Оказалось, на той же самой Каменке, которая текла и в Кузякино, есть “бабий” причал, на который местные жительницы выходили полоскать белье. На нас смотрели во все глаза! Никто не здоровался, но я на это не обратила внимания. Подошла к берегу, присмотрела подходящее местечко и скомандовала:

– Петр! Неси корзины сюда!

Парень меня не понял, но я ему приказала поставить тяжелые корзины с мокрым полотном в воду и вызвала смерчик.

– Марыська! Можешь свою одежду прополоскать, – напомнила я и тут же повернулась к парню: – Неси сразу половики, их тоже покрутим!

В общем, под изумленный шепоток деревенских кумушек корзины трясло и дергало целый час, пока Марыська полоскала свои тряпки и мою сорочку. Петр все это время сидел в сторонке и снова что-то вырезал. Утомившись, я остановила смерч и вынула одну простыню из корзины, чтобы оценить результат. Прокипяченный в щелоке лен, хорошенько промытый в речной воде, мягко сиял на солнце и ластился к рукам.

– Петр, – позвала я помощника, – доставай корзины, пусть на травке обтекут, и домой!

Парень сначала выловил половики и скатал их в тугие рулоны, потом достал корзины и закинул на заднюю часть телеги:

– Дорогой обтекут, госпожа ведьма! Солнце скоро припекать начнет!

Я и спорить не стала – села на телегу, Марыська заскочила рядом, и мы проехали с полной телегой чистого белья, даже не замочив подолы.

Петр, к моему удивлению, чиниться не стал и сам раскатал на жердях половики и развесил тяжелые простыни и покрывало. Марыська только свои тряпочки раскидала да мою сорочку скромно в уголок пристроила. Пока парень возился с половиками, я у девчонки и спросила:

– А что это Петр женской работы не чурается? Неужто у вас в Кузякино мужики все женам помогают?

– Нет, – тряхнула головой Марыська, – Петр у матери один, вот и привык ей во всем помогать. Вернее, не один…

Девчонка сбилась, и я ее поторопила. Интересно было узнать, почему парень легко, без крика, делает “женскую” работу.

– У Петра отец и старший брат были, ушли на заработки, еще когда тут только начали фермы сносить. Хотели на большой дом с садом заработать. И не вернулись.

Я поежилась. Фермы сносили больше десяти лет назад, выходит, родных Петра уже нет в живых?

– Ну вот, матушка Лелена одна осталась, поплакала, да начала огурцы садить. А Петр ей помогал с малых лет. Вот и научился всему. Сейчас у нее самые вкусные огурцы с весны до осени, сам градоначальник покупает к столу!

Я покивала рассеянно и потянула девчонку в дом, нужно было вынести все из следующей комнаты. Это была та самая, просторная комната со столом из каменного дуба. Тут кроме стола и пары стульев стоял маленький столик – для инструментов. Он походил на тумбу со множеством ящичков, только в этих ящичках стояли медные коробки со скальпелями, крючками, скругленными ножницами и прочими пугающими предметами. Мне на них тоже было страшно смотреть. Я, конечно, неплохо училась, но сразу из учениц в акушерки или хирурги не собиралась.

Еще тут стоял огромный сундук. Внутри ведьма держала запасы корпии, бинтов, мягкие изношенные простыни, годные на перевязку, порошки, пластыри, даже кое-какие мази. Сундук стоял у холодной – северной – стены, и, судя по запаху, в нем ничего не успело испортиться. Разбирать мне все это долго, поэтому я велела Марыске только пыль с этого монстра смахнуть, вынести стулья и звать Петра белить.

Тут мебели и тряпок было меньше, поэтому управились мы быстрее. Пока я рисовала киноварью знаки здоровья, крепости телесной и душевной и прочие, те, что обязательно рисуют в лечебницах, Петр снова натаскал воды и дров, а Марыська шустро помыла после побелки пол.

Я выглянула за окно – самая жара, можно и отдохнуть, а там, может, силы появятся и кухней заняться?

В корзине от матушки Петра кроме пирога нашлась еще зелень, пяток яиц, две лепешки и домашний сыр. На обед у нас были горячие лепешки с сыром, яйцом и зеленью. Я задумчиво жевала свою долю и думала о том, что скучаю по маминым похлебкам.

После обеда настало время кухни. Ой, вот знала бы, как это хлопотно – отложила бы на другой день. Хотя тянуть с обновлением знаков, конечно, не стоило. Из кухни вынесли все – от стола до последней плошки. Пока Петр устало возюкал кистью, я спустилась наконец в погреб, и тут меня ждал сюрприз! Во-первых, большая стойка с бутылками настоек, наливок и разных зелий на спирту. Во-вторых, перегонный куб, аккуратно стоящий в плетеном коробе. В-третьих, погреб у ведьмы был чистым, сухим и прохладным – готовым принять новый урожай, а под потолком висели… окорока! Копченые свиные окорока, залитые воском! У меня слюна скопилась во рту от предвкушения горячей похлебки с копченостями. Надо будет, конечно, овощей прикупить, но думаю, тут это проще, чем в городе.

Я все же отправила Петра побелить погреб, пока рисовала киноварью в кухне, а потом обновила знаки и там. Еле успела к закату!

Заносить на кухню все, что вынесли, мы не стали. Ограничились чайником, чашками, сухарями и медом. Больше у меня еды не было, зато были планы на следующий день. Пока чайник уютно пыхтел, я спросила Марыську, у кого можно купить немного овощей.

– Да у кого угодно, – пожала плечами девчонка, – сейчас все закрома чистят. А вам чего надо-то?

Я перечислила: лук, чеснок, капусту, репу, морковь и свеклу, если у кого есть. А еще хорошо бы крупы прикупить да хлеба. Девочка призадумалась и сказала, что все это можно купить утром у околицы.

– Староста с мужиками в город поедут, у ворот притормозят, кому чего надо, там и берут. Дешевле, и сразу видно, у кого что есть.

– А крупу и хлеб? – уточнила я.

– Крупу в лавочке взять можно, возле дома старосты, – ответила Марыся, – староста сам в городе закупается да привозит разный городской товар, а дочка его торгует.

– Вот и хорошо, завтра на рассвете к околице сходим. И ты, Петр, приходи. Тебе ведь еще один день отработать надо? Донесешь покупки, и будем завтра мой огород смотреть.

На этом мы разговоры и завершили. Попили чаю и разошлись – Петр к матери, Марыська на лежанку, я в свою спальню. Лежать и думать – ну как же ведьма Мелузина тут так хорошо устроилась? Рядом ведь город с целой школой магии! Или здесь, в Кузякино, какая-то аномалия? Никто не видит и не знает, что вся деревня опутана силой? Или наоборот? Все все знают, но молчат, потому что выгодно? Кузякино ведь не только в Стародубск овощи и фрукты поставляет. Тут неподалеку усадьбы аристократов есть, всякие охотничьи домики, старые замки… Там тоже любят вкусно поесть… А что если переезд ферм не просто так случился? Ведьма помогла? Задумавшись, я уснула, а проснулась от привычного уже противного звука от калитки.

Вставать на рассвете летом, конечно, красиво, но зябко и спать хочется. Однако пришлось идти, впускать Петра.

Пока я гуляла до калитки и обратно, Марыська успела встать, прибрать свою постель и затопить печь. Даже чайник водой наполнила и сидела плела косу.

Поскольку парень снова принес корзинку, я поставила ее на скамью и пошла к себе – одеваться. Завтракать некогда. Нужно к околице спешить.

Когда мы добрались до ворот, ведущих из деревни на городскую дорогу, стало ясно, что почти опоздали. Несколько телег уже пылило по тракту, остальные собирались в путь, накрывая мешки и корзины плотным пологом от пыли.

Завидев меня, однако, все притормозили. Начали перешептываться и поглядывать на Марыську, одетую в свои привычные обноски, только выстиранные и высушенные. Я быстренько пробежалась по ряду телег, табуретов и корзин. Выбрала овощи, хлеб, соленые огурцы, крынку молока, приготовила монетки, но все, у кого я что-то брала, отдавали мне бесплатно, при этом переглядываясь с соседями. Я ничего не поняла, но постаралась брать немного, чтобы не выглядеть жадной.

Когда шли обратно, я спросила у Марыськи, почему с меня не взяли денег. Девчонка вытаращила глаза:

– Но госпожа ведьма! Все же знают – если ведьма что-то взяла, удача будет! Товар хороший, и цену за него дадут добрую!