– Я… забыла пальто в метро. – Я уже лгала напропалую. – И один добрый пожилой джентльмен одолжил мне пиджак.

Улыбка Фрэнка мигом вернулась на место, и он выскользнул из собственного помятого пиджака.

– Пожалуйста, надень мой. Я настаиваю.

Я покачала головой.

– Нет-нет, все в порядке. Холодно, замерзнешь без пиджака. А этот я… верну в клуб… завтра по дороге на работу.

Он кивнул, на мгновение успокоившись. Темный автомобиль подъехал и остановился рядом с нами.

– Это мой, – сказал он. – Могу я… пригласить тебя куда-нибудь?

Я покачала головой.

– Спасибо, но… Мне правда пора…

– Всего на один глоток, – сказал он, не переставая улыбаться. Свет уличных фонарей отражался в его бледно-зеленых глазах и открывал редеющие у лба волосы. Конечно, он не обладал ни обаянием Роджера Уильямса, ни изысканными манерами Эдварда Синклера. Зато Фрэнк смотрел на меня – настоящую! – как на богиню, и это казалось… приятным.

– Я знаю неподалеку одно местечко. Там подают гнусные коктейли, а если повезет, – он умолк и взглянул на свои золотые часы, – мы можем успеть на выступление комика. Что скажешь?

Я хотела отказаться. Нужно было отказаться, но Фрэнк улыбался настолько нетерпеливо и заразительно, что уголки моих губ помимо моей воли поползли вверх.

– Это значит «да»?

Я смущенно огляделась, как будто сами стены Королевского автомобильного клуба могли шпионить за мной.

– Хорошо, – наконец сказал я. – Но только один глоток.

– Только один, – подтвердил он, помогая мне сесть в машину. Придержав платье, я подвинулась на сиденье, чтобы он мог сесть рядом.

– Тебе бы понравилась Калифорния, – заговорил Фрэнк, когда шофер завел двигатель и вырулил на проезжую часть.

«Очень может быть», – подумала я, вполуха слушая, как он болтает о своем любимом штате: пальмы, океан, солнце. Об Америке я знала только из телевизора, и все это казалось прекрасным, но далеким, как на открытке.

Мы вышли из машины недалеко от Мейфэйра. Из ближнего клуба доносились звуки саксофона. Мы отыскали свободный столик, и Фрэнк заказал нам по мартини. Пока я занималась оливками в своем бокале, он рассказывал об успешной сделке и сообщил, что собирается назад в Калифорнию.

– Может быть, ты… поехала бы со мной, – смущенно сказал он. – Погостить.

– О, Фрэнк, – ответила я. – Это очень… мило с твоей стороны, но мы ведь знакомы всего ничего.

– Знаю, – согласился он. – Но не представляю, как уеду из Лондона… без тебя.

Я наконец поняла, что Милли оказалась права кое в чем еще.

– Ты… очень хороший, – продолжала я, снижая обороты. – И мне с тобой очень интересно, не сомневайся. Но пойми, сейчас мне… слишком рано принимать такие важные решения.

– Ну конечно, – быстро сказал он, касаясь моей руки. – Я и не думаю тебя торопить, просто… Я никогда не встречал такой девушки, как ты, и мне больно думать, что нас будет разделять океан.

Я сделала большой глоток мартини. У меня не было слов.

– Послушай, есть другой вариант, – продолжал он. – Я могу остаться еще на пару месяцев. Босс не будет возражать. Здесь еще куча работы. Мы могли бы… не спешить, узнать друг друга получше. Что скажешь?

– Я… ну… – Я сглотнула, не зная, что сказать. – Фрэнк, пожалуйста, не стоит менять планы из-за меня.

– Значит, ты не хочешь, чтобы я остался?

– Конечно, я буду рада, если ты останешься. В смысле, хочу сказать, я не хочу, чтобы ты уехал… – Я говорила сбивчиво и невразумительно. Но для Фрэнка мои слова звучали райской музыкой.

– Тогда решено, – уверенно заявил он. – Я продлю командировку, и мы будем проводить больше времени вместе.

Я не очень понимала, на что сейчас согласилась, но Фрэнк вдруг заказал нам еще по мартини, и мы подняли тост за наше будущее.

– Позволь пригласить тебя завтра на ужин, – сказал он, сияя. – Куда хочешь. Хоть в «Ритц».

Конечно же, внимание Фрэнка мне льстило. Он смотрел на меня так, словно я была наследницей престола, а не продавщицей из «Хэрродса», выросшей в трущобах Ист-Энда. Но завтрашний вечер исключался. Меня уже пригласил Эдвард.

Я покачала головой, но он не отставал.

– Тогда послезавтра?

– Хорошо, – сказала я, не в силах придумать отговорку.

Перед уходом я заказала два кофе с собой. Мы вышли из клуба, и Фрэнк с удивлением посмотрел на меня.

– Я не пью кофе.

– Я знаю, – сказала я. – Это для…

– Разреши подвезти тебя до дома, – сказал он, наклонившись ко мне, когда его шофер подъехал к тротуару.

Я покачала головой.

– Спасибо, но все в порядке. Я лучше… поймаю такси.

– Давай, это же нетрудно.

Когда я отказалась во второй раз, он протянул мне несколько фунтов на такси. Я чувствовала одновременно и вину, и облегчение. Зарплата только в следующую пятницу, а мой кошелек худел на глазах.

– Скорее бы четверг, – сказал Фрэнк, помогая мне сесть в такси. Мы отъехали, и я помахала ему на прощание.

– Вот. Это вам. – Я протянула таксисту кофе.

– Правда мне?

Я кивнула.

Он сделал глоток.

– Мисс, и как вы догадались, что мне именно это и нужно? Я выехал в ночную смену в первый раз после того, как жена родила дочку.

– Поздравляю, – сказала я.

– Она чудесная девчушка, – продолжал он. – Хотел бы я, чтобы ей жилось не хуже, чем таким леди, как вы. – Он помолчал. – Я бы подарил ей весь мир, но я всего лишь таксист.

Я улыбнулась.

– Я вижу, как сильно вы ее любите, и этого уже достаточно.

– Знаю, – сказал он. – Ох, что-то я разболтался. Куда едем, мисс?

Я продиктовала свой адрес и заметила в зеркале заднего вида, что он вытаращил глаза.

– Видите ли, – начала я. – Женщина не может ничего поделать со своим происхождением, но то, кем ей стать, полностью в ее власти. Обязательно скажите это своей дочурке.

Водитель улыбнулся.

– Обязательно, мисс.

Я медленно пила кофе и вспоминала весь этот странный вечер, который начался с позорища и закончился неожиданностью. Я улыбалась, думая о Фрэнке с его серьезными чувствами, и об Эдварде… О загадочном Эдварде.

Перед домом я заплатила за проезд и сказала «спасибо» водителю, который, когда я вышла, благодарно помахал мне стаканчиком с кофе. Температура снова упала ниже нуля, и я была рада, что на мне пиджак Эдварда. Обогнув здание, я двинулась по дорожке к лестнице, которая вела к нам на третий этаж. Я прошла мимо нашего садика на аллее, где Милли летом выращивала в керамических горшках травы и помидоры.

Придет весна, и этот унылый покров из грязного снега и комьев смерзшейся земли сменится симфонией жизни – мяты, орегано, тимьяна и, конечно, цветов. Ох, как я соскучилась по цветам.

Нащупывая в сумочке ключ, я заметила бледно-зеленые ростки нарциссов, пробивавшиеся сквозь сонную почву с решимостью тысячи весен. Скоро они победно расцветут.

«Подожди, – услышала я мамин шепот. – Скоро пойдут нарциссы».

Валентина

– Неплохо вы поспали, – говорит водитель, улыбаясь в зеркало заднего вида. – Но надо же, проснулись как раз вовремя. – Он указывает вперед. – Видите?

Я протираю глаза и выглядываю в окно. Лучи позднего утреннего солнца пробиваются сквозь темные облака и освещают все вокруг яркими красками.

– Воскресенье в Примроуз-Хилл, – говорит водитель. – Нет ничего прекраснее.

Я смотрю на высокие узкие таунхаусы и ряд витрин магазинов – все в пастельных тонах, как пасхальные яйца.

– Видите высокие окна? – говорит водитель. – Архитектура эпохи Регентства в лучшем виде, хотя они, скорее всего, были построены в викторианские времена. Маленькие копии шикарных вилл, окружающих Риджентс-парк.

«Высокие окна», – думаю я. Значит, высокие потолки. Высокая комната, залитая солнечным светом. Бальзам, который сейчас так требуется моей душе.