Я стала подкрадываться ближе, потому что мне хотелось бы знать свою судьбу, но подошел Кирилл, многозначительно глядя на меня. Я пожала плечами – а чего они ожидали?

Он покачал головой, но выражение его лица осталось дружелюбным.

– Рад, что нападение изгоев не слишком напугало вас.

– В Локланне до сих пор есть мятежники, так что мне не впервой быть жертвой нападения на дороге.

Он уставился на меня и не сразу ответил. Я с опозданием заметила, что он сказал «изгои» на всеобщем языке, а не «бесклановые» на сокэрском.

– Почему у вас говорят на всеобщем языке?

Кирилл улыбнулся, как будто обрадовался моему вопросу. А, может, он просто был милым человеком, что казалось странным, ведь ему, похоже, нравилось общество Эвандера.

– Клан Медведя простирается далеко, по горам и равнинам. Разновидности всеобщего языка отличаются не так сильно, как диалекты сокэрского, а когда отдаешь приказы солдатам, важно, чтобы не было недопонимания.

Звучало логично.

– А народ?

– Те, кто не служит, обычно говорят на местных языках, – подтвердил он.

Я кивнула в знак понимания, а потом, раз уж мне было нечего терять, продолжила:

– Почему ты так со мной любезен, ведь я ваша пленница и враг?

Уголки его губ снова поползли вверх.

– Может, вы пока и пленница, Ваше Высочество, но отчего же вам быть врагом?

От его слов на душе стало хорошо. Я открыла было рот, чтобы ответить, но исполненный важности голос Эвандера остановил меня.

– Завтра мы поедем на восток, чтобы избежать встречи с изгоями. По-видимому, на севере собираются большие шайки. – Тон у него был скучающим, но в плечах чувствовалось напряжение. – Будьте начеку!

– А я-то решил, что Тарас просто по нам соскучился, – вставил Кирилл.

– Стал бы я ехать через все владения, только чтобы полюбоваться на твою уродливую физиономию, – парировал Тарас.

Здесь суровый всадник попросту соврал. У Кирилла были резкие черты лица, орлиный нос и раздвоенный подбородок, но он вовсе не казался непривлекательным, особенно с его оливковым оттенком кожи, как у большинства сокэрян. Настоящее воплощение мужественности.

При всех недостатках у сокэрян хватает красивых людей. Это первое, о чем я подумала, увидев Тео, даже когда он был лишь чопорным незнакомцем, который держал меня в плену. Еще до того, как он стал чем-то гораздо большим.

До меня донесся обрывок разговора, солдаты вполголоса обсуждали вчерашнее странное нападение.

– Разве такие большие отряды – редкость? – вклинилась я, довольная, что можно отвлечься. – Такая же банда напала на нас по пути на Высший Совет.

Мой голос разнесся по конному двору громче, чем я ожидала, и солдаты уставились на меня, кто изумленно, а кто – сердито. Я едва не позабыла, что, по странным представлениям сокэрян, женщины должны служить предметом восхищения. И помалкивать.

У Тараса глаза на лоб полезли, он переводил взгляд с меня на Эвандера.

– Иро говорил, там было до сорока человек, – пояснил Эвандер.

Тарас побледнел.

– Иро? До вас она была у Лосей? – Он замолчал, с досадой проводя рукой по волосам. – Дзярмо!

Ну, хоть кто-то признал, насколько кошмарна эта ситуация.

– И правда, дзярмо! – отозвалась я, стараясь, чтобы «р» вышла так же раскатисто.

Кирилл и парень по имени Игорь разразились хохотом, а остальные изумленно на меня уставились.

– А, вижу, вы начали учить сокэрский. К сожалению, не в то время, когда на кону стояла ваша жизнь, а лишь когда дошло до по-настоящему важного, – проговорил Эвандер, потирая переносицу.

– Так нужно же придерживаться стандартного набора приоритетов среднего королевского отпрыска!

Не знай я Эвандера, подумала бы, что он едва сдержал улыбку. Но это было невозможно. Чтобы иметь чувство юмора, нужно обладать душой.

Я не стала слушать назойливый голос в голове, напоминавший, что вообще-то он не сделал мне ничего плохого, и даже дал мне оружие, когда возникла угроза. Это было неважно, ведь если бы не он, мне бы не грозила опасность.

Он похитил меня, мою жизнь, будущее с любимым. После этого я отказываюсь относиться к нему беспристрастно.

Эвандер повел нас на постоялый двор по соседству, и могу поклясться, что сердца всех, кто был внутри, разом остановились, как только он снял капюшон. Разговоры смолкли, слышно было лишь потрескивание огня в очаге, который манил теплом и уютом, как маяк.

Но к сожалению, никто не сдвинулся с места. Как будто все собравшиеся в главном зале боялись заговорить в его присутствии. Или просто были сверх меры восхищены… Некоторые женщины не сводили глаз с идеально симметричного лица Эвандера.

Другие посетители смотрели на него с откровенным неподдельным страхом. И помня о слухах и увидев, как лорд действует на поле боя, я понимала, почему.

– У нас осталось всего пять свободных комнат сегодня, господин, – сообщил престарелый хозяин, когда Эвандер вошел. Его выговор напоминал речь Кирилла.

– Прекрасно. Мы займем все, – сказал Эвандер и обернулся к солдатам. – Можете разыграть на спичках, кто будет спать в гостинице, а кто – с лошадьми.

Старик почтительно склонил голову и передал ключи.

– Отдыхайте и, выпади вам спать в конюшне, знайте, что я давно вытянул самую короткую спичку. – Эвандер передал один ключ Кириллу, многозначительно наклонив голову в мою сторону.

Кирилл кивнул, и вслед за коридорным мы поднялись по шаткой лесенке в номер, на двери которого была накарябана цифра четыре.

Не успела я почувствовать облегчение, что наконец не буду видеть Эвандера и смогу упасть на постель, как увидела еще одну кровать. Их было две. Очевидно, всех солдат расселили по двое, а Эвандер сказал, что вытянул самую короткую спичку.

Вот аалио!

Я вышагивала по комнатушке, пытаясь взять себя в руки. От этого, похоже, становилось только хуже.

Да вдобавок ночная сорочка! Эта уродливая хламида с рюшами и высоким воротом буквально душила меня с каждым шагом. Однако, будь это Милина тонкая и удобная рубашка, возникла бы проблема другого рода.

Хорошо хоть горничная пришла помочь мне переодеться и принесла поесть, так что не пришлось полагаться в этом на Эвандера. Но это нисколько не смягчило моего раздражения. Он полностью контролировал все, что я делала.

Когда он вошел в комнату, одной рукой прижимая к груди миску с супом, а другой закрывая дверь, мое сердце беспорядочно заколотилось в груди. Хоть Эвандер и был законченным и безнадежным сукиным сыном, у него был такой нормальный вид, что я на мгновение потеряла дар речи.

Он окинул меня – и мой наряд – презрительным взглядом, и я еле сдержалась, чтобы не покраснеть.

– А я-то думала, у вас и в мыслях не было прикасаться ко мне. – Я повторила слова, сказанные им, когда мы танцевали на Высшем Совете.

Он потер переносицу и глубоко вздохнул.

– Я здесь не для… этого. Проклятье, даже я не такое чудовище!

Я остолбенела от омерзения в его голосе и прищурилась.

– Сказал тот, кто похитил меня и назвал своей зверушкой!

– Вы имеете в виду, забрал свое по праву, – возразил Эвандер. – Кроме того, у нас с вами чрезвычайно разные представления о слове «зверушка».

– Тогда почему вы ночуете в моей комнате? – спросила я.

– Формально, это вы ночуете в моей комнате, но я и не думал обвинять вас в дурных намерениях. – Уголок его губ пополз вверх.

Я нахмурилась, и он вздохнул.

– Ну, честное слово, здесь же две кровати! – сказал он, присаживаясь на угол той, что стояла ближе к двери. – Всех расселили по двое, и никто другой не рвался ночевать с локланнкой.

Почувствовав невольное облегчение, я стала искать другую причину, почему он не может остаться.

– Значит, вам мало было разрушить мою жизнь и будущее, теперь вы намерены испортить мне… репутацию?