Я отложила в сторону огромную банку с настойкой от головных болей. Ивовая кора тонкими лоскутами ложилась на дно.

Все пригодится, даже мальвазия. Болезни никогда не бросали людей, как Зверь не отступал от меня. И в момент страшной нужды любое припасенное лекарство пригодится. Пучок трав, оставленный над печкой, мог потом спасти десятки жизней. Я знала это на своем опыте. Ни разу еще запасливость не подводила меня.

Я стянула ленты и убрала в старый сундук, брошенный здесь хозяевами, сарафан. Следом отправилась нарядная рубаха, вышитая Гленной или ее матерью. На замену ей пришла тонкая ночная сорочка, купленная на рынке.

Что поделать: я просто не могла вечно обходиться кучкой лохмотьев, что остались у меня с зимы. Запасы денег ежемесячно пополнялись, но часть из них уходила на покупку банок, мешочков для сборов и снеди. За удачные продажи я баловала себя и необязательными покупками вроде этой сорочки или отрезов ткани, из которой позже шила нижнее белье.

Я заползла на топчан рядом с печкой, устланный шкурами, и закуталась в шерстяное одеяло. От тепла меня быстро разморило. За окном шумели деревья и выли волки – музыка Чащи. Уже засыпая, я слышала мягкие осторожные шаги Зверя за дверью. Он кружил вокруг моего жилья, приглядывался. Зверь знал, что его жертва скрыта за хлипкими стенами лесной избушки. Он жаждал добраться до меня, но не мог.

Усталость брала свое, поэтому вскоре я уплыла в темноту, не в силах и дальше дергаться от каждого подозрительного шороха. Наутро на окнах и двери обнаружились следы от когтей.

Зверь не смог справиться с моей защитной магией: охранными заговорами и крошечными оберегами, расставленными вокруг избы. Он не смог пробраться в дом, хоть и страстно того желал. Поутру я усилила защиту, вкопав по бокам от крыльца неприметные столбики с птичьими черепами, и укрыла их прелой листвой, чтоб не бросались в глаза.

Как только найду анютины глазки, прозванные в моем крае мачехами, посажу их. За домом пригляд нужен, а уж тем более за логовом ведьмы. Эти цветы были лучшими шпионами и с удовольствием рассказывали, что происходило, пока хозяева отсутствовали.

Я с досадой посмотрела на чернеющие на пальцах когти. Мне казалось, они немного уплотнились, стали острее. Так порвут мне перчатки на ярмарке. Я со вздохом убрала волосы под платок и накинула сверху шаль, укрываясь от посторонних взглядов. В лесу редко кто-то ходил, но если инквизитор меня заметит, пусть думает о той самой странной тетушке Аде, а не о ее молоденькой племяннице.

Где-то вдалеке хрустнула ветка и вспорхнула испуганная птица. Зверь? Он никогда не отходил от меня, не покидал по-настоящему. В прошлом это успокаивало, у меня был верный друг и помощник, призванный из глубин Чащи. Когда-то я сама искала с ним встречи, а теперь мы стали врагами. Тот, кого я считала другом, едва ли не членом семьи, оказался предателем.

Не все, что дарила нам Чаща, шло во благо. Далеко не все.

Я вгляделась в пустоты между деревьями, в узорчатый ковер из молодых трав и пролежавших под снегом всю зиму листьев. Никого. Но Зверь был там, я чувствовала его, как любая ведьма чувствует своего фамильяра.

– Следующее полнолуние будет не лучше, – фыркнула я. – Решился подойти ближе? Не переживай, я найду способ удержать тебя на расстоянии.

Лес молчал. Возможно, мне все-таки показалось. Подумать только, он не приходил ко мне целую зиму и большую часть зимы. Боялся показываться на глаза? Хотелось надеяться, что Зверь жалел о содеянном. Он не мог не чувствовать изменений во мне, моей магии. Из-за его предательства я лишилась дома, привычной жизни. Я потеряла все. Даже себя.

Матушка всегда говорила, что не стоит подпускать людей слишком близко. Сердце ведьмы хрупкое, пылающее. Его так легко разбить и почти невозможно склеить. Раненое сердце ведьмы не способно излечиться, оно начинает каменеть.

Мой мир рухнул в одночасье. Зверь отравил моего возлюбленного и его семью, но все обвинения пали на папу и маму. Инквизиторы потащили их на костер. Сколько бы я не кричала, сколько бы не просила, меня не слушали. Старые знакомые в один миг стали чужаками, все ожесточились. Мою семью объявили вне закона. Будто эти люди никогда не лечились у мамы, будто отец не помогал им вернуться с опасных промыслов. Все, что мы сделали для деревни, забылось. Осталась только ненависть и злоба.

Ведьма и ведьмак отравили жениха дочери, чтобы тот не рассказал грязных секретов их семейки – таков был вердикт.

Я знала, что виноват был Зверь, но толку? Орден не принимал показания восемнадцатилетних девчонок. Когда маму в очередной раз пихнули к костру, когда над отцом занесли меч, что-то во мне оборвалось. Сердце словно перестало биться, не вынеся боли. Горе затуманило мой рассудок, а сила, данная мне Истле, забурлила в крови. Магия просила использовать ее, и я не стала отказывать, выливая все, что было в душе.

Я напала на людей, чего в нашем роду никто никогда не делал. Тени вдруг уплотнились, поднялись с земли и напали. Истратив всю магию, я едва стояла на ногах. Люди кричали, инквизиторы нападали на существ, которых призвала моя ярость и разочарование. Родители первыми погибли от их мечей, отчего тени стали только злее. Кровижцы поглотила тьма. Я плохо помню, что происходило дальше. Горе оглушило меня. Внутри стало пусто и холодно, и мир стал мне безразличен. Я чувствовала, как меня охватывает самая страшная болезнь всех ведьм. Сердце становилось камнем. Я превращалась в каргу.

Не помню, как оказалась в Чаще. Когда я очнулась, меня окружал зимний лес. О пережитой бойне напоминали лишь пятна на одежде и дикая боль, разрывающая сердце на куски. Она прошла со временем, уступив место равнодушию. Камень не мог чувствовать, поэтому мое сердце постепенно теряло способность болеть и переживать.

Я тряхнула головой, прогоняя невеселые мысли. Прошлое не перепишешь. Теперь уже нечего страдать. Родители ушли к Истле, и скоро я к ним присоединюсь в ее садах. Однажды я окаменею полностью.

Карга не может жить долго и счастливо. Богиня-покровительница позволяет ведьме отомстить за причиненную боль, даруя невиданную силу, но за это приходится платить. Могущественное существо вроде карги не может жить вечно. За каждое проклятье она платит своей жизненной силой, и в итоге умирает. Магия, которая сейчас гоняет мою кровь по венам вместо сердца, скоро закончится. Ее резерв больше не может пополняться.

Мои дни были сочтены, но я не слишком переживала об этом. Инквизиция, проклятие карги – что-то да убьет ведьму. Мне не за что было цепляться в этом мире, и последние дни я хотела потратить на единственное, в чем была хороша – на лечение людей и помощь им. Может, так удастся искупить хотя бы часть вины за трагедию в Кровижцах.

Подхватив корзинку, я отправилась в лес. Сегодня мне предстояло набрать особенных трав. Сама природа напитывала их магией, так что отвары и сборы из них получались волшебные. И даже инквизитор не сможет уличить меня в колдовстве, если в составе лекарства будет эта трава.

Люди часто рвут полынь, приносят ее в дома и плетут себе из нее венки. По поверьям она изгоняет нечисть и защищает от зла. У деревенских жителей много обрядов, связанных с ней. Полынь стала неотъемлемой частью нашего быта, кто-то даже умудряется сажать себе эту гадость возле дома.

Вы когда-нибудь пробовали пожевать полынь? То-то и оно. Гадость. Хоть и полезная.

Ведьмы всегда знали, что нежить не любит запах полыни, и вывели для себя особый сорт этого растения, домашний, пригодный для зелий. Его можно употреблять в пищу, и запах не такой едкий.

Эстрагон – вот лучший оберег от нечисти. Хотите заставить упыря обходить вас по широкой дуге? Забудьте о головках чеснока, которые все так советуют вешать себе на шею. Эстрагон куда лучше помогает против мертвецов и нечистых духов.

К тому же, эстрагон всегда славился другими полезными свойствами. Я не стала мелочиться и собрала целую корзину драконьей травы, чтобы ближайшее время добавлять ее во все снадобья. Она давала специфический запах, но его можно и потерпеть.