– Мы договорились встретиться в кафе. Ты должна пойти со мной.

– Я? Зачем?

– Потому что если это какая-то безумная ловушка со стороны «Детей», чтобы заманить меня в Ложу или что еще, то было бы полезно иметь под рукой телепата. На всякий случай, – Фиона делает паузу. – Странно как-то. Я всю жизнь мечтала о таком повороте судьбы, а теперь мне кажется, что уж слишком удачно все получается.

От подозрительности Фионы я испытываю огромное чувство облегчения; если бы я сама предложила пойти с ней для страховки, она бы смертельно обиделась.

– Хорошо, я пойду, – отвечаю я. – Я обязательно скажу, если будет что-то подозрительное.

– Отлично. Спасибо.

– И еще, Фи…

– Что?

– Поздравляю, ты такая талантливая!

– Это ведь не на самом деле, – внезапно загорается Фиона.

– Вполне возможно, вполне возможно, – я делаю паузу и повторяю: – «Шабаш», значит.

– Ага, «Шабаш»!

Мы испускаем радостные вопли, откидываемся спиной назад на лестничную площадку и хихикаем, глядя на потолок. Потом передаем друг другу бутылку водки и даже пускаем слезы от того, как все обернулось: Фиона, настоящая ведьма, будет играть на телевидении ненастоящую ведьму. Мы строим предположения о том, разрешат ли ей взять с собой Паоло и будет ли у Паоло отдельный маленький трейлер, подходящий по размерам для птицы. Через несколько минут мы утихаем, и Фиона задумывается.

– Только есть еще кое-что, – говорит она, в очередной раз хлебнув из бутылки.

– Давай, колись.

– О, Мэйв. Да ладно, ты знаешь. Я знаю, что ты знаешь.

– Манон?

Она торжественно кивает.

– Манон.

На мгновение Фиона замолкает, а затем будто вспыхивает.

– Она такая классная! Оххххх! А что, если я уеду на съемки сериала и, пока меня не будет, она тоже уедет? Не может же она остаться в Ирландии навсегда.

– Так ты собираешься ей сказать? О своих чувствах?

– А что толку? Я не знаю, чувствует ли она то же самое. Не знаю, нравятся ли ей девочки, или мальчики, или кто угодно.

– Мне кажется, вы самые сексуальные люди, которых я знаю. И кажется, что пол здесь не имеет значения. Это просто подходящие друг другу виды сексуальности, – отвечаю я. – И она не такая уж старая. Она ровесница Аарона.

Фиона выгибает бровь.

– Так-так. Быстро же речь зашла об этом.

– О чем?

– О тебе с Аароном.

– В каком смысле «обо мне с Аароном»?

– Просто… не знаю. Вы же два сенситива. Наверное, между вами должны быть какие-то вибрации. Если хочешь что-нибудь сказать о нем, говори. Я никому не скажу. Даже Ро. Если не хочешь, вообще больше не буду упоминать эту тему.

Я понимаю, что она немного пьяна, потому что она продолжает настаивать на том, что никому не скажет. Пока она говорит, я думаю об этом и спрашиваю себя, что я чувствую на самом деле. Потому что она права. Какие-то вибрации действительно имеются. И хотя я не писала той записки, Аарон явно считал ее настоящей. Я думаю о физической тяге, которую я испытываю к Ро, о жажде прикосновений, о разочаровании оттого, что меня не целуют.

Всего этого я не чувствую по отношению к Аарону. Но я определенно испытываю некое очарование. Очарование, граничащее с отвращением и странным восхищением. Он единственный из всех, кого я знаю, кто беспокоится о своих доброй и злой сторонах, точно так же, как я беспокоюсь о своих.

Снаружи доносятся гулкие хлопки, развеивающие мою сосредоточенность.

– О Боже! – восклицает Фиона, вставая. – Это же фейерверк.

Я встаю и тут же чувствую, что мне нужно отойти.

– Встретимся в саду. Я быстро.

Когда я через несколько минут выхожу из туалета, гостиная пуста. Все вышли на задний дворик и пытаются запечатлеть фейерверк на камеры своих телефонов. И тут я слышу тихое хихиканье со стороны «уголка для бесед». Оказывается, там до сих пор сидит Лили. С кем-то. Я прижимаюсь к книжному шкафу, инстинктивно понимая, что не стоит им мешать.

Она сосредоточенно склонила голову и царапает иголкой по плечу Марка. От этой сцены исходит совсем другая энергия, чем от тех случав, когда она делала татуировку мне или Холли. Я пытаюсь найти выход во дворик, чтобы меня не заметили и чтобы не испортить ей этот момент.

– Хорошо, что ты знаешь, как выглядит символ Скорпиона, – говорит Марк.

– Я их все знаю, – отвечает Лили, окуная иголку в чернила.

– Символ Скорпиона хорош тем, что походит на букву «М», – продолжает Марк. – Как и первая буква имени Марк. Правда, удачное совпадение?

– Ну, наверное. Ты же Скорпион, и тебя зовут Марк. Так что да, очень удачно получилось.

Он медленно поворачивает голову.

– Ты что, смеешься надо мной? – тихо спрашивает он.

Она отвечает не сразу.

– А ты против? Если бы и посмеялась?

Наступает тишина. Но это вовсе не отсутствие всяких звуков. Это звук чего-то очень грандиозного, но невыразимого словами.

Звук первого поцелуя Лили.

Выйти из комнаты совершенно бесшумно невозможно, а я не могу вечно торчать за книжным шкафом, поэтому просто выхожу и делаю вид, что ничего не видела.

– Мэйв! – восклицает Лили озадаченно.

– Я ничего не видела! – громко говорю я и торопливо выхожу через дверь на крыльцо.

Фейерверк продолжается, и Фиона сжимает свой напиток, устремив взгляд прямо в небо. Вспышка лиловых искр озаряет ее лицо, по щекам текут слезы. Я обнимаю ее.

– Ты в порядке, подруга?

– Да, – говорит она, сжимая меня в ответ. – Просто мне немного страшно, в этом дело.

Я киваю, потому что и мне ситуация кажется немного страшной. Не такой страшной, как «конец света», к которому мы привыкли. Но страшной, потому что она входит в новый мир, в котором уже наполовину находится Ро. Мир взрослых.

Мы наблюдаем за фейерверком вместе, перекидываясь обрывочными фразами. Ночное небо теперь походит на мысленную картину в моем сознании, когда я пытаюсь запустить свой «процесс». От этой мысли «процесс» невольно запускается.

Разноцветные вспышки смешиваются с цветами всех окружающих меня людей. Красные и желтые, темно-синие и бутылочно-зеленые. Все их секреты и тревоги перетекают в меня, все их семейные проблемы, имена их домашних животных. Я стараюсь не перегружать себя этим и не обращать слишком много внимания на подробности.

Трудно заниматься телепатией на вечеринке.

– Эй, – раздается у меня за спиной голос Лили. Я поворачиваюсь и ухмыляюсь.

– Ну как, нравится вечеринка? – спрашиваю я.

– Ничего никому не говори, слышишь?

– Случайно оказались под омелой?

– Заткнись.

Когда Лили только вернулась из реки, я думала, она никогда не станет прежней. И была права. Она не стала прежней. Это уже не та Лили, с которой я росла, не застенчивый ребенок, увлеченный фэнтези-романами. Она другая, она постоянно меняется. Она оригинальная, добрая, остроумная и красивая, и я чувствую, как моя грудь разрывается от гордости за то, что именно я узнала ее первой.

Наступает полночь, и температура опускается ниже нуля. Около пятнадцати человек залезают на батут в саду Холли. Мы сняли обувь, а телефоны разложили по чашкам. Играют рождественские песни. Даже завернувшись в пальто и одеяла, я все равно чувствую, как быстро моя задница впитывает сырость батута. Но это стоило того чудесного момента. Единственные источники освещения – звезды и оранжевые огоньки сигарет. Лили и Марк больше не пытаются подойти поближе друг к другу, и я размышляю над тем, что это в их духе. Они оба скрытные. Или Марк всегда казался таким, насколько я его знаю. В конце вечера он возьмет у нее номер телефона, и вскоре мы с Лили будем вместе ходить на двойные свидания.

В воздухе слышатся хлопки крыльев, я поднимаю голову и замечаю Паоло. Я подталкиваю локтем Фиону. Вдруг он принес какие-нибудь сведения о Ложе.

– Пойду прогуляюсь, – говорю я. – Подышу воздухом.

– Я тоже, – одновременно отзываются Фи с Лили.

– Только если вы хотите поблевать, смотрите, чтобы вас не стошнило на розы, – предупреждает нас Холли.