Он держал Хюльду за руку, когда она сходила с лодки, затем обхватил ее руку своим локтем, пока они шли по хорошо утоптанной тропе к дому, покрытому свежей изморозью. Животный мир вокруг них затих, растения съеживались на зиму, деревья стали чуть более прозрачными из-за опавших листьев. Но Уимбрел Хаус светился теплом, и Мерритт почувствовал запах свежего хлеба, доносящийся из него. Как сказал Оуэйн, было так много хорошего.

Наверное, Бет увидела, как они приближаются, потому что открыла дверь.

– Добрый вечер! Вы как раз вовремя. Батист только что вынул жаркое.

– Как чудесно, – Хюльда прижалась к нему, и Мерритт впитывал ее тепло. – Одно их моих любимых блюд.

– И мистера Портендорфера тоже, – Бет жестом пригласила их в столовую.

Сбитый с толку, Мерритт спросил:

– Мистера Портендорфера?

Войдя в столовую, он увидел друга своего детства, сидящего за столом, уже положившего салфетку на колени.

– Флетчер? – спросил Мерритт, и, когда тот обернулся, желудок Мерритта ухнул вниз.

Уже что, третье ноября?

– Черт, – пробормотал он. Он забыл, что пригласил Флетчера переночевать, чтобы они могли пуститься в путь рано поутру.

Потому что Флетчер сопровождал его в Кэттлкорн.

Настала пора Мерритту вернуться домой.

3 ноября 1846, остров Блаугдон, Род-Айленд

Желудок Мерритта сжался до размеров горошины, так что положить в него больше кусочка еды за ужином было просто невозможно. Он пытался поддерживать беседу – как Флетчеру работалось бухгалтером у оптовика, новости о БИХОКе и Хюльдиных перспективах в нем, смена погоды, воспоминания о детстве. Мерритт думал, что вполне себе неплохо с этим справлялся, но и Флетчер, и Хюльда все время искоса посматривали на него и его все еще полную тарелку, глядя на которую Батист, его повар, как обычно хмурился.

Хотя Хюльда больше никоим официальным образом не работала в Уимбрел Хаусе, она ушла раньше, чтобы подготовить комнату Флетчера, проигнорировав уверения Мерритта в том, что они и сами справятся. Она жестко настаивала на своем методе застилания простыней. Бет отнесла посуду в кухню и пригласила Батиста присоединиться к ней несколько слишком очевидным образом; она явно намеревалась предоставить Мерритту и Флетчеру минутку уединения. И вот так Мерритт обнаружил, что остался один на один со своим лучшим другом, который подтащил свой стул поближе и поставил локти на стол.

– Ты же не заболел, нет? – спросил Флетчер.

Мерритт провел рукой вниз по лицу. Потер глаза. Взъерошил волосы. Подумал о том, чтобы сказать «да» и пойти прямиком в постель.

– Нет.

– Ты не съел…

– Давай отложим.

Пару секунд мужчины смотрели друг на друга, прежде чем Флетчер повторил:

– Отложим?

Мерритт покачал головой, а потом обхватил ее ладонями.

– Лишь на пару недель, – его желудок сжался вокруг тех жалких кусочков, которые он в него впихнул. – Я нашел одного парня, который готов меня тренировать, так что Сатклифф мне все-таки не нужен…

– Но твоя семья, – возразил Флетчер, обрывая его.

Мерритт надавил согнутым пальцем себе на висок.

– Я знаю. Знаю, просто… Я не могу… Я не…

– Ты должен разобраться с этим, – Флетчеру хватало приличия говорить, не повышая голоса. – Покончить с этим. Твой отец тенью висел над тобой всю твою жизнь, и теперь ты наконец-то знаешь почему. Мы уже говорили об этом.

Флетчер был единственным человеком за стенами Уимбрел Хауса, которому Мерритт все рассказал; портсмутский почтмейстер, наверное, устал от всех тех писем, которыми они обменялись.

Мерритт продолжал качать головой.

– Мы вполне можем придерживаться плана и поехать завтра, – упорствовал Флетчер. – Я же не зря проделал весь путь сюда.

Мерритт опускал голову все ниже, пока не ударился лбом об стол.

– Я знаю. Мне стыдно.

Флетчер вздохнул.

– Не надо, Мерритт. Я понимаю…

– Правда?

Он колебался.

– Может, и нет. Я хочу поехать с тобой. Поддержать тебя. Но я ведь работаю. Я не могу приезжать, как только ты позовешь.

– Я знаю, – дыхание Мерритта повисло туманом, запертое в пространстве между столом и его руками. Он заставил себя поднять голову, и столовая вдруг показалась ему освещенной слишком ярко. – Я знаю. Я с этим разберусь. Я просто… Я не могу поехать. Еще нет. Я только начал это дело с Гиффордом.

Оправдание прозвучало пустым. Его желудок сжался до размеров песчинки. Он поморщился.

Флетчер откинулся на спинку стула.

– Как все сложно.

Мерритт не ответил.

– Нужно было привезти виски.

С губ Мерритта сорвался небольшой смешок.

– Может быть. Но у меня, скорее, бурбонное настроение, – хотя он не пил уже… он точно не мог припомнить. Съехав и начав жить самостоятельно, он прошел через эдакую перфекционистскую стадию, полный решимости доказать, что отец не прав, и убедиться, что больше ни у кого не будет причин вышвырнуть его вон.

Выпрямившись, Мерритт добавил:

– Ты, конечно же, оставайся на ночь. Но мне, возможно, придется пересечь залив, если Хюльда настоит на том, чтобы уехать. Не хочу, чтобы она плыла в одиночку.

Флетчер кивнул.

– Если она подождет до утра, я буду рад ее сопровождать.

– Спасибо, – Мерритт вздохнул и стал изучать древесный узор на столе, пытаясь привести в порядок мысли и все же находя себя в состоянии видеть только этот узор. – Спасибо.

Хюльда вышла из гостевой комнаты и обнаружила, что мисс Тэйлор ждет ее, прислонившись к стене, с отсутствующим видом поглаживая макушку Оуэйна. Пес заметил ее первым и заскулил, что и привлекло внимание мисс Тэйлор.

Та сперва обратилась к собаке:

– Пора спать. Иди.

Низкий рык раздался из горла Оуэйна.

Мисс Тэйлор уперлась кулаками в бока.

– Ты и правда хочешь испытывать мое терпение, мальчик?

Рык оборвался. Опустив хвост между ног, Оуэйн уныло поплелся вниз. Хюльда устроила ему небольшую постель в углу гостиной, прежде чем съехала, хотя в течение дня он часто забирался наверх и прыгал в ногах на кровати Мерритта, оставляя шерсть по всему одеялу.

Мисс Тэйлор посмотрела в сторону лестницы.

– Какие-нибудь вести о мисс Хэй?

Хюльда подавила вздох.

– Я бы сказала, если бы были.

Горничная покачала головой.

– Если бы я только была там, когда это все случилось. Я бы почувствовала. Может, отговорила бы ее от необдуманных поступков.

– Ну кто же вас винит? Вы восстанавливались от ран и делали свою работу, Бет, – Хюльда редко обращалась к мисс Тэйлор по имени, но они сейчас едва ли вели формальный разговор. – И кто знает, были ли ее поступки необдуманными.

У Хюльды в кармане все еще лежала та телеграмма. Она перестала ее читать.

На этом сморщенном кусочке бумаги больше нечего было изучать.

Мисс Тэйлор немного помолчала, прежде чем заговорить:

– Подумала, стоит вам рассказать. В смысле, я обычно держу это при себе, потому что не мое дело, что происходит с другими. Просто… у магии есть собственный разум, – она повертела рукой где-то в области головы. Как и у Миры, у Бет Тэйлор был талант из школы психометрии, хотя ее способности были слабее. И все же ясновидение, даже слабое, имело определенную ценность.

Хюльда замерла, тревога светлячком замерцала в ее груди.

– Мерритт, – предположила она.

Горничная кивнула.

Подтверждение Хюльду не удивило, но стало тяжело.

– Он был немного не в себе за ужином.

– Не только за ужином, мисс Ларкин, – полные губы мисс Тэйлор хмуро стянулись. – И дело не в одной бессоннице. Я уже довольно давно ощущаю в нем большое беспокойство, еще до похищения. Но да, особенно за ужином. В тот миг, когда он увидел мистера Портендорфера… ну, ощущалось, как будто он дал мне пощечину своими эмоциями.

Хюльда прижала ладонь к животу, словно так она могла не позволить сердцу ухнуть вниз.