй на это, что ли…
– Да пиздец! Да ты… Ну ты просто нихуя не понимаешь тогда просто. Всем нравится, а ты, блять…
– Да мне похуй и на то, что всем нравится. Это как раз показатель того, что стоит задуматься о том, должно ли оно действительно нравиться. Если не всем, то хотя бы конкретно тебе. Если есть понятие «быдло», и если принято считать, что его дохуя и большинство людей описываются этим понятием, и при этом большинству людей нравится Питер, то не повод ли это хотя бы вскользь усомниться в том, что Питер должен нравиться и тебе? Ну, с учётом конечно, что ты не относишь себя к быдлу, конечно же.
– Ну блять, быдло воздухом дышит, и что? Не дышать теперь? Что за тупость? Ну даже если и совпадают некоторые вещи, которые нам нравятся? Что с того-то? Ну мне нравится вкусную еду, например, есть, и быдлу тоже. Что, теперь хуёвую еду надо начать есть? – Марк был заметно возмущён.
– Да я не про это, а просто про пересмотр своих взглядов на основе этого. Полезно бывает.
– С каких это пор ты у нас элитарий такой и не быдло?
– Да не, я и не про это. Я не пытаюсь себя выделить как-то. Просто я побывал в Питере, мне не понравилось. Я подумал о том, что же не так, что я сделал неправильно, почему мне не понравилось, всё ли в порядке со мной. Ведь везде говорят, что Питер – заебись просто пизда как. Ну и я подумал-подумал… И понял, что весь этот шум вокруг Питера – просто хуита для долбоёбов, аура охуенности, создаваемая такими же долбоёбами, для которых она создаётся. Ну и маркетологами турагентств.
– Чувак, ты…
– И я подумал ещё, и понял, что я просто ненавижу Санкт-Петербург. Ну, не прямо чтобы ненавижу ненавистью… Но, типа, считаю это всё хуитой.
– Бля… – закрыл он лицо руками. – Я, блять… У меня слов нет. Ну скажи уж тогда, великий представитель элиты и не быдло, чем, по-твоему, Питер… Блять, я даже не знаю, как вопрос поставить… Просветите нас, господин…
– Да просто в рот ебать Санкт-Петербург, – перебил его я. – Как я уже сказал, вокруг него аура, приманка для мудаков, которая не деле бессмысленная хуита, распиаренная мудаками и говорящими куклами по телевизору. Я знаю кучу тупых людей, которые мечтают о Питере и хотят туда переехать.
Марк посмотрел на Сашу. Я продолжил:
– Это многое говорит об этом месте. Вы хотя бы знаете, что Ижевск был запланирован как маленький Питер? Не нужно ездить далеко, чтобы увидеть его. Большинство исторических памятников посещается по строго долбоёбской причине: потому что считается, что это каким-то образом положительно влияет на образ посещающего, что он культурно обогащается как-то или ещё чего. Но ещё чаще это место разрекламировано турагентствами. Ну или другими долбоёбами, которые уже «духовно обогателись». «Ой! Это же великий дом Хуя Моржового, столько истории!», – они говорят. А через месяц долбоёбы уже даже название забывают и только и могут сказать, что есть там какой-то дом, мы его видели, краси-и-ивый, но название не помним, но обязательно посетите! Охуенно обогатились культурой блять. Но на деле все эти дома Хуёв Моржовых есть и в Ижевске. Может быть не конкретно того же Хуя Моржового, а Хуя Моржовича, но может и просто Хуя Моржового. Он же может иметь два дома? Пусть они могут отличаться, но вы, бля, действительно, нахуй, такие фанаты Хуя Моржового, что вам обязательно надо в Питере его дом посмотреть? Ну, наверное, таких примеров с домом в Ижевске и с домом в Питере раз-два и обчёлся, но бля… Полно дохуя других домов, чем не история? Почему на них никто не дрочит? Или интерес к истории появляется у долбоёбов только тогда, когда им заебали мозги этим други долбоёбы и маркетологи и турагентства? У нас в городе дохуя домов каких-то купцов, по степени известности и изученности для простого обывателя как раз на уровне какого-то Хуя Моржового в Питере. Почему никто не дрочит на них? И дроч на них в Питере – это снобизм чистой воды. «Дом Жопушкина – все должны увидеть его при посещении Питера!», – кричат и маркетологи, и лохи, которых они наебали. Большинство лохов и не знает, кто этот Жопушкин такой, но домик-то красивый зато, ага? И все эти Жопушкины – члены исторической питерасской или московской богемы, или сразу обеих. Тащиться по ним – это то же самое, что тащиться по современной богеме: бездельникам, известным проституткам и презренным скандальным пародиям на личности, которым как минимум надо научить быть чем-то, кроме публичной вульгарной оболочки, а по-хорошему вообще убрать подальше с глаз долой. И не надо говорить, что тогда были другие нравы. Люди всегда любили повеселиться, поскандалить и повозвышать уебанов, творящих хуйню. Просто тогдашние дела были умалены скромным нравом истории и историков, стремящихся выставить даже самых конченных уебанов в более-менее благом свете. «Господин Жопушкин был известен тем, что лоббировал интересы госпожи Хуесоски Пизды-Даваликной при институте Говна и Мочи им. Заглотина под командованием генерала Ебало – известного фаворита императрицы Анальной Второй. Ходят слухи, что Жопушкин, несмотря на то, что был в браке с гопожой Блядуновой, на стороне гулял с графом де Очкоедом, а также со своей сестрой», – типичная, блять, история такого знаменитого дома. Ни кто такая госпожа Хуесоска Пизда-Давалкина, ни кто такой генерал Ебало, ни госпожа Блядунова и граф де Очкоед, ни даже кто такой Заглотин, в честь которого назван, нахуй, институт, – никто из них неизвестен подавляющему большинству посетителей этого дома. Но посетить-то всё равно надо, а то как же! Были в Питере, а дома Жопушкина не видали! Значит и Питер не видали!
