– Ну, чем ближе к границе с западными странами, тем больше можно такого ожидать, – пожал плечами я.

– И как вы собираетесь реагировать, если столкнетесь с подобным?

– Ну, как советский комсомолец, конечно, – сказал я, – на провокации не поддамся, шпионов пошлю к черту.

Капитан снова замолчал, что-то задумчиво листая.

– Тут написано, что вы отказываетесь сотрудничать с нами. Это верно?

– Нет. – безмятежно ответил я.

– Почему нет?

– Так я вот прямо сейчас сотрудничаю. Честно отвечаю на вопросы. Сообщаю, что пошлю к черту вражеских шпионов, если попадутся под руку. Не молчу, не отказываюсь прийти и поговорить.

Офицер КГБ запыхтел. Понятное дело, ответил я на грани фола. Кто-то с болезненным самолюбием мог бы принять мой ответ за издевку. Но у него с самолюбием все было, похоже, в порядке. Так что он задал следующий вопрос:

– Здесь сказано, что вы на регулярной основе обучаетесь стрельбе из снайперской винтовки. С какой целью?

– Восхищен подвигом советских снайперов во время войны с гитлеровцами. В случае новой войны хочу быть наиболее эффективной единицей на войне. Не рядовым винтиком в окопе.

Показалось, или капитан одобрительно кивнул? Голова дрогнула совсем незаметно.

Снова повозился в бумагах.

– Хорошо, разрешение на выезд вы получили.

На этом наш диалог закончился. Он молча проводил меня к выходу из знаменитого здания.

Выходил из офиса КГБ довольный тем, что в этот раз не пытались снова сделать из меня стукача. Я так понимаю, что капитан в ходе разговора со мной понял, что не прокатит такая попытка, и не стал заниматься фигней. Приятно иметь дело с умным человеком!

Придя домой, первым делом, позвонил бате, рассказал про статью, зачитал самые острые и злые моменты. Посмеялись с отцом, что Карина браться не хотела, сомневалась, что такое может быть. А потом, похоже, как огребла сама люлей от заведующей, и как взяло ее за ретивое!

Просил передать от меня Карине искренние поздравления и восхищение. Она молодец!

– Газету с этой статьёй в рамку вставлю и над рабочим столом повешу. – пообещал я. – Ибо нефиг!

Похвастался и перед Галией. Она с интересом прочитала статью, одобрительно кивая головой.

Утром сразу после первой пары меня выловила помощница Самедова и велела подойти к нему. Подумал, что он насчёт «Прожектора» меня вызывает, не знает, что ли, что я на конференцию уезжаю?

Постучавшись в кабинет Фархатыча, вошёл, не дожидаясь разрешения.

– Можно? – спросил я. – Добрый день.

– Проходи, Павел. – встал со своего места Самедов. Это насторожило, обычно, он так не делал. – Садись. – положил он мне руку на плечо.

– Что-то случилось? – сел я на ближайший стул.

– Ничего не случилось. Пока. – сказал он вкрадчиво, то ли угрожая, то ли на что-то намекая. Становилось всё более и более неуютно. Опять попросит следить за кем-то? – К тебе есть комсомольское поручение. – наконец, продолжил он и подошёл к своему столу, достал толстую пачку фотографий и показал мне. – Это надо изучить. Но так, чтобы никто не видел и не знал. Докладывать только лично мне. В руки никому документы не давать.

– Почему? Что за секретность? – забеспокоился я.

– Этот материал собран в результате оперативной разработки. – многозначительно посмотрел на меня Самедов. Нашёл какую-то газету и стал заворачивать в неё снимки. – Никто не должен знать об этом, так как дело ведется прямо сейчас.

– А почему оперативники сами не изучат? – пытался вникнуть в ситуацию я.

– Много вопросов задаёшь. – пододвинул он ко мне газетный свёрток с фотографиями и демонстративно положил сверху пятьдесят рублей одной бумажкой.

– Понял. Посмотрю. – взял я деньги и фотки.

Это что, плата за молчание?

– Как срочно это надо? У меня конференция…

– Чем быстрее, тем лучше.

– До отъезда времени мало. Не тащить же это, – показал я ему свёрток. – через границу.

– Разумеется.

– Тогда, после конференции. – подвёл итог я. – Все проанализирую и принесу вам отчет.

– Ладно. Иди. – согласился он со мной.

Вот и кто со мной спорил? Зуб даю, это фотки с меховой фабрики! Руки чесались посмотреть, что там удалось наснимать. Пошёл в туалет, не раскладывать же их у всех на виду.

Сразу узнал эти характерные рукописные бумажки. У мастеров с наборки что почерк, что сокращения очень специфичные, записи для случайного человека совершенно не читабельны, как медкарты для обывателей. Когда-то я уже работал с ними.

Сомнений не было. На фабрике кто-то работает против нас. Пролистал все фотографии в поисках документа с крайней датой. И это не оперативники ОБХСС. В понедельник их на фабрике уже не было.

Надо ехать к Сатчану. Очень мне хочется на него посмотреть, когда я перед ним эти фотки выложу.

Сбежал с пар и рванул в Пролетарский райком.

У Сатчана был посетитель, новая помощница мне даже заглянуть в дверь к нему не дала. Она спросила у меня, как ей меня представить Павлу Игоревичу, позвонила ему и важно доложила о моём прибытии.

Этого было достаточно, чтобы Павел Игоревич быстренько отделался от посетителя и лично вышел за мной в приёмную.

Понимая, что вот так, без звонка, я просто так не явился бы, он тут же предположил, что у меня возникли проблемы с закупкой деликатесов по его наводке.

– Подожди. – прикрыл я за собой дверь. – На фабрике всё нормально?

– Да… – недоумённо пожал он плечами. – Почему ты спрашиваешь?

– Вот. Полюбуйся. – вытащил я из портфеля газетный свёрток с фотками и положил перед ним.

г. Москва. Кабинет второго секретаря Пролетарского райкома ВЛКСМ.

Сатчан, побледнев, поскольку сразу сообразил по моему виду, что я принес что-то, что разрушит его заблуждения о меховой фабрике, развернул фотографии и разложил перед собой.

– Это то, что я думаю?

– Да, это документы с меховой фабрики. Некоторые совсем свежие, за двадцатое число.

– Откуда?

– А вот это самый интересный вопрос! Мне их Самедов дал.

– Не может быть…

– Вот и не может быть… Уже есть. Мне велено их проанализировать. Поскольку я уезжаю в ГДР, то взял отсрочку до возвращения. У вас есть неделя форы.

– Что надо делать? – пришёл в себя Сатчан.

– Документы эти пустышка. Я уже посмотрел. Накладные на передачу наборов в скорняжно-пошивочный цех. Там всё чисто, если вы не запустили раньше времени параллельный процесс.

– Нет, конечно. – с облегчением выдохнул Павел.

– Но, посмотри, тут есть за что зацепиться. Подписи мастеров разные. То ли участки разные, то ли мастера там в две смены фигарят.

– Да нет. В одну смену фабрика работает. – уверенно ответил Сатчан.

– Ну, тогда есть шанс. Надо выяснить, пока я буду в командировке, что это за участки? Точно ли их два? Может, кто-то кого-то замещал.

– Понял. – кивнул он.

– Если участков реально два, значит, нам крупно повезло, есть шанс выяснить, кто имел доступ и туда, и сюда, может переводы недавно были, это вообще, удача неслыханная. Проще будет наблюдение за шпионом установить. Но если никого так и не выявите, не беда. Перейдём к плану «Б».

– Как не беда? Какому плану?

– Посидите с Еленой Викторовной над этими фотографиями, может, ещё что-то заметите… В любом случае, этого крота надо вычислить. Вернусь, пойду с отчётом по этим документам к Самедову. Скажу, что этих документов мало, их не с чем сравнивать. И попрошу предоставить мне дополнительные документы для анализа, например, те, которые у Елены Викторовны в кабинете хранятся или где-то рядом, где мало народу бывает.

– Какие документы ты будешь просить? – собрался записывать Сатчан.

– Это не важно, Елена сама сообразит, что мне у Самедова заказать. Важно, где крот будет их искать. Понимаешь? Это должно быть не проходное место. Иначе будете сомневаться он, не он. Фотоаппарат бы его, конечно, выдал. Но он же не идиот в открытую с ним ходить. Небось, спрячет в сумке…