– Мам, мне надо приземлиться, я не могу всё время висеть над океаном, – сказала ей на ухо.

Она подняла голову, посмотрела удивлённо раскосыми зелёными глазами. И промолчала.

В сентябре у меня день рождения. Мама с папой подарили гитару – yes! И завтра я пойду на первое занятие по музыке.

Артём тоже приезжал. С букетом белоснежных лилий. Я так расчихалась, что их пришлось вынести на балкон. Теперь у нас с Артёмом заставки на телефонах со словами: «Никаких лилий. Только люпины».

Ну а насчёт профессии ещё есть время подумать.

Ненавижу диспансеризацию!

Восемь ноль-ноль. Не опаздывать. Натощак. Список врачей и кабинетов получите у гардероба. Подписать согласие, отдельно для психиатра.

С вечера уже тошнит в ожидании. Утро – тоска и под ложечкой сосёт. Даже если яркое, солнечное утро – всё равно тоска. Приходишь в поликлинику и от дверей превращаешься в насекомое. Теряешь личность – становишься объектом изучения. Жуком, которого растянули на булавках, чтобы проще было изучать каждую лапку, каждое крыло и все частицы хитинового покрова (засушить – и под стекло). Или не насекомым, а подопытной мышью становишься. Это даже больше подходит, потому что у меня фамилия мышиная.

– Мышанский, с твоим ростом с тебя трёхлитровая банка анализа завтра в поликлинику! – тупо шутит медсестра, выдаёт мне желтоватое направление и косится на реакцию одноклассников. Она молодая, выделывается перед старшеклассниками. Им она тоже нравится, поэтому все с готовностью ржут.

Я беру направление и пробиваюсь к выходу из кабинета.

Рост у меня совсем не подходит к фамилии – 185 сэмэ. Мышь-гигант.

Отец ещё выше – два метра. Он радовался, что я в него пошёл. Надеется сделать из меня гордость полиции. «Мужик должен быть сильным! Отжиматься, подтягиваться. Бег, борьба, на худой конец баскетбол или фехтование! – делает паузу. – Хотя нет, фехтование не очень – слишком изящно».

Слишком изящно – ха-ха-ха. Было в моём «мышанском» теле кое-что поизящнее. На самом деле я люблю бег – но бегаю втайне от отца. В знак протеста не говорю. Потому что он моё главное, внутреннее, «изящное» презирает.

Не надо было отцу показывать! Но стих был такой классный, такой живой! Он пульсировал, струился, я видел его цвет, ритм. Стих улыбался мне и делал мир… лучше. И я показал. «Баловство это, Лёша, девча́чина!» Папа вернул мне листок, словно стесняясь. Даже сложил его вдвое, чтобы слова внутри утонули.

– Писал свои пису́льки? – спрашивал отец время от времени.

Я кивал.

– Смотри, юбки не начни носить. Лучше бы отжался, на турнике повисел, дурь бы сразу вышла.

Ну почему дурь? Сколько было поэтов в истории – классных! Которые и время опережали, и сознание людей меняли, плавили в прекрасное, помогали видеть свет и недостатки тоже видеть – и становиться лучше. Изящнее. Гумилёв, Хлебников, Маяковский. Высоцкий, Цой!

А маме изящное нравилось. Но только сначала. А потом «У Маши на работе сын выиграл олимпиаду по информатике», «У Светы, которая на два этажа ниже, сын сдал ГТО – и теперь у него плюс-баллы к ЕГЭ». А я стихи пишу.

Но я упрямый. Хоть и Мышь. Я новое стихотворение написал и решил на конкурс отправить. Пусть. Есть же где-то люди, которые за «изящное». Вот конкурс придумали для молодых поэтов. Значит, поймут.

Отправил – сначала каждый день e-mail проверял. Ни-че-го. Потом я забыл про конкурс. А письмо пришло.

Поздравляем, вы заняли первое место в областном поэтическом конкурсе, будете направлены на федеральный этап – диплом и денежный приз передадим в администрацию школы. Стихотворение отличное!

И тут у меня внутри что-то развернулось, распрямилось и стало парусом. Он потянул меня вверх. Как будто я корабль. Только воздушный. Мне было щекотно и счастливо. И я подумал, что парус – это ведь тоже тряпочка. Паруси́на. Вот папа говорит «не будь тряпкой». А парусиновая тряпка целый корабль за собой тянет. По морям, океанам – за горизонт. Классно же быть тряпкой – парусом!

Вызвали к директору. «Мышанский, да ты герой! Молодец! Честь школы отстоял, теперь про нас и в департаменте заговорили, ух!» Вручили диплом и денег дали. Пять тысяч! Классно же! Вся школа загудела – первое место по области, денежный приз, в газете написали. Учителя на всех уроках поздравляли, и в коридоре тоже.

– Алёша, ты мой рыцарь, так тобой горжусь! – сияла Инга Алексеевна, обнимая меня под портретами русских классиков.

Даже физрук поздравлял. И парни из класса. Я «давал пять», принимал уважительный удар в плечо, а Митяй после уроков подошёл и тихо спросил: «Мышь, а научить стихам можешь? Мне… очень нужно».

Кличка «Мышь» зазвучала совсем не так, как раньше. Сильно зазвучала, несмотря на невнятную гласную и шипящую согласную.

Мама носила газету на работу, а вечером обежала всех соседей. Гордилась! И даже отец, когда увидел мою физиономию среди городских новостей и узнал про денежный приз, довольно хмыкнул. Встал, походил по кухне и выдал: «Ну а что, тоже дело!»

Зазвенел городской телефон – и мама радостно ответила: «Алло!»

– Тебя, сынок!

Я подошёл, взял трубку.

– Алексей, здравствуйте! Меня зовут Маргарита Григорьевна, я председатель жюри поэтического конкурса.

– Да, здравствуйте! Спасибо большое, я получил диплом и приз.

– Да, Алексей. Вы меня извините, пожалуйста. Нас всех извините. Так неловко. Так некрасиво получилось! Но произошло недоразумение – вас перепутали с другим участником. У него по баллам первое место, а у вас – восьмое.

Я перестал дышать.

– Алексей, вы слушаете? Нам придётся опубликовать новые результаты. И приз… Знаете, это деньги департамента, мы вас очень просим вернуть. Но если никак, мы сами… Как-нибудь тут…

– Я всё понял. Ничего. Я верну. Конечно. До свидания, спасибо, что позвонили!

Я положил трубку. Посмотрел на счастливую маму. На довольного отца. Вспомнил школу, учителей, парней. Митяя. Парус внутри опал, сжался, стал тряпочкой. Корабль застрял в Саргассовом море. Выходит, даже в небе есть «море, которое нельзя переплыть». Как я им всем расскажу? Как увижу лицо отца, мамы? Как войду завтра в школу? Не-до-ра-зу-ме-ни-е. Разочарование. «Бросай эти свои пису́льки, сын, и на турник!» Булавки на лапки – закрепить и показать. Изящное отыскать, вынуть и засушить.

Несколько минут. Вдох-выдох.

– Мам, пап, так вышло, что…

Снова звонок. Чёрт, да что ещё!

– Алексей, снова Маргарита Григорьевна! Пожалуйста, пожалуйста, не обижайтесь. Извините. Вышло недоразумение, путаница. Бред какой-то. У нас стажёр решил перепроверить баллы… Зачем-то… И… Ну, в общем, запутал всех! Вы – наш победитель. Сто процентов! Да, именно вы! Ждите e-mail с информацией про федеральный этап. Поздравляю, Алексей, поздравляю!

Я капаю жидкостью для снятия макияжа на ватный диск и стираю толстую чёрную стрелку. Это мне Ленка нарисовала, она сотню онлайн-уроков пересмотрела, как делать «кошачий глаз».

– Вот ты в художку ходишь, а стрелку нормальную не нарисуешь, – посмеивается она надо мной.

Я не обижаюсь, Ленке можно. Просто Ленка такая… Ей вообще всё можно: проспать итоговую по математике, притащиться на линейку в голубых джинсах или жевать бутерброды с сыром на последней парте. Ленка слово скажет – так её в другом конце рекреации услышат даже орущие первоклассники. У меня так не получается. Когда я выхожу к доске, учитель постоянно спрашивает: «Что-что? Погромче, Лиза».