Значит, я не ошиблась офисом, не зря сделала утром крюк на автобусе и лично передала посылку охране. Все хорошо, она попала по назначению.

– Спасибо вам еще раз, – прячу взгляд.

Я поступила правильно, но все равно теряюсь под испытывающим, укоризненным темным взглядом. Чтобы не сгореть от стыда, переключаюсь на мальчишек. Вывожу их в холл, помогаю одеться.

– Более адекватной благодарностью было бы, если бы вы оставили одежду себе. В конце концов, подарки не возвращают, – чеканит Виктор, приближаясь сзади.

На мои плечи внезапно опускается плащ. Вздрагиваю от неожиданного проявления заботы, от близости Воскресенского, от тепла его пальцев.

– Виктор Юрьевич, вам не понять, – вспыхнув, как подожженная вата, я оборачиваюсь. – Мы с вами из разных миров. Для меня это дорого, а я не люблю оставаться в долгу перед чужим человеком. Мне от вас ничего не нужно, кроме…

– Хм? – заинтересованно хмыкает он, поймав мой взгляд.

– Кроме вашего активного участия в жизни детей. Ваших же детей, – настаиваю, заметив перемену его настроения. – Этим вы очень поможете мне как педагогу, – с трудом выдерживаю зрительную схватку. – И себе тоже. Вам еще долго растить и воспитывать своих сыновей, так что очень важно не упустить их с детства, – все-таки заканчиваю шепотом.

Воскресенский не отвечает. Выглядит так, будто я причинила ему боль своими словами. Молча открывает стеклянную дверь, морщась от трели колокольчика, и пропускает меня на улицу.

– Куда вас подвезти, Лилия? – спрашивает спустя время, когда мы оказываемся на парковке.

– Я не хотела бы отнимать ваше ценное время, – язвительно бросаю, а сама кутаюсь в плащ и ежусь под усиливающимся дождем.

– Время… – задумчиво повторяет Виктор. Усаживает детей в автокресла, после чего требовательно обращается ко мне: – Однако вы отнимаете его. Своей пустой болтовней. Садитесь в машину и говорите адрес, – распахивает передо мной пассажирскую дверь.

Разряд грома недвусмысленно намекает мне, что пора спрятать глупую гордость в дальний уголок души. В конце концов, Виктор не предлагает ничего предосудительного, а я опаздываю на собеседование.

– Спасибо, – удивляю нас обоих своей покорностью. Занимаю место рядом с водителем, диктую улицу и номер дома.

– Уверены? – почему-то уточняет Воскресенский, иначе смотря на меня. Напряженно и настороженно.

– Да, – проверив данные в объявлении, подтверждаю убедительно. – Но если вам далеко и неудобно…

– Лилия, прекратите. От ваших «но» у меня начинает болеть голова. Иногда нужно быть проще и уметь принимать помощь, – устало произносит он и трогается с места.

Отворачиваюсь к окну, за которым разворачивается буйная стихия. Мысленно благодарю Виктора, но вслух боюсь даже пикнуть. На протяжении всего пути в теплом салоне звучат лишь голоса детей.

Виктор

Я солгал, когда небрежно обронил, будто у меня болит от Лили голова. На удивление, нет. Наоборот, ее голос воспринимается как нечто приятное и успокаивающее. Интонации, тембр, переливы – ничего не раздражает. А смех… Его я сегодня услышал впервые. Мельком в кафе, на протяжении каких-то пары секунд, приглушенный хохотом и радостными воплями детей. Но и этого хватило, чтобы он застрял в моем мозгу. Непривычно искренний и настоящий, в отличие от жеманного, кокетливого женского хихиканья, к которому я привык.

Воспроизвожу этот смех мысленно, потому что в реальности его не хватает.

Шум дождя, перешептывания мальчишек, гул двигателя… Все как обычно. Так, как должно быть по пути домой. А ощущение, будто деталь пазла выпала, без которой картина внезапно стала неполной.

Не отвлекаясь от дороги, боковым зрением улавливаю очертания Лили. Она сидит, съежившись в кресле, кутается в тонкий плащ. На меня не смотрит – отвернулась к окну, за которым видна лишь плотная завеса дождя.

Обиделась на мои резкие слова? Недаром затаилась, как мышонок. Ведет себя по-детски. Хреновый, значит, психолог, если с собственными реакциями совладать не может.

Молчит, объявив мне негласный бойкот, часто, дробно дышит, оставляя рваные следы пара на запотевшем стекле, и делает вид, что любуется пейзажами.

Не верю. Нечего там разглядывать. Такой ливень обрушился на землю, что дорогу хрен разберешь. Благо, я знаю маршрут…

– Куда вы направляетесь, Лилия? – разрываю тишину, когда она становится невыносимой.

Училка вздрагивает от неожиданности, тяжело выдыхает, украдкой стирает влажное пятно, оставляя на стекле отпечатки пальцев – и спустя секунду поворачивается ко мне.

– Если скажу, что домой, не поверите? – запахнув плащ по самое горло, все равно мерзнет, но старается не подавать вида и ничего не просит.

«Такая и не попросит», – мелькает в сознании, а уголки губ криво дергаются то ли в ухмылке, то ли от недовольства.

– Нет, – потянувшись к приборной панели, усиливаю обогрев, хотя, если честно, мне и так уже жарко и душно. – Домашний адрес не сверяют по бумажке.

– У меня собеседование на должность репетитора и няни, – признается прямо и открыто, не выкручиваясь и не заигрывая. Лиля слишком простая для этого.

– С кем вы договаривались? – уточняю, а сам судорожно копаюсь в закромах памяти.

– Через агентство. Мне сказали, что меня будет ждать… – ныряет в потрепанный кармашек дешевой китайской сумочки и достает сложенный вчетверо листок. Опять вчитывается в свой красивый почерк, только теперь не улицу называет, а имя: – Альбина Степановна. Я так поняла, это не хозяйка, а…

– Управляющая, – машинально выпаливаю, осторожно входя в поворот. Все становится на свои места.

– Да, – соглашается, не заметив подвоха, и аккуратно убирает «шпаргалку» на место. – Если я ей понравлюсь, тогда меня представят хозяину, и мою судьбу будет решать уже он, – сообщает, но не останавливает на этом поток речи. Продолжает размышлять вслух: – Хотя правильнее было бы в первую очередь познакомить меня с ребенком. Ведь если с ним не получится наладить контакт, то и продолжать нет смысла, – возмущенно отчитывает воображаемого собеседника. Не догадывается, что адресат ее гневной тирады находится ближе, чем она думает. – Мне же не с отцом сидеть…

– Получится, – бросаю взгляд на сыновей и удовлетворенно хмыкаю. Все складывается удачно. Однако меня мучает один вопрос: – Вам так нужны деньги, Лилия?

– Работа, – строго исправляет она меня.

– Это одно и то же, – скептически хмурю брови.

– Не всегда, – занудно спорит. – Деньги добываются разными способами, не всегда честными и чистыми. А я хочу именно заработать. Своим трудом…

– Значит, нужны деньги, – делаю единственно верный вывод, однако мои слова вынуждают Лилю нервно фыркнуть. Гордая, хотя в ее положении это мешающий фактор. – Я мог бы вам предложить должность…

– В строительной компании? – перебивает Лиля, превращаясь в напряженный серый комок. – Вы же ею руководите? Ни за что! Я там работать не буду, – выпаливает испуганно, с налетом горечи.

Покосившись на часы, отсчитываю время до возвращения Игоря. Надеюсь, он нароет всю информацию об этой странной, таинственной девчонке. Ему и так пришлось бы это сделать, ведь теперь у меня появилось полное право ею интересоваться.

– Почему? – все-таки уточняю, недовольный отторжением Лили к делу всей моей жизни. Точнее, теперь уже ее жалкого остатка длиной в год.

– Личный триггер, – опускает голову, чтобы спрятать взгляд. Хотя в ее больших серых глазах я и так ничего прочесть бы не смог, будто блок стоит.

– Лилия, кажется, вам самой не помешал бы психолог. Сапожник без сапог? – хмыкаю невозмутимо и поглядываю на притаившихся мальчишек. Два сгустка чистого любопытства, они подслушивают нас, впитывая каждое слово.

– Не буду спорить, – бубнит в ответ, уставившись на свои тонкие, наверняка холодные пальцы. – Каждый человек рано или поздно нуждается в помощи специалиста. У нас слишком нервная жизнь. К сожалению, лишь единицы это понимают, – растирает ладони.