Иллюстрация на обложке И. Василенко

© Ртуть М., текст, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Как чувствовала, что не стоит покидать стены загородного поместья, особенно после того, как в разговоре промелькнуло имя герцога Габриэля Го́дфрея – первозданного зла в человеческом облике. Мы столкнулись в фойе театра, когда я отстала от своих спутников, чтобы поздороваться со знакомой. Уверена, этот невыносимый тип специально меня поджидал!

– Рад тебя видеть, Рома́нна.

Вежливые слова никак не вязались с жадным темным взглядом, от которого мне захотелось передернуть плечами, но вместо этого я еще выше задрала подбородок, жалея, что отказалась от бокала шампанского на входе. Желтое пятно великолепно смотрелось бы на белоснежной рубашке Годфрея.

– Для вас леди Ро́бертсон, герцог.

– И меня это очень печалит, – источая фальшивую заботу, заметил высокородный мерзавец. – Наконец я смог с тобой встретиться.

Он меня не слышит? Зато толпа вокруг притихла, прислушиваясь. Еще бы, великий и ужасный глава ликвидаторов снизошел к общению с презренной сироткой. Хотя сироткой я себя не ощущала. Что они видят, не знаю, а я вижу в зеркальной стене фойе высокую стройную сероглазую блондинку в модном платье лазурного шелка и с шикарным аметистовым колье на шее. Свободная, независимая, не обремененная толстым мерзким мужем. Пусть завидуют!

– Отказаться от подарка было бы невежливо, – сказала я и даже смогла улыбнуться.

Может, и криво, но уж как получилось.

Габриэль Годфрей снисходительно улыбнулся в ответ, и я осознала, что за эти три года он ничуть не изменился, все такой же высокомерный подлец, для которого чужие чувства всего лишь игра.

– Невежливо три года отказывать мне во встрече.

У Годфрея янтарные глаза, но, когда он злится, они стремительно светлеют, вот как сейчас. Свет десятка свечей отражался в желтых радужках, и на мгновение мне даже показалось, что у лорда вытянулся зрачок. Чего только не привидится в момент душевного волнения.

– Не знаю, о чем вы, – пожала я плечами. – Все ваши письма сразу отправляются в камин.

Три года назад ты перестал для меня существовать, пора смириться с этим, лорд предатель.

Я кивнула, показывая, что разговор окончен, тем более лорда ждала очередная кандидатка в невесты. Миловидная блондинка в пышном лиловом платье смущенно топталась позади Годфрея, бросая на меня испепеляющие взгляды. К ее сожалению, по субботам я испепелялась плохо. Но Годфрей не спешил вернуться к невесте, он продолжал ощупывать меня жарким взглядом: лицо, шею, декольте…

– Подарок?

Он протянул холеные пальцы к колье на моей шее, но я легко отступила назад, не давая дотронуться до себя.

– Сама купила. Если это все, что вас интересует, то мне пора. Спектакль скоро начнется.

– Романна, ты не любишь оперу.

– Обожаю!

Годфрей сделал шаг вперед, стремительно сокращая между нами расстояние. Как и три года назад, меня бросило в жар, стало нечем дышать, и только в последний момент я успела подавить в себе малодушное желание сбежать. Не дождется! Я уже не шестнадцатилетняя влюбленная дурочка, которая млела от одного взгляда на благородного лорда.

– Твой отец убеждал меня, что ты милый цветочек, но я вижу перед собой непокорную колючку. И с каких пор у тебя появилась привычка дерзить? – почти прорычал лорд.

– С тех самых, как вы отказались от помолвки.

Показалось, что он сейчас схватит меня за руку и потащит выяснять отношения в какую-нибудь темную комнату без окон, где и прикопает под грудой театрального реквизита на радость местным сплетницам.

– Габриэль… – раздался робкий голосок. – Нам пора занять места в зале.

– Ваша невеста права. – Растянув губы в очередной неискренней улыбке, я позволила себе съязвить: – Поздравляю с обретением невесты, лорд Годфрей, верю, что эта леди никогда не будет вам дерзить.

На нас смотрели, кто с интересом, кто осуждающе, кто презрительно. Имели право. Девятнадцатилетняя выскочка, посмевшая самостоятельно вести мужской бизнес, дочь самоубийцы и внучка предателя. А еще я красива, успешна и очередь на мои охотничьи своры расписана на три года вперед. Я слишком независима, чтобы меня любили в высшем свете, и слишком осторожна, чтобы обо мне сплетничали. Хотя сегодняшний вечер даст повод обсудить и мои аметисты, и мои манеры, и наши с Годфреем отношения.

Герцог, видимо, понял, что разговор зашел в тупик, поэтому слегка склонил голову и протянул руку назад, на ней тотчас повисла счастливая невеста.

– Слышал, вы опять нуждаетесь в опекуне, леди Робертсон, – прилетело мне в спину.

– Вас это не касается, лорд Годфрей.

Вечер был безнадежно испорчен, после первого антракта я, сославшись на головную боль, уехала домой. Следует признать, присутствие в опере Габриэля Годфрея выбило меня из спокойствия, а значит, что я до сих пор не забыла это чудовище.

За день до

«…в связи со смертью лорда Робертсона вам надлежит завтра в полдень явиться в королевскую канцелярию для назначения опекуна…»

Я вздохнула и аккуратно спрятала в папку белоснежный лист с королевским гербом. Все надежды, что про меня забыли, исчезли как утренний туман. Не забыли. Что за несправедливость? Замуж выйти могу, а распоряжаться собственным имуществом еще два года не имею права! Опять всколыхнулась обида на двоюродного дядю, который так бездарно погиб две недели назад! А ведь как хорошо мы с ним жили последние несколько лет! Я занималась домом и поместьем, он меня опекал и пропивал свое содержание. Все были счастливы и не беспокоили друг друга. Но в приступе белой горячки дядя сиганул с колокольни деревенского храма. Видно, решил, что три капли драконьей крови не позволят ему разбиться. Еще как позволили! Кого теперь мне назначат опекуном, даже не представляю. У меня нет ни мужа, ни жениха, и больше не осталось родственников мужского пола.

– Ой, не переживай! Назначат какого-нибудь старичка из королевского опекунского совета. Папан говорил, что за родовитыми девицами всегда следят королевские старики.

Я вздрогнула. Так увлеклась собственными мыслями, что забыла о Ларе. Подруга заехала поздравить с первым совершеннолетием, а заодно поделиться последними сплетнями. В отличие от меня, она с удовольствием вела светскую жизнь, меняла ухажеров как перчатки и посещала все более-менее значимые события столицы. Вот и сегодня принесла пригласительный в оперу, заявив, что это подарок к девятнадцатому дню рождения. При этом, закатывая глаза и театрально вздыхая, многозначительно сообщила, что билеты помог достать не кто иной, как сам лорд Годфрей. Оперу я не любила, но, если не приму приглашение, Лара решит, что я все еще храню обиду на прошлое. И зачем только она вспомнила про это чудовище…

– Ты ведь пойдешь?

– Конечно, где еще выгуливать аметистовое колье, которое я купила себе в прошлом месяце? Пора всколыхнуть чопорных дам и дать новый повод для сплетен, а то, не приведи Единая, забудут о скандальной семье барона Робертсона.

Подруга закатила глаза и опять погрузилась в чтение «Королевского Вестника», единственной газеты, которую выписывал дядюшка, хотя я бы предпочла более прогрессивный «Мир Столицы».

– Видела? Нет, ты это видела? – Лара швырнула на стол газету и нервно заломила руки. – Этот негодяй! Этот лорд Годфрей…

– Что опять сделал коварный недожених?

Я потянулась к газете. Уже полгода прошло, как лорд отказал отцу Лары, а несостоявшаяся невеста до сих пор на что-то надеялась и следила за лордом с маниакальным усердием, явно достойным лучшего применения.