Каша сбежала – каша не знала,

Что станет в кастрюле ей места так мало.

Каша бурлила, каша кипела,

                      не удержалась и рассвирепела!

А мама ей вслед изумлённо смотрела,

Пыталась догнать за кастрюльным пределом.

«Зачем же я сыпала столько крупы!

Прошу, потерпи, не шипи, не кипи!» —

И мама сняла её и остудила,

И каша простила, назад отступила.

Жил-был бантик для волос,

Синенький в цветочек.

То на чёлку, то на хвост

Прикреплял замочек.

По причёскам специалист,

Мастер и угодник,

В красоте максималист,

И стилист, и модник.

Что главное в принцессе – глазки и губки?

Или капризный характер? Платья и шубки?

Кататься в карете или сидеть на троне?

А может, в принца быть чуть-чуть

влюблённой?

Что может в жизни сильно пригодиться?

Завести ручного дракона или жар-птицу,

Крылатого коня или меч волшебный?

Быть хохотушкой или чуточку вредной?

Вдруг по дороге в замок ей навстречу

Выйдет чудовище нечеловечье?

На этот самый-самый страшный случай

Она приёмов карате изучит кучу.

А вдруг приедет принц неподходящий,

На языке неясно говорящий?

Но тут принцесса вновь не растеряется,

Ведь языкам отлично обучается.

Задаст ему нелёгкие загадки,

Сыграет с ним и в салочки, и в прятки,

Проводит и платочком вслед помашет,

Ведь нравится давно пастух ей Паша.

И если самый-самый злой волшебник

В ворота царства каждый понедельник

Стучит и врёт всем, что он просто мельник,

Он наглый лгун и, кажется, бездельник.

Но умной рассудительной принцессе

Дверной глазок давно поставил слесарь.

Замок она совсем не открывает,

Злодея восвояси отправляет.

Поэтому принцессе очень нужно

Разумной быть и в меру простодушной,

Почаще сказки и читать, и слушать

И никогда со злом добро не путать.

Когда мы ложились спать,

Решили в страшилки сыграть

И стали друг друга пугать,

Боялась их даже кровать.

Когда мы смотрели в окно,

На улице было темно,

А в комнате свет и ночник,

Поэтому страх невелик.

Двенадцать пробило: «Тик-так» —

И прыгнул испуг на чердак,

И в комнату страшная жуть

Влетела, не дав нам уснуть.

Всё стало вокруг оживать,

Мы начали переживать,

И даже мой старый башмак

Залечь под кровать сделал шаг.

А лампочка сделать «чик-чик»

Боится, ведь страх в дом проник.

Но стыдно теперь убегать.

Быть может, играть перестать?

Никто из нас в целом не трус,

И это, конечно же, плюс.

Решили бороться с врагом

И думать теперь о смешном.

Тут страшная жуть уплыла,

Тревогу с собой забрала.

Куда-то испуг убежал

И больше нам спать не мешал.

Наверное, каждый смельчак

Воюет со страхом вот так.

Но лучше мы сказки читать

Начнём, перед тем как лечь спать.

Картавая ворона на улице жила,

На ветке рядом с домом и ела, и спала.

И очень уж общительной пернатая была,

Но каркнуть так, как следует, ворона не могла.

То «КА-А», то «КАВ», то просто «А-А-А»

                                                      ворона говорит,

То каукает, то гавкает, то шепчет – не кричит.

Её подруги старшие и стая воронят

То учат, то ругают, то дразнят, то бранят.

Каркуша обижается: «Мой дедушка – француз!

Там “ЭВ” звучит по-моему, а также “а-ля рус”!

Так говорят во Франции мои папа с маман.

Молчите, раз не слышали акцента парижан!»

Вы знаете, в одной стране

В ночи или при ясном дне

Скучала в полной тишине

Лень, сидя прямо на окне.

Мечтала сделать что-нибудь:

Поспать или слегка вздремнуть,

Щи со сметаною хлебнуть,

Прилечь потом и отдохнуть.

Часы без стрелок на руке.

Сидит, грустит в одном носке,

Блестят слезинки на щеке,

И пишет ручкой в дневнике:

«Меня все гонят, вот беда!

Все говорят: я враг труда,

Что ничего и никогда

Не приношу, кроме вреда!

И остаётся мне грустить,

Ведь неохота выходить

Гулять, учиться, говорить,

В дому порядок наводить…

Мне так тоскливо каждый день,

А разбираться в этом лень!

Надену шапку набекрень

И криво застегну ремень.

Мне трудно даже, может, худо.

Пусть не помыта вся посуда,

Я рассуждаю как зануда,

Но сяду… буду верить в чудо!

Что стану я совсем проворной,

Весёлой, смелой и упорной.

И будет день мой плодотворным

И ярким, а не серо-чёрным!»