Сколько ночей я рыдала по нему, когда грезила своими розовыми мечтами? Сотни. А сколько, после того как он ушел? Десятки.

Теперь кажется, что он и есть мои слезы. Я столько плакала из-за него. А сколько невыплаканных слез еще ждет впереди и подумать страшно.

Уснуть этой ночью больше не могу. Просто лежу и смотрю в потолок, пока не звенит будильник. Девчонки подрываются как по команде. Все такие суетные этим утром, веселые, что-то бегают, смеются, и только я изо всех сил выдавливаю из себя улыбки.

Вадик уже уехал на работу, Макс с Ириной шнуруют кроссовки, чтобы бежать в школу, а мы с Ниной до сих пор завтракаем. Я привожу ее в сад последней, и она очень негодует по этому поводу, всю дорогу причитает, и сегодня, меня это невероятно злит. Вообще, я заметила, что всю последнюю неделю, моя раздражительность просто зашкаливает.

В универ еду на автобусе. Забиваюсь в самый дальний угол и запихиваю наушники в уши.

Кручу телефон в руках и детально вспоминаю наш с Матвеем ночной диалог. Он был злым и холодным. В принципе все и так понятно. Оттого что Шумаков приедет, ничего не изменится. Я знаю, какое он принял решение, я и сама его придерживаюсь, если честно, просто осуществлять боюсь.

Прерывание может вызвать бесплодие в будущем. Может нарушить гормональный фон. Да куча последствий. И все они будут мои. Букетом. Таким же огромным, который Матвей привозил для меня в багажнике своего внедорожника.

Все лекции, конечно, проходят фоном. Мне не до учебы. В голове только проблемы. К беременности примешиваются еще и финансовые риски, которые могут нас настичь, после отцовского лечения в клинике. Если ему не поможет, то наша жизнь не изменится, только долги добавятся…

Боже!

В столовой беру салат, чай и пирожок, еще не подозревая, что побегу в туалет сразу, как только почувствую в салате запах маринованных огурцов. Настолько он мерзкий, что тошнить начинает мгновенно.

Опустошив желудок, долго стою в кабинке женского туалета и плачу.

Как я могла, до такого докатится? Почему все это происходит со мной? Почему мне досталась такая никчёмная и трудная жизнь? Что и кому плохого я сделала?

После универа еду на работу. Понятия не имею, как отрабатываю смену, потому что спать хочется адски. Эта ночь тоже прошла мимо меня.

До приезда Матвея остаются сутки. Мысленно зачеркиваю крестиком дату в воображаемом календарике.

Утром следующего дня пропускаю две первые пары, потому что нужно посетить врача и сдать какие-то анализы, на которых настояла гинеколог. В женскую консультацию захожу с дрожью. А когда вижу иглу, которой берут кровь из вены, ловлю паническую атаку. Кажется, что не могу сделать вдох и вот-вот просто задохнусь тут. Молодая и красивая.

Медсестра замечает мое состояние и после процедуры отпаивает зеленым чаем. Милая такая женщина. Добрая. Хотя чаще всего, я встречала очень строгих медиков, похожих на роботов.

Когда становится лучше, выхожу на крыльцо консультации и нос к носу сталкиваюсь с мамой Матвея.

– Алена? – Виолетта Денисовна скользит по мне удивленным и больше, чем просто заинтересованным взглядом. – Как часто мы с тобой встречаемся в последнее время.

– Да. Кровь сдавала.

– Все хорошо у тебя? – Виолетта обеспокоенно касается моего плеча.

– Да. Да. Просто плановая процедура.

– Тогда хорошо.

– Вы извините, мне на учебу нужно.

– Конечно, не буду тебя задерживать, – Виолетта тепло улыбается, а из здания, как назло, выходит та самая врач, на приеме у которой я была пару дней назад.

– Алена? Все-таки пришли?

– Вы же говорили, что нужно сдать анализы, – нервно тереблю ремешок сумки в руках.

– Вы молодец. Приняли правильное решение, прерывать в вашем возрасте не стоит.

Сглатываю, потому что мама Матвея, которая уже коснулась ручки двери, чтобы уйти, замирает и поворачивается в мою сторону.

Врач говорит негромко, но кроме нас троих тут никого нет, поэтому услышать можно.

– Да – мямлю и прячу глаза.

Доктор спускает по ступенькам вниз, а я, просто прирастаю к бетонному полу.

– Ты беременна? – голос Виолетты звучит совсем близко. Она снова ко мне подошла. – Алена?

Вскидываю взгляд, а слезы сами по щекам катятся. Я не хочу плакать сейчас, потому что нельзя, но поделать с собой ничего не могу.

– Я…вы…извините, мне нужно…пойду, – делаю шаг в сторону, но Виолетта Денисовка подцепляет меня под локоть.

– Так, деточка, пойдем-ка мы с тобой куда-нибудь, попьем чайку, и ты мне все расскажешь.

– Я…

– Ты хотела сделать аборт?

– Я не знаю. Я ничего не знаю! – почти кричу на нее, заливаясь крокодиловыми слезами.

– Так, спокойствие. Вытираем слезы и не нервничаем. Кто отец?

После этого вопроса мое сердце замирает.

– Не от святого духа же, Алена.

– Не думаю, что ему нужен этот ребенок, – пожимаю плечами.

– Ну это мы еще посмотрим. От материальной помощи, как минимум не отвертится. Кто-то с курса?

Набираю в легкие побольше воздуха, облизываю губы и с каким-то гортанным звуком, который издают люди при смерти, произношу:

– Матвей.

Виолетта Денисовна моргает и замирает. Вижу, как в ее глазах проносится не просто удивление, она в шоке, и, кажется, совсем не приятном.

– Наш Матвей? – переспрашивает тише.

Киваю и зажмуриваюсь.

– Когда? Точнее, вы же не общались почти…

Всхлипываю.

– Боже, – Виолетта ошарашенно оглядывается по сторонам, а потом тянет меня на ступеньки. – Он знает?

Киваю.

Матвей

– Матвей, соберись!

В который раз мы переснимаем эту сцену? Честно говоря, уже потерял счет. Мысленно я не здесь.

С прошлой ночи могу думать разве что об Алёнкиных словах.

Она беременна. Беременна!

Мы не предохранялись пару раз, но даже мысли не было, что все так обернется.

На автомате проговариваю отскакивающую от зубов реплику, выдавая как можно больше эмоций при этом. Загвоздка в том, что по сценарию я должен отыгрывать радость, в реальности же ни хрена не до смеха.

В башке крутятся дети и то, насколько плохой из меня получится отец. Я же просто не создан для семьи. Пока, по крайней мере.

Моя жизнь принадлежит мне. А с рождением ребенка это изменится. В моей голове даже Алёна принадлежит мне, а когда родится ребенок, ее придется делить с этим новым человеком, и я честно не уверен, что он мне понравится.

Мелкий орущий комок, из которого только через годы вырастет нормальный человек… А что, если я вообще не смогу его полюбить? Раньше мне дети не нравились. Даже ребенок сестры умиления не вызывал…

Дубль подходит к концу. Выдыхаю. Режиссер доволен.

Выхожу из объектива камеры, стреляю сигарету и спускаюсь на улицу.

Моросит мелкий противный дождь, но он не мешает сейчас. Затягиваюсь. Ни черта не видно. Слабое освещение фонаря не достает до места, где я стою. Уже неделю мы работаем исключительно в ночную смену. График жесткий.

Прикрываю глаза.

Алёнка беременна…

Я по-всякому крутил эту новость в голове. Многое обдумал. Дети – это большая ответственность. Я не готов, да и Алёнка тоже. Только какой смысл сейчас это размусоливать?

За этот месяц, что она держала меня в игноре, я работал. Ни на что другое сил просто не было. Забросил зал, занятия по актерскому мастерству и речи. Забил на всё и на всех.

Честно, даже не ожидал, что этот странный разрыв так ударит по психике и менталке. Раньше подобного не случалось. А здесь…

На стены лезть хотелось. Тусил, конечно, не святой. Но это просто чтобы не сидеть в четырех стенах. Невыносимо было оставаться одному.

Я по ней скучаю. Думаю постоянно. Злюсь.

До сих пор не могу смириться с тем, что она не захотела со мной уехать. Я искренне ее звал, думал, что так правильно, если мы вместе.

У нее семья, братья, сестры, отец этот, знаю, но не понимаю, как можно постоянно выбирать не себя?