По мосту

В тот же день, совпавший с началом праздника Суккот, в соседнем Дынуве немецкие власти приказали евреям под угрозой смертной казни собраться на рыночной площади. Когда те собрались (около полутора тысяч человек), площадь окружили эсэсовцы, выстроили их в колонну и под звуки оркестра повели на берег реки Сан, где, стреляя в воздух, заставили плыть на другую сторону, в СССР. Река была глубокой, течение – быстрым, и несколько пожилых женщин утонули. Оставшиеся, промокшие и продрогшие, были окружены советскими пограничниками и еще целую неделю под открытым небом ждали решения своей судьбы.

Как мы видим, немцы нисколько не препятствовали оттоку представителей «неполноценной расы» на восток, напротив, всячески поощряли. С их стороны это была целенаправленная политика – изгнать евреев изо всей оккупированной территории. Начальник Главного управления имперской безопасности Рейнхард Гейдрих предлагал депортировать всех польских евреев в районы, находящиеся под контролем Красной армии, и это предложение начало понемногу воплощаться в жизнь. Генерал-квартирмейстер сухопутных войск Эдуард Вагнер издал соответствующую директиву, сделав это, так сказать, в явочном порядке, без согласия и даже уведомления советской стороны. Как докладывал в германский МИД 5 декабря 1939 года начальник штаба вермахта генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель, «выдворение евреев на русскую территорию проходило не так гладко, как… ожидалось». Далее в его рапорте рассказано, как «в тихом месте, в лесу тысяча евреев была выдворена за русскую границу, в 15 километрах от этого места они снова вернулись к границе с русским офицером, который хотел заставить немецкого офицера принять их обратно». Заставил ли в тот раз, мне не известно, но за весь период до начала Великой Отечественной войны, по различным данным, советские власти «вернули» гитлеровцам от 14 до 25 тысяч «евреев-перебежчиков».

Автомобильно-пешеходный мост через реку Сан

После оккупации Польши из 3,3 миллиона живших там евреев почти две трети – 2,1 миллиона – оказались на территории, захваченной немцами. Остальные жили в областях, перешедших к СССР. К числу этих остальных следует прибавить еврейских беженцев из западных частей страны, ринувшихся в восточные воеводства Польши с начала сентября 1939 года. После официального «воссоединения» Западной Украины и Западной Белоруссии с советскими республиками все они оказались в СССР. Что делать с оставшимися двумя миллионами евреев на захваченной ими территории Польши, нацисты решили далеко не сразу. Тогда они еще не знали, каким именно будет «окончательное решение еврейского вопроса». В руководстве рейха обсуждался план «Мадагаскар», согласно которому на этот остров с не самыми благоприятными климатическими условиями планировалось переселить европейских евреев, чтобы они там под полицейским надзором занимались сельским хозяйством. По данным Всесоюзной переписи 1939 года, в Советском Союзе насчитывалось три миллиона евреев, после аннексии их число перевалило за пять. Таким образом, СССР стал страной с самым большим в мире еврейским населением.

«Когда б я родился в Германии в том же году, когда я родился, в любой европейской стране: во Франции, в Австрии, в Польше, – давно бы в аду я газовом сгинул, сгорел бы, как щепка в огне. Но мне повезло – я родился в России, такой, сякой, возмутительной, сладко не жившей ни дня, бесстыдной, бесправной, замученной, полунагой, кромешной – и выжить был все-таки шанс у меня» (Александр Кушнер).

Как переходили советскую границу беженцы из оккупированной немцами Польши? Некоторые – тайно, как 24-летний Натан Биер, мясник из города Ярослава, который после прихода немцев бесплатно очищал развалины после бомбежки, а 16 февраля 1940 года «около моста в районе города Перемышль перешел реку Сан по льду с братом Якубом, маскируясь простынями» (здесь и далее закавычены цитаты из архивных уголовных дел. – Л. С.). Но в большинстве своем – переходили открыто, ни от кого не прячась, как 38-летний Рафаэль-Гирш Рознер. Его и других мужчин-евреев города Мельцы, семьдесят человек, немцы «водили на расстрел» на окраину к бане, но в последний момент отпустили. Ему повезло, а кому-то нет, он слышал несколько выстрелов. Вместе с тремя братьями 23 октября 1939 года дошел до реки Сан, где, по его словам, «собралась большая группа беженцев. Немецкие солдаты предлагали переходить вброд, но мы наняли лодку и доплыли до середины реки, потом пошли. На другой стороне ждали советские пограничники, все видели друг друга».

Пинкуса Баранкевича, 42-летнего портного из Лодзи, задержали 2 февраля 1940 года германские пограничники, заставили до вечера работать, потом солдат по указанию офицера показал ему дорогу на советскую сторону. «При задержании немецкой погранохраной офицер вызывал нас по 2–3 человека в комнату, производил тщательный осмотр всех вещей, записывал фамилии и отпускал», – это уже Абрам Кинберг из Краковского воеводства.

Иногда беглецам выдавали пропуска для прохода в погранзону. «Пропуск я брал у германской охраны, – давал показания Герман Диамант, перешедший границу 14 октября 1939 года. – Офицер даже не спросил, зачем я иду, и выдал пропуск, за который я заплатил 13 злотых. Немцы собрали нас, евреев, и всех сразу привели на мост и направили в сторону СССР. Пропуска взяли на мосту. На переходе мы были задержаны советскими пограничниками». Адольф Шляин, продавец из местечка Бяла, по его словам, «достал пропуск для въезда в демаркационную линию и с ним приехал в Ярослав, где собралось много евреев». Немецкий офицер выгнал их всех к границе. Перейти ее ему удалось 21 октября 1939 года в районе села Синява, «помог крестьянин за 10 злотых». У Шляина осталось еще 40, но их отобрал немецкий солдат-пограничник.

Вид из немецкой части Перемышля на советскую

По свидетельству Адама Бронера из Лодзи (в ноябре 1939 года он ехал в сторону границы на поезде), на последней остановке перед границей им приказали выйти из поезда и показали, по какой дороге идти к границе. «Последний немецкий солдат, которого я встретил на советско-германской границе 1939 года перед входом в так называемую нейтральную зону, был очень вежлив и даже добр. Он не просил наши рюкзаки, он не бил нас. Он лишь задал иронический вопрос: «Так вы собираетесь в советский рай?» – и предложил мне сигарету».

На левом берегу евреев почти не осталось, но позже их число выросло за счет приезжих настолько, что весной 1940 года в Премзеле был создан юденрат – вероятно, единственный в оккупированной Польше, возглавляемый женщиной, Анной Файнгольд. Всех разместили в двух зданиях, где им предстояло жить еще два года – в июне 1942 года все они будут убиты.

В показаниях беженцев немало рассказов о том, как их перед переходом границы грабили солдаты вермахта. «Когда мы подошли к границе, – рассказывал скрипач Изак Конарек, – к нашей группе подошел немецкий солдат, стал кричать и щелкать затвором. Тогда я вытянул из кармана серебряные часы и отдал ему, после чего он разрешил нам идти к реке Сан».

«В ноябре 1939 года неизвестный предложил переправить на лодке через реку Сан по 50 злотых с человека и привел к реке, – рассказывал Якуб Шерман, инструктор физкультуры из Закопане. – Там нас ждал немецкий патруль. Пограничники отобрали часы и другие вещи и отпустили, потом крестьянин переправил нас на лодке в Перемышль».

«При переходе границы 20 декабря 1939 года меня и Левковича задержали два германских солдата, забрали у меня плащ, а у Левковича костюм и ботинки», – это уже портной Майлых Зильберштейн. Их «немного побили», потом отпустили, и они пошли на советскую сторону.