— Но твои родители тоже разведены, — предположила я.

— Да, и был самый счастливый день в моей жизни. Я понимал, что ссоры закончатся, я смогу спокойно жить в доме.

— Неужели развод никак не повлиял на тебя?

— Ну, я думаю, что никак. Мне было все равно.

Нет, не сходится.

— А может, причина как раз в периоде до развода? Ты говоришь, что родители часто ссорились, ты был свидетелем этих ссор. Может, это и повлияло на твои поступки?

Он задумался, а потом помотал головой.

— Вряд ли. Я думал, что все ссорятся. Да так и есть, уверен.

Мы продолжали сидеть друг напротив друга. Я нервно теребила подол своей футболки. Все же не складывался у меня пазл.

— А когда ты жил с мамой, ты уже общался с Мишей и… другими твоими друзьями?

Имя его девушки я произносить не хотела. Саша скорее всего и сам все понял.

— Я тогда с ними только познакомился. А мама душила меня своим вниманием, контролем. Я же сам позвонил отцу и сообщил, что переезжаю к нему.

Я понимала, что ответ кроется именно в этом периоде.

— Он был рад?

Саша задумался. Было видно, что он никогда не размышлял на эту тему с кем-то, так как ответы не были подготовлены. Даже я уже знала, на какой ответ дать вопрос — я каждую неделю встречалась со своим врачом-психологом и обсуждала все по новой.

— Слушай, я даже не помню. Наверно, да. С другой стороны — ему и без меня нормально жилось. Мама от него ушла, когда мне было 15 лет. И потом он уже познакомился с твоей…

Я ухмыльнулась. Такая случайность — знакомство в Интернете — и вот мы сидим друг против друга. Брат и сестра. У меня свело желудок от этой мысли. Я пару раз моргнула, чтобы выкинуть из головы всплывающие картинки наших поцелуев.

— Какие у тебя отношения с отцом?

И опять я не угадала его реакцию. Я ждала, что он разозлится, скажет, что это не мое дело. Вместо этого он снова смеялся. У него хорошее настроение или он не воспринимает меня всерьёз?

— Я на сеансе у психолога?

Я тоже засмеялась. И напряжение с тела постепенно стало уходить.

— Так, как там надо? — он попытался лечь, но места было мало. Тогда он встал, обошел кровать и лег на нее с другой стороны. Я повернулась к нему и села на коленках.

— Ну, так какие?

Он поправил подушки, устраиваясь поудобнее. Мне было немного не по себе, что он лежит на моей кровати. Ещё днем я думала, что вообще больше не буду с ним общаться.

— Да никакие, — ответил он после паузы. — Я даже не знаю, какое слово подобрать. Мы просто живем под одной крышей.

Как знакомо!

— А так было всегда? Он никогда не интересовался твоей жизнью и интересами?

— Я и не помню такого. Наверно, мне казалось это нормальным, что отец не лезет в воспитание.

— Хорошо, а совместные поездки? Не знаю, может, спортивные игры? Вы смотрели вместе футбол?

Саша медленно покачал головой. Выходит, отец был ему просто чужим человеком. Но тут я начала догадываться…

— Ты не можешь вспомнить, потому что этого не было, или ты не можешь вспомнить, потому что забыл?

— Я не уверен, что понимаю тебя.

Я заволновалась. Наверно, я не имею право лезть в его мозг, но так хотелось покопаться. Конечно, я не психолог. Хотя с моим опытом — 5 лет непрерывной терапии, — я чувствовала, что могу ему немного помочь.

— Иногда наш мозг специально прячет какие-то воспоминания, чтобы не делать нам больно. Может, у тебя тоже такое было?

Он ухмыльнулся.

— Попробуй не вспоминать события из прошлого, а почувствовать. Как ты себя чувствовал рядом с ним, когда твои родители ещё были женаты?

Саша недоверчиво прикрыл глаза. Было видно, что он не особо верит в эффективность этого способа. Но он пробует — и мне это льстило.

Он лежал так минуту или даже две. И потом начал говорить:

— Мне было с ним весело. Я весь день ждал, когда папа вернётся с работы, потому что тогда мы поиграем с ним в мяч, построим железную дорогу и покатаем поезд.

У меня ладони вспотели от волнения. Неужели, у меня получится ему помочь?

— А как ты себя чувствовал, когда он уже переехал от вас? Он приезжал? Ты ждал его?

— Я ждал, да, — без раздумий ответил он. Но после этого замолчал. Мое волнение росло со скоростью света. Горло уже сдавливал ком, подступала тошнота. А он все молчал. Я боялась дышать, вдруг это спугнет его.

— Он не приезжал, — прошептал Саша. — Он звонил, но виделись мы очень редко, пока я не переехал к нему.

Как так можно? Как можно бросить своего ребенка, с которым ты был близок все его детство? И этот вопрос мучает меня не только сейчас. Все эти шесть лет я не находила ответа.

— Выходит, мой отец поступил не сильно лучше твоей мамы.

Я кивнула и тоже легла на подушки в той же позе, что он.

— Выходит так, — произнесла я, закрывая глаза. — А когда ты переехал, ничего не изменилось? Только твоя локация?

— Да, — ответил он, но после паузы возразил. — Нет, вообще-то кое-что изменилось. Он начал соревнования, в которых я всегда проигрывал.

— Что за соревнования?

— Если я получал за экзамен четыре, он обязательно сообщал, что у него было «отлично». Если я занимал второе место, то он обязательно напоминал, что у него было первое. И так во всем. Если я что-то делал хорошо, он делал это отлично.

Вот так за полчаса мы нашли ответ на вопрос, который так мучал меня и портил жизнь ему.

Я лежал на ее кровати и смотрел в потолок. Она задавала мне один вопрос за другим, но как ни странно, меня это не злило. Вообще я не люблю отвечать на вопросы. Я люблю их задавать, ведь тогда ты можешь контролировать ход разговора.

— Если я получал за экзамен четыре, он обязательно сообщал, что у него было «отлично». Если я занимал второе место, то он обязательно напоминал, что у него было первое. И так во всем. Если я что-то делал хорошо, он делал это отлично. Во всем он был лучше меня, во всем.

Я как будто слышал себя со стороны. Оказывается, ответ был так просто. Я ломал свою жизнь не со скуки, как мне казалось. Я ломал ее из мести.

— И долго ты пытался угодить отцу? — осторожно спросила Аврора. Я видел, как ей сложно — она хотела получить ответы на вопросы, но, видимо, боялась сильно надавить на меня. Наверно, я сам в этом виноват. Мой взрывной характер и постоянная смена настроения не могли позволить ей расслабиться. А с другой стороны — мы же говорим про Аврору. Она сама как пороховая бочка, готовая разнести все вокруг в один миг. А сейчас мы, две взрывчатки, просто лежим и спокойно беседуем? С ума сойти.

Но мне нравилось с ней разговаривать, поэтому я ответил:

— Пока не понял, что все тщетно. Я всегда проигрывал. И тогда я решил, что буду жить так, как он точно жить не станет. И соревнования на этом закончатся, ведь мы будем в разных категориях.

— И ты не придумал ничего лучше, как начать пить, тусоваться и все такое?

Я довольный улыбнулся.

— Ну, согласись, тут меня победить было бы сложно.

— Так себе повод для гордости.

Но она улыбалась — я видел это краем глаза.

Мы лежали на кровати в тишине, свет в комнате был выключен, а за окном понемногу смеркалось. Я понимал, что либо кто-то из нас должен встать и включить свет, либо мы скоро погрузимся в темноту. Вставать совсем не хотелось — казалось, если мы зашевелимся, то испортим ту атмосферу, которая нас окутала. Мы как будто лежим отдельно от всего мира. Непередаваемые ощущения.

Я очень медленно, миллиметр за миллиметром, двигал руку к ней ближе. И когда мои пальцы дотронулись до ее, она еле заметно вздрогнула. Я накрыл ладонью ее руку и начал слегка поглаживать.

— Расскажи, почему ты перестала есть?

Я давно хотел узнать причину, а когда задавать такой вопрос, если не сейчас? Не факт, что будет ещё такая возможность поговорить без криков и ссор.

— Я очень сильно набрала вес, пока была в депрессии, — еле слышно ответила она и замолчала. Я чувствовал, что она хочет сказать что-то ещё, но не решается. Ничего, я подожду. Я так могу и час, и два пролежать.