Пятый день Йонг ждала момента, когда сможет выпустить гнев на тех, кто был хотя бы причастен к гибели Юны, принцессы и, надо полагать, её единственного мэштреннима.

– Сон Йонг? – позвал Рэвон, в голосе Йонг услышала не прежнюю злость, а неуверенность. – Нам пора убираться отсюда, если хотим выжить.

– Идите, – выдохнула она, ощущая, как кончик языка трогает воздух, пахнущий гарью. Жжёный абрикос, вот что давило на змея внутри её. Верно он подметил: в этой крепости не было и намёка на Ци металла, тут не почитали Белого Тигра.

– Сыта-голь? – окликнул её Хаджун. – Я выведу вас, пойдёмте вместе.

– Нет. – Йонг махнула рукой, на которой уже лопалась кожа. Злоба на всё человечество прорывалась в ней вместе с очередным рваным вдохом. – Я дала капитану Кану шанс остаться хорошим человеком. Он его не принял.

– Йонг, не надо.

– Он за это поплатится, – продолжила Йонг, не слыша Рэвона. Ахнула в испуге Харин. – Идите к камерам иноземных узников, держитесь стен. Отметьте ту, у которой укроетесь, кровью.

Рэвон выругался на ёнглинъ, схватил Харин за руку и повёл прочь из башни. Хаджун шёл впереди, и когда он скрылся в тени за аркой, Йонг услышала звон мечей. Два стражника безымянной крепости, в которой, как оказалось, не было никаких опасных преступников, выступили против воина дракона. Сейчас за своих людей Йонг могла не переживать.

«За нами явилис-с-сь враги, – прошипел имуги, услышав ржание лошадей и голоса людей, раздающих команды на свистящем языке Империи Мин. – Мы с-с-сможем отомс-с-стить».

Хотя бы в этом Йонг могла поблагодарить змея. Тот был опасным, хитрым существом для неё в первую очередь, но понимал ли это капитан Кан, решивший, что она не сумеет уйти из его крепости живой? Нет.

Понимали ли это люди Империи, оккупировавшие Хэнджу? Нет.

И Лю Соджоль, этот предатель, не имел ни малейшего понятия, с кем связался и чью кожу окропил старым маслом. Следующая встреча с Йонг будет для него последней.

Надеюсь, мой дорогой друг, вы крепко спите и считаете дни до нашего свидания.

В безымянную крепость за ней явился не сын советника Восточной Фракции, такой удачей Йонг похвастаться не могла. Тем не менее она рассчитывала, что сегодня сможет оставить этому трусу весточку.

Она выдаст себя, за ней придут новые люди Императора. Пусть приходят.

Йонг была безрассудна и вела себя безответственно. Но пустоту, которую она почувствовала ранним утром четвёртого дня нового года, не могло заполнить ничего, кроме гнева, и сейчас ему нужен был выход.

Вчерашним утром, она знала, казнили Лан. Словно из тела вытянули нить, связывающую Йонг с её строгим мастером, лишили опоры. Сон Йонг стала последней мудан Ордена Белого Тигра. На правах занимаемого ею места она решила действовать по-своему.

Густую холодную ночь раскрашивали яркие оранжевые огни факелов, освещающих периметр крепости, и горящие костры на надвратных башнях. Витающее в воздухе напряжение в воображении Йонг превращалось в игру на каягыме[16], протяжную, нервную. Из окна северной башни Йонг видела, как отпираются тяжёлые врата южной стены и внутрь вползают, будто нехотя, пехотинцы в турумаги цвета пепла и всадники в одеждах красных, точно кровь, цветов. Имуги зашевелился, чувствуя, как растёт в теле ярость, вспыхивает, подобно огню.

– Здесь и чосонцы, – прошипела Йонг. Она упиралась руками в каменный выступ окна и даже не замечала, как лопается кожа на пальцах и запястьях. Под ней уже блестела змеиная чешуя, от холода сводило изменяющиеся суставы и ныли удлиняющиеся с каждым вдохом когти.

«Не вс-с-сё ли равно, кто с-с-свой, а кто чужой? – самодовольно заявил имуги. – Они вс-с-се тебе враги и хотят убить».

– Верно, – со злостью ответила Йонг. Та застилала глаза и мутила разум: до того, как ушли Рэвон, Хаджун и Харин, а врата крепости с грохотом распахнулись, Йонг думала, что убивать простых людей нет смысла. Она хотела бы отомстить Империи, а не Чосону.

«Но это Чос-с-сон от тебя отвернулс-с-ся, – нашёптывал имуги. – Дворцовые люди превратили тебя в чудовищ-щ-ще».

– Верно, – повторила Йонг ещё громче. – Теперь пусть столкнутся с последствиями.

Она не стала покидать надвратную башню, осталась наблюдать, как спешиваются всадники Империи и человек в зимнем плаще поверх тёплой одежды, сидя на коне, отдаёт приказ пехотинцам. Империя Мин командует Чосоном – вот наглядное тому подтверждение. Йонг выругалась, проникший было во двор ветер подхватил её тихий, гортанный «тальщ-щ-щим» и вынес к людям внизу. Сидящий на коне командир отряда вскинул голову и столкнулся глазами с Йонг.

Он не был напуган, в отличие от пехотинцев в чосонской одежде. Должно быть, ему дали приказ найти убийцу принцессы во что бы то ни стало. Что ему было велено – вернуть змею в Хэнджу живой или мёртвой? Йонг оскалилась потрескавшимися губами, из которых сочилась кровь.

Командир отдал приказ – короткий свистящий звук в сторону своих людей, – и те кинулись запирать врата крепости. Хотят отрезать имуги путь к отступлению, не подозревая, что организуют свои же похороны… Йонг облизала губы раздвоенным языком и вылезла прямо в окно, свесив ноги с высоты в несколько бу.

– Я догадываюсь, зачем вы прибыли, – заговорила она, глядя сверху вниз на перепуганных воинов. Их было больше двух десятков, глаза разбегались считать головы. Голос ломался, зубы не помещались во рту. – Но с-с-спрошу, чтобы убедитьс-с-ся наверняка: вам нужна я?

– Убийца! – закричал командир, так и не слезший с коня. – От имени его величества Императора Мин ты будешь арестована, обезглавлена и предана огню!

«Понимаеш-ш-шь теперь, эти люди приш-ш-шли мс-с-стить!» – раздался уже в самой голове голос имуги. Йонг медленно выдохнула, собирая в кулак волю и желание обратиться огромной змеёй и напугать всех до смерти одним своим видом. Эти люди пришли мстить ей за то, чего она не совершала, но никто из них не покинет крепость просто так, поверив одному её слову.

Значит, не о чем говорить.

«Убей вс-с-сех».

Перед глазами пронеслась, точно подёрнутая огнём, вся роковая ночь нового года: текущая изо рта кровь принцессы, отравленной чаем, умирающая на руках у Йонг Юна, белое лицо Лан, остающейся во дворце рядом с телами убитых. Нагиль просил Йонг быть осторожной и бежать в Хансон.

«Твоего генерала тоже прес-с-следуют эти люди», – напомнил имуги. Словно оборвалась в груди натянутая струна каягыма, посторонние звуки стихли. Йонг втянула носом плотный воздух вокруг себя, тронула языком витающий над головами людей запах пота и страха.

Когда командир отряда закричал, приказав нападать, Йонг спрыгнула со стены прямо к перепуганным пехотинцам, наставившим на неё длинные копья.

– Я не желаю вам зла, – процедила Йонг, поднимаясь над землёй выше своего роста: ноги её вытягивались, руки вытягивались, Ци металла придавала сил её телу, способному теперь вместить в себя больше, чем она надеялась. – Но ес-с-сли не отс-с-ступите с-с-сегодня, утра вам не видать.

Командир выругался, в Йонг полетела стрела от стражника с надвратной башни – она дёрнула плечом, наконечник стрелы коснулся её по касательной и срезал угол платка на шее. Под ним открылась голая кожа, покрытая змеиной чешуёй от лопатки до самой скулы.

– Что ж, я дала вам выбор, – оскалилась Йонг, и в следующий миг весь двор, силуэты людей и стены крепости подёрнулись перед её глазами алым. Слились в одно: крики боли, страха и гнева.

«Наконец-то».

Рэвон, Харин и Хаджун, постоянно оглядываясь, спустились во двор крепости и обошли два поста охраны, из-за переполоха с прибывшими потерявшей бдительность. Пока Сон Йонг отвлекала командира отряда и его подчинённых, Харин указала Рэвону на ряд камер вдоль западной стены.