Какой инкубатор? Это она про яйца, что ли? Вот же язычок! Теперь точно на работу его определю за такие шутки!

– А где переодеваться?

Так и хочется спросить: а что, до куя вариантов видишь? Подошел к ней вплотную, заставляя задирать голову и смотреть на меня снизу вверх, намеренно понижая голос, ответил:

– В тачке, Киса! Сзади места много. Можем одновременно там раздеваться!

Заодно и инкубатор проверим. Лена на мои намеки жирные возмущенно запыхтела и попятилась от меня.

– Осторожно, дерьмо коровье! – пугнул ее я и, довольный выходкой, стиснул прыгнувшую обратно в мою сторону лапочку.

Вцепилась в меня, теряя равновесие, и меня опять начал накрывать ее нежный аромат волос и кожи. Давно бы так, Киса. Надо бы на ночь найти хоть сеновал какой или комнату у кого-то снять в селе, думал я, наклоняясь к пухлым губам, приоткрывшимся от испуга.

– Ты… – все что успела прошептать Лена, прежде чем я накрыл ее губы своими.

Ага. Я. Правильно, девочка. На ближайшие пару дней – точно я.

Блядь, вкусные какие губки. Пухлые, мягкие, нежные. Сколько ей лет, интересно? Лет на десять меня младше. Совсем юная, и оттого еще больше от нее накрывает.

У меня в рационе одни шлюхи из нашего борделя, редкий раз утруждаюсь выбраться куда-то, чтобы провести время с обычными женщинами. Зачем? Когда есть все под носом.

Поэтому от Лены меня так валтузит. От запаха ее чистого, без табаком и спиртным провонявшей кожи, без волос пережженных и… она целоваться не умеет!

И не «не хочет»! А именно «не умеет»! Она не отталкивает меня, не кусает. Робко отвечает на поцелуй, несмело касаясь своим язвительным язычком моего. Податливо раскрывает губы и… не дышит! Пиздец!

– Боишься меня? – предположил я причину ее робости.

Молчит. Смотрит ошарашенно, будто сама от себя не ожидала. Да ладно, что такого-то? Взрослые люди на несколько дней вдвоем точно. Не терпеть же, тем более что я же вижу, как она на меня смотрит. Не мальчик, чай.

А вот от следующих ее слов у меня внутри все похолодело и рухнуло в пятки.

– А мишка где? Он на капоте остался! Тебе курьер игрушку передал. Мишку! Я забыла!

Ну, я все еще была жива. И после поцелуя, и после того, как сказала про этого мишку.

Потому что в какой-то момент мне показалось, что Виктор достанет сейчас пистолет и пристрелит меня. Такое лицо у него стало… как в кино про главарей мафии. Каменное. И глаза будто стеклянные, но все это действительно на какой-то момент.

– Как он выглядел? – спросил он уже совершенно обыденным тоном. Может, и правда мне показалось?

– Ну такой серый, с бантиком, вот такого размера, – и я показала нужный размер, разведя руки в стороны.

– Курьер, киса, – поправил меня Виктор почти ласково.

Я пожала плечами.

– Мужчина…

– Какой?

– Обычный! – я уже не знала, что он от меня хочет. – Я его что, рассматривала? В кепке… в футболке и штанах!

– Охренеть приметы. В штанах. В машину садись, – коротко распорядился Виктор.

Как будто не он только что меня целовал.

Вот что этим мужчинам надо? Да всем им нужно только одно. Раздеть, разложить… А что дальше? Как вообще вот так взять и найти того человека, с которым потом не захочется расставаться?

А если я его вообще не найду никогда?

– Что он сказал? – услышала я раздраженный голос. – Киса, не спи!

– Посылка для тебя, – я пожала плечами. Лучше сделать безразличный вид, типа – ну подумаешь, мишка.

А кому, кстати, этот мишка? Не он же сам спит с ним в обнимку. Может, у него ребенок есть? Хотя вряд ли, такие как он детей не заводят, во всех фильмах об этом говорят. Но может же быть у него там племянница или младшая сестра?

Я покосилась на Виктора. Он вел машину с непроницаемым лицом, но я исподволь читала – «мне этот мишка на али как полмашины обошелся». Да нечего, не стоит ни одна игрушка таких денег, не королева же лично его делала!

А может, мишка ему по другой причине дорог? Новым он ведь не выглядел. Или выглядел?

Я сидела и смотрела в окно, и Виктор со мной не разговаривал. А когда подъехали к тому самому городку, где мне этого мишку вручили, то меня поразило количество милиции.

Виктор тоже насторожился. Припарковался, не въезжая в город, и куда-то ушел. А я осталась сидеть, и было немного страшно.

Может, у них тут мероприятие какое или местные выборы? Но милицейские машины носились туда-сюда, и казалось, что с какой-то целью. Один раз даже мимо нас проехали, замедлив ход, но рассмотрели меня в салоне и поехали дальше…

Мне не хотелось выходить, а сидеть было жарко, и наугад я нажала на кнопку на двери. Сначала ничего не произошло, а потом стекло поехало вниз. Правда, совсем опустилось, но как поднять его, я не знала и побоялась что-то испортить. И долго сокрушаться по этому поводу мне не пришлось.

– Так выбросила! Говорю тебе, прям сама видела!

Пожилая женщина, размахивая руками, рассказывала что-то своей курящей подруге. И мне стало неприятно, потому что дым мог попасть ко мне, и я только начала опять тыкать в кнопочки, чтобы закрыть окно, как женщина продолжила визгливо, и я забыла про окно:

– Игрушку, представляешь? Она такая – не подбирай говно всякое! – и как швырнет его в урну! А оттуда – бах! Несильно так, но взрыв настоящий! Вот какая же тварь так, чтобы детям, а? Ребенку! Дикари! Убивала бы!

– Да что же творится такое! – вторила ей ее собеседница, размахивая рукой с сигаретой. – Это в игрушку бомбу? Кошмар!

Да, подумала я, какой кошмар.

Во-первых, это я виновата в том, что едва не погиб ребенок.

Во-вторых, это кто-то нас… Меня… То есть Виктора хотел убить. Или пока не убить? Предупредить?

Может быть, меня уже ищут. Мне надо пойти в милицию. Да?

– Поехали отсюда.

Я не заметила, как Виктор вернулся, сел в машину, завел ее. И я не знала, что ему сказать.

– Никто ведь не погиб? – наконец простонала я, чуть не плача. – Я не…

– Ты ни при чем, – бросил Виктор. Он смотрел внимательно на дорогу, пропуская перед разворотом встречный поток. – И это не бомба, так, фейерверк, не мучай себя.

Он помолчал.

Интересно, что он сделал? За что ему этот фейерверк?

– Что мне с тобой делать теперь?

– А что? – не поняла я. – Домой, да? Сказали меня домой отправить…

– Нет, не домой, – и он развернулся. – Нельзя домой, они тебя видели. Ху… Ху ноуз, – выкрутился он, – что они насчет тебя решили. Лучше пока тебя тоже припрятать.

Не знаю, что меня удивило больше. То, что меня кто-то видел и это скверно, или то, что этот бандит знал английский.

– Что смотришь? – хохотнул Виктор, но как-то невесело. – Я английскую спецшколу закончил.

А стал бандитом. А почему? Но что я о нем вообще знала?

Минут через двадцать Виктор оттаял и рассказал мне, что мишку забрал с нашего капота какой-то мальчик, с заправки они с отцом уехали, а около дома он с ним радостный побежал к матери, а та раскричалась, игрушку вырвала и швырнула в мусорку. А мишка от удара взорвался. Не сильно, так, хлопушка была, но все еще помнили взрывы в Москве. Теперь мы стремились уехать, пока не нагрянула ФСБ.

– Лучше тебе вообще пока не отсвечивать, – подытожил он. – Выяснят, что не теракт, и забудут.

– А они нас не убьют? – спросила я. – Раз начали.

– Не убьют. Наверное.

За целый день мы проехали только три ближайшие деревни, и хоть «Жигулей» Черепа нигде не было, Витя все равно выходил и общался с жителями. Расспрашивал их и сам какие-то байки травил.

Витюша, как оказалось, при желании может быть милым, веселым и вот прям располагал к себе. Особенно женщин. А они, как он сказал, лучший источник информации, хоть и привирают много и не о том говорят, но настороженности, как у мужика, в нас нет.

Вот он им всем и улыбался, красовался своими бицепсами, сняв рубашку и разгуливая в одной борцовке. Тоже мне… фраер! Тьфу ты, один день с бандюком – и уже в лексиконе слова новые!