Водитель сделал радио потише и посмотрел в зеркало дальнего вида, потом на Анну, потом снова на зеркало…

– Что-то не так? – Анна оглянулась.

– Да всё в порядке, – сказал он таким тоном, что понятно было – ничего не в порядке, совсем.

Нарастающий страх лёгким током прошёл по её спине, пронзив дрожью и без того ослабшее тело.

– Какой-то придурок приклеился сзади, – сказал таксист.

– Пожалуйста, можно побыстрее.

Водитель надавил на педаль.

Анна решила, что от метро можно доехать до места встречи с этим самым Керри, и тогда она хоть что-то поймёт, по крайней мере у неё будет эта газета.

– Вот чёрт! – выругался водитель.

Анна почувствовала удар, её отбросило вперёд на спинку переднего кресла. Машину кто-то подрезал.

– Вот ведь гад! – раскричался таксист и дал по тормозам. Машина засвистела, проехала ещё немного и встала посредине дороги.

– Не останавливайтесь, пожалуйста, – голос её надорвался, но таксист, кажется, уже ничего не слышал, только ругался на своём языке.

В зеркале бокового вида – молодой мужчина лет тридцати, может, больше, с седыми, как снег, волосами. Он медленным шагом направлялся к ним.

– Извините, – послышалось через открытое окно водительской двери, – задремал за рулём.

Анна прижалась к спинке кресла и скатилась по ней.

Таксист уже выскочил из машины и шёл напролом на того.

– Я извиняюсь, – повторил мужчина.

Он выглядел как-то странно, но Анна не могла понять почему.

– Мне нужно забрать кое-что из вашей машины.

– В смысле забрать из машины?! – брызжа слюной, кричал смуглый таксист. – Посмотри, что ты сделал, идиот! Весь бампер мне снёс!

Человек, не смотря на таксиста, потянулся к ручке двери. Анна перестала дышать.

Ручка двери вошла вглубь, потянулась, замок щёлкнул и открылся. В следующую секунду глухой удар, и этот седой человек, белый, с таким же белым родимым пятном под одним глазом и синяком под другим, скатывался по её двери. С разбитой губы текла кровь, глаз был опухший и красный. Он смотрел на Анну, медленно сползая по стеклу, а после, скрючевшись, осел на асфальт.

– Развилось наркоманов, – сказал таксист, садясь в машину, и тут же дал по газам.

Человек с белыми как снег волосами, так и остался лежать на дороге, скрюченный вдвое.

А Анна так и смотрела на него, пока тот не скрылся из виду.

– Они думают, сели на крутые машины и всё можно? – ругался таксист. – От понтов мало толку, когда не поставлен удар. Чёртов альбинос!

Он альбинос, поняла Анна, сначала он показался ей просто седым. Но нет, он был просто весь белый.

За окнами – улицы, мосты и развилки. Всё это она уже видела раньше, всё это будто не изменилось с тех пор. Появилось несколько магазинов, автостоянка, уличный кинотеатр, поменяли светофоры, сделали объездную дорогу, на которой они и были сейчас. Да мало ли что могло измениться за последние двадцать лет.

– Ничего, пусть походит с фингалом, здоровее будет, – не унимался таксист.

Анна только улыбнулась. Если бы не этот восточный смельчак, её бы уже забрали.

Кто-то упустил её из виду. Кто-то просчитался тогда, двадцать лет назад, и теперь её хотят устранить. Она звонила с домашнего телефона в редакцию и на ту передачу, она лишь потом поняла, что этого не стоило делать. Но ведь за тем человеком, за этим Керри, должно быть, тоже следят. Анна хотела попросить телефон у таксиста, но до метро оставалось совсем немного.

– Вы не знаете, в метро ещё есть автоматы? – спросила она.

– Эти будки-то? А куда им деваться.

Анна вспомнила разбитое лицо альбиноса, сползающего по её стеклу, и вздрогнула от подступившего страха.

Она сбегала по скользким ступеням в жерло гудящих электрических линий. Поезда приходили и отходили, выпуская и запуская людей.

Там, вдали, за одной из колонн, – две телефонные будки. Анне казался бесконечно долгим этот путь сквозь людские тела. В одной из них оторвана трубка. Анна зашла в другую, захлопнула дверь, набрала номер, пригнувшись, чтобы её никто не увидел, прислонила трубку к холодной щеке, ожидая ответа.

Тишина. Только гудки. Ни с первого, ни с пятого раза она не смогла дозвониться. Тот же страх, что и во сне в самолёте, схватил, сжал её горло, не давая вздохнуть. Она решила, что поедет в ту редакцию и просидит там хоть целый день. Она дождётся этого Керри, она не уйдёт без всего. Если только его уже не убили. Ей вдруг показалось, что она осталась совсем одна, что нет больше никого, кто бы понял весь этот абсурд, кто бы вытащил её из этого кошмара. Анна вышла из будки и тихо прикрыла дребезжащую дверь, будто было что слышно в этом человеческом рое.

Ей нужно в редакцию или в полицию, только бы выйти отсюда. Её толкали, теснили, ругались и злобно смотрели вслед. Кажется, все были против неё. Там где-то свет, нет, это прожектор метро, ей нужно сесть в поезд и выйти потом хоть на любой остановке, её не найдут, не выследят здесь.

Анна встала у оградительной линии, всматриваясь вглубь туннеля. Ещё немного, и поезд приедет, она зайдёт в раскрытые двери вагона и скроется ото всех. На часах секундные стрелки будто замедлили ход. Она торопила время, она торопилась уйти. Что-то жгло шею и спину. Кто-то смотрел на неё. Она обернулась. Через лица и спины людей на расстоянии нескольких метров на неё смотрели бесцветные, едва голубые глаза: человек-альбинос, с родимым пятном под глазом, похожим на расплывшийся материк, пробирался к ней через толпу. Анна оцепенела: он был совсем невредим – ни синяка, ни разбитой губы. Она же видела, как его избили, она слышала, как он застонал, сползая по двери такси.

Человек шёл на неё, он был чисто выбрит и гладко причёсан, он был совершенно здоров и ничуть не избит. Господи, кем же он был?!

Все мысли в голове Анны суматошно метались, врезаясь и сбивая друг друга с пути, не находя ни выхода, ни места, не понимая ничего.

Человек не сводил с неё взгляда, тесня и раздвигая локтями людей. Анна попятилась, гул поезда, гул толпы, она потеряла его из виду, и побежала стремглав.

– Вам от меня не уйти! – кто-то дёрнул её за сумку.

Белые волосы, родимое пятно – он перед ней. Она потянула сумку к себе, оступилась о чью-то ногу и упала на рельсы.

Телефон вибрировал в кармане уже трижды. А я не мог пошевелить и рукой. Так и стоял за занавеской, смотря на мёртвого Энтони в моём клетчатом пиджаке. Дождь лил непроглядной стеной. Через эту стену не спеша шёл мужчина. Из-под его огромного зонта была видна лишь спина и ноги в чёрных брюках. Он наклонился над телом и вроде бы что-то достал из пиджака и забрал это «что-то» с собой. Что было у Энтони в пиджаке? Я плохо соображал, в ушах гудело, болело в затылке. Погодите-ка, что было у меня в пиджаке…

Документы! Мой паспорт. Значит, меня больше нет? Я посмотрел на фальшивую биометрическую карту. Тони хотел спасти меня, и спас…

Когда пальцы перестали дрожать, я почувствовал теплоту пластика разрывающегося телефона. Нужно позвонить в скорую. Я посмотрел на Энтони, нет, нужно звонить в полицию. Звуки разрывающихся сирен приближались к дому. Кто-то уже позвонил.

На экране два пропущенных, неизвестный номер.

Я нажал на вызов.

– Больница Святого Карла.

– Мне звонили отсюда, – сказал я.

– Этого не может быть, телефон только для входящих звонков.

– Но мне звонили два раза.

Голос на том конце замолчал.

– Алло!

Гудки.

Я нажал на отбой.

Сквозь дождь красно-синим светом мигали проблесковые маячки. Полиция приехала раньше скорой, может, это и хорошо. Из дома напротив вышли соседи и стали что-то говорить полицейским. Наверное, описывая убийцу. Его точно не найдут. Они лишь кивают, вот так, как сейчас, стоя под своими зонтами, записывая показания в блокнот. Я стоял за занавеской и наблюдал. Можно было остаться в этой квартирке на пару деньков…