– Стало быть, и вы, Хакаимоно-сама, собрались вступить в его армию? – спросила красная ведьма. – Как было во время первого восстания Владыки? С вашей помощью люди падут пред нами, точно рис пред серпом.

Я ухмыльнулся. В тот раз я примкнул к восстанию Генно не столько ради того, чтобы его поддержать, сколько из желания воспользоваться всеобщим хаосом и самому устроить резню и бедлам. Четыреста лет назад, когда в стране бесчинствовало войско нежити и демонов, самурай по имени Каге Сабуро в попытке защитить замок Клана Тени извлек могущественный проклятый меч из запечатанной гробницы в подземелье. Этот отчаянный глупец решил, что Камигороши даст ему силу и поможет перебить всех чудовищ, напавших на его родной край.

Он оказался прав, и все же последствия были для него неожиданными. К тому времени мой рассудок уже успел помутиться от нескончаемого заключения в мече. Каге Сабуро стал первым человеком, в которого я вселился, но, вместо того чтобы обдумать и тщательно спланировать свой следующий шаг, я, впервые за несколько столетий вкусив свободу, почувствовал, как что-то во мне надломилось, и устроил бойню, о которой Каге и по сей день говорят, понизив голос. В пылу решающей битвы Каге Сабуро зарезали, а вскоре и Генно был убит лучшими воинами клана. Многие уверовали в то, что Владыка демонов заключил соглашение с Первым О́ни и что мы общими силами хотели разгромить империю.

Это было верно лишь отчасти. Никакой сделки с Генно я не заключал, наши цели совпали совершенно случайно. Я готов был истреблять людишек бок о бок с армией кровавого мага, покуда тот помнил о том, что он мне не командир и я никогда ему не подчинюсь. Хакаимоно ни перед одним смертным не склонит головы, даже перед самопровозглашенным Владыкой демонов.

Когда Генно впервые напал на империю, я был обезумевшим яростным существом, одержимым жаждой мести, и главная цель моя состояла в том, чтобы перебить как можно больше врагов, прежде чем меня снова заточат в мече. Теперь же у меня было время поразмыслить, составить план, тщательно обдумать, что я предприму, если снова появится такая возможность. Теперь я был готов.

– Вообще, я надеялся в нее вступить, – сказал я ведьмам, чьи желтые глаза тотчас вспыхнули, точно огоньки свечей. – До меня дошли слухи о возвращении Генно, и я решил выяснить, правдивы ли они. Жаль, что его тут нет. Я бы хотел с ним потолковать, разузнать, как именно он замыслил уничтожить империю. Но раз уж вы говорите, что он теперь лишь призрак…

– Мы отведем вас к нему, Хакаимоно-сама! – воскликнула синяя ведьма. – Уверена, Владыка будет рад поговорить с вами. Мы охраняли его гробницу на случай, если сюда забредет кто из смертных, но слухи об острове отпугивают почти всех, а остальных побеждает нежить. Так что мы тут не нужны.

– Да! – подхватила красная сестра. – Раз уж Хакаимоно-сама снова на свободе, нельзя упускать такую возможность! Вы пойдете с нами к Владыке Генно, Хакаимоно-сама? Путь неблизкий, но мы можем выступить прямо сейчас.

Я спрятал улыбку.

– Где же сейчас прячется Генно?

– В проклятом замке Оникаге, в Тысячеглазом лесу.

Я фыркнул. Тысячеглазый лес, дремучий и дикий, протянулся меж землями кланов Огня и Воды. Изначально он назывался Ангецу Мори, но об этом помнили только знатоки истории и те, кто прожил не одну тысячу лет. В стародавние времена, на самой заре империи, лес стал поводом для жестокой вражды между семьями Хино и Мицу – оба клана заявляли свои права на него и лесные богатства. Несколько десятилетий шла кровопролитная война, а потом император вмешался и объявил Ангецу Мори собственностью империи, положив конец распрям. На границе кланов Воды и Огня воздвигли святилище, в лесу запретили охоту, и каждый месяц разрешалось собирать плоды лишь с некоторых деревьев у самой опушки.

А четыреста лет назад Владыка демонов затеял восстание против империи. При помощи кровавой магии и полчищ демонов и нежити он построил себе замок глубоко в лесной чаще. И по мере того как росла сила Генно, а вместе с ней и армия демонов, ёкаев, кровавых магов и злых духов, Ангецу Мори менялся. Он становился все темнее и непролазней и вскоре начал жить собственной жизнью. Когда Владыка демонов пошел войной на Ивагото, душа леса уже была отравлена злобой и ненавистью. Те, кто забирался в чащу, либо оставались в ней навсегда, либо возвращались безумцами. А после смерти Генно в залитой кровью долине Тани Хитокаге, когда его рассекли на части, лес утратил былое имя. Теперь его называли не иначе как Тысячеглазым и считали проклятым местом. Никто из людей в здравом рассудке не осмеливался туда заходить – никому не хотелось столкнуться с призраками, стать одержимым, быть сожранным чудовищами или попросту сгинуть во мраке.

– Вполне очевидный выбор для Генно, – подметил я, глядя на сестер. – Но вряд ли кто-нибудь отважится его там потревожить. – Пожав плечами, я поднял коготь и указал на выход. – Что ж, замечательно, отведите меня к Владыке демонов, лишенному тела. Посмотрим, получится ли избежать ошибок прошлого.

Сестры направились к выходу из гробницы, а я явственно ощутил внутри ужас Тацуми и мысленно обратился к нему. Что случилось, Тацуми? – полюбопытствовал я. Неужто встреча с Владыкой демонов, чья армия практически уничтожила империю четыреста лет назад, расходится с твоими убеждениями, а, убийца демонов? Я улыбнулся, ощутив прилив его ярости. Не беспокойся, я не желаю подчиняться никому из смертных, даже самопровозглашенному Владыке демонов. Его мелочный бунт ничего для меня не значит. Но если он даст мне то, чего я хочу, я поиграю по его правилам, пусть и недолго. К ярости и отвращению, бурлившим в Тацуми, добавился страх, и я хохотнул. А я-то думал, ты обрадуешься, убийца демонов. Если все пойдет по плану, мы наконец освободимся друг от друга. Ты разве не этого всегда хотел? Больше не чувствовать… вот этого всего.

Слабый проблеск надежды в убийце демонов вызывал жалость, как ни старался он скрыть свои эмоции. Его усталость, этот душевный яд, просочилась в меня, придавила. Он страшно устал. Устал биться, устал постоянно бороться за контроль. Все его существование полнилось мраком и болью, он был лишь оружием, убивавшим ради Каге, и больше ничего не умел. Он даже не догадывался, что на этом свет клином не сошелся… пока не встретил ее.

Я встрепенулся, хоть Тацуми и попытался спрятать от меня свои мысли, но было слишком поздно. Я довольно улыбнулся. Ее? Я со злорадством подметил, как злится на собственную слабость убийца демонов. Ты про ту девчонку, да? Наполовину кицунэ. О, Тацуми, какой стыд, какой позор! Что бы сказали члены твоего клана, если бы узнали, что ты влюбился в ёкая-полукровку?

Душа внутри меня не ответила, я не ощутил даже проблеска чувства – Тацуми закрылся в себе. Но эхо его тоски еще не затихло, и я тихонько рассмеялся. Полезные сведения, ничего не скажешь; я нисколько не сомневался, что мы еще встретимся с лисичкой и ее спутниками.

– Вы что-то сказали, Хакаимоно-сама? – подала голос синяя ведьма, когда мы вышли из гробницы. В лицо мне подул холодный ветер, принеся с собой запахи рыбы, озерной воды и гниения. Завитки красно-черного дыма потянулись за нами от пещеры, но вскоре развеялись. Я вдохнул знакомый удушливый аромат погибели, запах моей родины.

– Нет, но до замка Оникаге путь неблизкий, а я тут и так немало времени потратил. – Я повернулся к троице ведьм и осклабился. – Пойдемте поговорим с Владыкой демонов. Мне очень интересно послушать о его планах на будущее.

Мы еще дважды прошли Тропой теней, выслушивая стоны и жалобы духов Мэйдо и едкие замечания Наганори, то и дело бросавшего на нас недобрые взгляды, и наконец добрались до владений Каге.

– Ну наконец-то, – со вздохом сказал мадзуцуши, когда мы ступили в реальный мир. Я поежилась под порывом ветра и вдохнула ароматы дерева, дыма и царства живых. На Тропе теней пахло иначе: горем, бессилием и отчаянием. Я прежде и не знала, что у этих чувств есть запах.