Огромный зал ресторана был абсолютно пустым. Несколько официантов дежурили неподалеку, всем своим сосредоточенным видом демонстрируя полную готовность выполнить любую прихоть гостей.

Стоя на месте, я чувствовала странное и чуждое ощущение неловкости. Как поступить? Что сказать, и как вести себя? Прежнее наше общение с Вороном ограничивалось несколькими фразами. Мои колкие слова каждый раз подводили его к грани. Ворон всегда держал себя в руках, зная, чем грозят последствия его грубости. Но это было раньше, а сейчас я была абсолютно безоружна и беззащитна перед ним.

Решив тактично дождаться окончания его диалога, я прошла к дальней стене, на которой располагались картины. Делая вид, словно занята созерцанием предметов искусства, сама украдкой посматривала на него.

Черные как смоль волосы, зачесанная назад челка открывала высокий смуглый лоб. Ворон прислонил к губам бокал, и сделал глоток, отчего кадык на его горле дернулся, привлекая мое внимание. Мы виделись уже не раз, и первая наша встреча оставила внутри меня море негодования. Сейчас, смотря на него, я понимала – то, что снаружи совершенно противоположно тому, что внутри.

Ворон с легкостью пользовался дарами, которыми так щедро наградила его природа. Ведь даже правдивые слухи о его беспощадности и бессердечности уходили в туман, на фоне ослепительной внешности мужчины.

Каждая, кто встречал Ворона впервые, испытывала дрожь в коленях от одного лишь его взгляда. Он был настоящим совершенством. Красота и холодная сдержанность, словно свет и тьма, играли бликами на его лице. Они вводили в смятение, заставляя чувствовать себя неуютно. То, что должно восхищать, пугало. И сейчас, наблюдая за ним, я испытывала именно эти двоякие ощущения.

Словно почувствовав мой взгляд, он обернулся, и черные миндалевидные глаза встретились с моими. По спине пробежал озноб, когда алые пухлые губы скривись в надменной улыбке.

Попрощавшись с собеседником, и дождавшись, когда тот покинет помещение, Ворон вернул ко мне взгляд.

– Вы, Гессы, очень не пунктуальные… – азиат посмотрел на часы и приблизился к накрытому столу. На всем пути он не сводил с меня черных глаз. – Я ждал вчера, и не тебя, а Мирона…

– Я принесла деньги, передала их одному из твоих людей. Теперь вы в расчете. Можешь позвонить Миру и позвать на совместный ужин, думаю, он выделит для тебя пару часов.

Я обернулась, намереваясь покинуть комнату. Но дверь преградили несколько охранников, выстроившихся в ряд. В груди стянуло тревогой.

– Куда же ты так быстро? – раздалось насмешливое за спиной.

Ворон отодвинул стул и сделал знак рукой.

– Я так понимаю, мой отказ не станет для тебя ответом?

– Видишь ли, Элис. У меня с детства глухота на сочетание этих трех букв.

Этим он был похож на моего старшего брата. Но отчего же эгоизм и настырность Исая я любила всем сердцем, а подобная черта характера в Вороне раздражала и злила?

На негнущихся от волнении ногах, я прошла к столу. С завидной галантностью он помог мне устроиться, а сам уселся напротив. Я не успела и рта открыть, к нам подошел официант. Расставив блюда с едой, парень наполнил бокалы вином.

Я не хотела есть. Все, что меня волновало – мой брат. Но Ворон не собирался упрощать для меня задачу даже сейчас.

– Прости, но я сделал выбор сам. Думал, что здесь будет Мирон, поэтому взял и для него стейк. Если хочешь что-то другое, можешь сделать заказ.

Не ждал он Мирона. Антон сразу сообщил Ворону о том, что приду я. И вся его игра в гостеприимного гостя не способна ввести меня в заблуждение. Ворон считал обязательным лишний раз ткнуть мне в лицо тем, что я не достойна сидеть с ним за одним столом, а уж тем более тратить время его аудиенции. Может у него в семье так принято? Относиться к женщинам словно к пустому месту. Может он привык к подобному? В любом случае, ощущать на себе его высокомерное отношение было неприятно.

Я должна была подыграть. Только так, на установленных им правилах мог продолжиться наш диалог.

Я не была голодна, и попытавшись поесть хотя бы немного, сделала еще хуже. От нервов кусок мяса встал поперед горла. Поэтому пригубив вина, я лишь вяло ковырялась вилкой в тарелке, в ожидании решения Ворона.

В комнате ненавязчиво звучала музыка, и царила атмосфера расслабленности и спокойствия. Ворон, кажется, и не собирался разговаривать со мной. Он всецело был занят едой, уйдя в собственные мысли.

Длинные пианистические пальцы ловко орудовали вилкой и ножом, разделяя по кусочкам огромный сочащийся соком стейк. Рассматривая мужчину беззастенчиво и открыто, я думала о том, что даже изящество, сквозящее в каждом его жесте, не способно одурачить меня.

Если бы он был картиной, то созданной художником с отточенной мастерством рукой, но непременно с твердым и каменным сердцем. Ворон не был обычным человеком. Он являл собой абсолютное и непрерывное воплощение слова «дьявол».

– Если хочешь о чем-то спросить, спрашивай. Не обязательно сверлить во мне дыры глазами, – произнес с легкой усмешкой, внезапно подняв на меня взгляд.

Вздрогнув от неожиданности, тут же взяла себя в руки.

– Я отдала всю сумму, которую требовал твой хозяин, – произнесла твердо. – Теперь вы в расчете, это ведь так? Ты должен дать мне слово…

Словно потеряв всякий интерес, он опустил глаза в тарелку.

– Я так понимаю, ты поела. Можешь идти.

Эти слова были сказаны с оттенком раздражения. Словно он ожидал чего-то другого, а я испортила всю игру.

Разочарование каменной плитой придавило плечи. Я вдруг поняла, что с самой первой секунды нашей встречи он и не собирался помогать мне! Ворон забрал мои деньги, а теперь выгоняет.

– Нет, Ворон, так дела не делаются. Передай своему хозяину, что брат больше ничего не должен!

Он продолжает делать вид, словно не слышит меня. Либо ему просто плевать на мои слова. Ворон с невозмутимым видом продолжает есть. А мне рыдать от отчаяния хочется.

– Это ведь так?! Вы в расчете, Ворон, и если я узнаю…

Оставив на полупустом блюде вилку с ножом, он отстраняется. Взгляд его черных глаз алыми ожогами скользит по коже. Мне физически больно от страха, заполняющего вены внутри. Возможно, я только что перешла грань. Но на кону благополучие моего брата, и если будет нужно, я вцеплюсь ему в глотку, и вырву зубами его сердце.

– Уходи, – ледяной тон иглами под кожу.

Знобит, но я усиленно гоню прочь чувства, на которые сейчас не имею права. Взращивая внутри себя злость, словно самый ценный и долгожданный цветок, я заталкиваю страх в самые глубины сознания.

– Думаешь, мне приятно тут сидеть? Ты должен дать слово…

От былого спокойствия и наигранной вежливости не остается и следа. В черных глазах холод. Я не знаю, что именно так разозлило его, но сейчас Ворон превратился в ту самую бездушную машину.

– Жить хочешь, уходи и больше никогда не появляйся у меня на глазах. А Мирону передай пусть за сестрой не прячется, а отвечает за свои…

Злость подобно вулкану, выплеснувшись, затопила каждый милиметр сознания. Все доводы, сдерживающие меня, стали вдруг бледными и невидимыми линиями, и когда пальцы сжались на холодном металле столового ножа, когда его острие со всего маху вонзилось в середину стола, я уже не могла себя контролировать. Оглушающий скрип металла о стекло, и оставленная полоса на некогда идеальной поверхности – моя собственная дорога в ад.

Ворон лишь поднял на меня глаза и кивнул. В ту же секунду на меня набросились. Когда на моих руках сомкнулись грубые мужские пальцы, когда нож вырвали из моей хватки, а меня словно тряпичную куклу стащили со стула, я уже понимала, что все пошло под откос.

У тебя ничего не получилось, Элис. Ты как всегда всех подвела.

От удара спиной в стену, моя лопатка заныла от боли. Охранник, бесцеремонно вторгшийся в мое личное пространство, продолжал удерживать меня на месте, словно боялся, что я непременно сбегу. В его взгляде так и читался гнев. И я понимала его злость. Я его головная боль, и у него не было другого выбора, кроме как выполнить приказ. Это его работа. Единственный, кого я ненавидела всем сердцем, неспешно закончил трапезу и поднялся из-за стола.