По-хорошему, надо бы уехать… Но тогда придется жить в деревне и слушать, как обо мне разрастаются слухи, один другого ужаснее! Коля точно от обиды может сплетни запустить, и через какую-то неделю про меня будут говорить всякое… Никакой жизни не станет, будущего – тоже. Кем я там работать буду? В контору Колиного отца путь мне будет заказан, а он зажиточный – у него и магазины деревенские, и склады, со всеми частниками он в хороших отношениях. Слово поперек скажет, тогда, наверное, даже на доильной работу не найти.

Поэтому я решила для себя:

– С чего ты решила, будто я не пойду на повышение? Пойду! Вита Сергеевна все равно на больничном!

– А как же всякие неприличные штуки?

– У Платонова целая коллекция. Уверена, он найдет, с кем открывать горизонты. Лишь бы только на ноги встал, – вздохнула я.

– Очнулся! – прощебетал радостный голосок.

– Тшшш… – прохрипел я. – Не ори! Не ори ты так…

С трудом открыв глаза, я сощурился от слишком яркого света.

– И шторы закрой, – потребовал я.

– Сейчас врача позову! – отозвалась девушка.

Ее голос был знакомым, точно кто-то из персонала центральной больницы, но кем именно она была, я не мог понять, с огромным трудом приходил в себя. Проморгавшись, как следует, я обнаружил вокруг себя суетившийся персонал: всех знал по именам и кличкам, знал привычки и рабочие особенности, поскольку трудились в одном коллективе. Но сейчас они были по одну сторону ситуации, а я – по другую, в роли пациента.

– Стабилен, переводим в обычную палату.

– В обычную? – засомневалась медсестра. – Забыл про особое распоряжение Балановского?

Я весь обратился в слух: упомянули директора нашей клиники, Балановского Сергея Дмитриевича. Всуе имя его не упоминали!

– Забыл. Катим в отдельную!

Меня лихо покатили в отдельную палату, разместили с максимальным комфортом.

– Что стряслось? – схватил за руку медсестру Тамару.

Она вздохнула:

– Поправляйтесь, Андрей Викторович!

– Я здоров, чего мне поправляться?

Но признаюсь, голова была пустой, звенящей, а тело такое слабое, почти без сил. Желудок сосало от голода.

– Полежите пока, вам положено.

– Поесть когда принесут?

– После обильного промывания? Не смешите! На водичке и на бульоне посидите, – махнула Тамара.

– Так, стой! Последний вопрос… Времени сколько?

– Одиннадцать пятьдесят, понедельник.

– Понедельник?

Я чуть не подпрыгнул.

– У Москвина Никиты операция на девять была назначена.

– Лежите, Андрей Викторович, операцию сейчас проводит Величко Георгий Александрович.

– Я… Я должен был оперировать! Сейчас встану и пойду.

– Андрей Викторович, вы в субботу во время обхода рухнули, как мертвый. Пять минут назад с реанимационного вас перевели! Какая операция?! И вообще, сомнительно, что вам позволят… – не договорила медсестра и быстро упорхнула.

– Так, а ну иди сюда! Что там сомнительного, а?!

Дверь закрылась. Пришлось рухнуть на кровать. Я вспомнил все, что было в субботу: хорошо помнил, как заступил на смену по просьбе коллеги, пошел на обход, а потом – бац! Как отрубило…

Что за ерунда?

Подумать, как следует, на эту тему я не успел: в палату вошел сам Балановский Сергей Дмитриевич, директор больницы.

– Не вставай, лежи, – поприветствовал скупо и сел в кресло.

– Дмитриевич, а чего ты такой постный? Кажется, из нас двоих я валяюсь на больничной койке, фиг знает по какой причине?

– Делаешь вид, что не знаешь?

– Просвети. Только не говори, что меня пора списывать по состоянию здоровья. Сердце работало всегда безотказно!

– Одно могу сказать точно, Платонов. Я временно отстраняю тебя от исполнения обязанностей ведущего хирурга. Пройдешь переподготовку, сдашь наркологию, потом посмотрим, – добавил и поджал губы. – Может быть, в штат снова возьму.

– Чтоооооо?! Дмитриевич, ты с дуба рухнул?

– Хватит изображать непонимание! – побагровел мужчина. – Ты меня по-крупному подставил, Платонов! Нашу клинику теперь в министерстве «на карандаш» взяли, проверками затрахают, а все из-за тебя!

– Из-за меня?!

– Из-за тебя! – кивнул. – Ну не корчь ты из себя святошу, Платонов! Я понимаю, мы все не без греха. Но если ты употребляешь, так хоть не перед сменой! – прошипел.

– Объясни по-человечески, Дмитриевич.

– Есть тайные покупатели, в курсе?

– В курсе, конечно, но причем здесь это?

– Ну вот, есть тайные покупатели, а в нашей больнице, оказывается, на протяжении последней недели курсировал так называемый тайный пациент из министерства.

– Паскуда.

– Под видом обычного пациента, ничем себя не выдавая, он посещал специалистов, сдавал анализы, ждал на приемах… Составлял отчет о работе больнице и нарушениях в работе медперсонала. Все как всегда, никаких серьезных нарушений сверх меры обнаружено не было. Все было в пределах нормы ровно до того момента, как ты рухнул и наделал очень много шума, в реанимацию загремел. Из министерства заинтересовались, внимание было самое пристальное, сам понимаешь!

– Ну?

– Что «ну»? Выкатил ты нам подарочек, Платонов. Токсикология такой список дала! Тут тебе и алко, и нарко, и даже конский возбудитель. Впрочем, последнее не мое дело, кто как может, так и справляется с кризисом среднего возраста. Но нарко… Платонов! Я стоял за тебя, как мог, но с такой картиной был вынужден принять меры и показать, что мы подобное поведение не приветствуем!

– Какое нарко, Дмитриевич?!

– Тебе самому лучше знать.

– Я ничего не употребляю.

В ответ директор развел руками и присел поближе, наклонился:

– Ты мне тут не чеши, Платонов. На прошлый корпоратив ты водку пил, как воду, а потом травку курил.

– С тобой же пыхал, Дмитриевич! – шепнул я. – Ну чего ты…

– Забудь! – выпрямился директор. – В общем, прецедент случился, я отреагировал. Ты временно отстранен. Пройдешь переподготовку, сдашь все анализы, может быть, обратно тебя в штат на рядовую должность возьму.

– Дмитриевич! Ты меня сейчас без ножа зарезал! Несправедливо!

– С таким списком, который у тебя в крови нашли, я бы особо ничего не требовал, Платонов. Радовался бы, что легко отделался!

– Чем, Дмитриевич? Ты меня хлеба лишаешь.

– Ну не свисти мне, Платонов. Не корчь из себя голозадого оборванца. Все же знают, что ты при деньгах! Доход от собственной частной клиники явно выше, чем зарплата ведущего специалиста в государственной больнице. Верно я рассуждаю?

– Давай не будем о деньгах? Это неправильно… Откуда у меня в крови наркота взялась? Признаю, прихлебнул немного коньяка в пятницу. Но то было после ухода из центральной клиники, после завершения рабочей смены.

– В общем, не мое дело, Платонов. Я знаю, ты сейчас будешь все отрицать, а я говорю тебе как есть.

– Как есть, значит? Дмитриевич, я десять лет тебя знаю. Десять лет! Вот, значит, как ты за меня боролся!

– Боролся, как мог. Но на кон встала и моя карьера. Если бы я выгораживал тебя до последнего, меня самого потом вышвырнули бы с хорошей должности. Все ясно?

– Своя шкура ближе к телу. Ясно, конечно. Значит, я персона нон-грата?

Директор больницы кивнул.

Епрст… Вот это я влип!

– Вот только не надо из себя обиженку на весь мир корчить. Такой жуткий скандал вышел! Персонал подтвердил, что ты часто бываешь нестабильным… – добавил Балановский.

– Кто подтвердил?

– Не скажу.

– Скажи. Между нами останется! Кто последний гвоздь в крышку моего гроба вбил? Кто накляузничал?

– Не могу сказать, – вздохнул Балановский. – Мне еще с ним работать и работать! – добавил с недовольным выражением лица, явно был не в восторге, что придется иметь дело со стукачами.

– А ты не говори. Кивни или моргни, если я окажусь прав. Величко?