— Расскажите подробнее, что в себя включает доктрина «блестящей изоляции», — попросил я.

— Эта теория о том, что Англии выгоднее замкнуться в национальных границах и не вмешиваться в дела иных стран. Однако любую теорию можно приспособить под разные задачи. Похоже, сегодня доктрина призвана укрепить идентичность английской нации, выведя за скобки ирландцев. — Лорд покачал головой. — Отвратительно, что политика правительства может подпасть под влияние «Лиги стюардов» и прессы. В любом случае спасибо, что открыли мне глаза, мистер Корраван. Мне бы еще знать, кто нас выдал… Меня это чрезвычайно беспокоит.

— Понимаю.

— Даже не могу передать, как печально бросать дело на полпути, но, похоже, сейчас не самое подходящее время для голосований по самоуправлению Ирландии. — В углах его рта залегли глубокие складки, и мы снова встретились взглядами. — Какое несчастье, мистер Корраван! Ведь, если так можно выразиться, впереди по курсу уже показалась земля…

— Потому-то они и засуетились, чтобы сменить курс.

— Надеюсь, вы понимаете, в чем тут дело. Не начни мы переговоры, пассажиры «Принцессы» остались бы в живых. — Он поднял руку, предупреждая мои возражения. — Я знаю, вина целиком и полностью на «Лиге стюардов». Эта катастрофа — непредсказуемое последствие наших попыток. И все же мне тяжело сознавать, что…

— Понимаю вас, — повторил я.

Бейнс-Хилл поднялся, подошел к окну и положил ладонь на раму, словно в поисках опоры. Я также встал, гадая, следует ли мне уйти.

Не оборачиваясь, лорд сказал:

— Чувство сожаления — худшее из того, что можно вообразить. — Я слушал молча, и лорд продолжил полным отчаяния голосом: — Мы с одним другом только на прошлой неделе вспоминали, о чем сожалеем в этой жизни. Вы еще слишком молоды, а мы прожили достаточно, чтобы осознать самые мелкие подробности наших ужасных промахов. У меня за плечами их великое множество, и ничего задним числом исправить нельзя. — Он обернулся. — Мой друг — записной острослов, и каждый раз находит самый меткий ответ. Знаете, что он заявил?

Я покачал головой.

— Сказал, что негодяю от угрызений совести помогает избавиться один из трех способов: выпивка, гнев или месть. Однако порядочный человек способен лишь унести подобное чувство с собой в могилу. Боюсь, так случится и со мной. Это нелегкое бремя. — Лорд приложил ладонь к груди, словно ощущая физическую боль. — Оно разъедает душу.

Мы погрузились в молчание, и наконец Бейнс-Хилл вздохнул:

— Удачи вам, мистер Корраван.

— И вам, — эхом отозвался я.

Сожаление… — думал я, закрывая дверь, и чувствовал, как оно растет в моем сердце, поднимается, словно приливная волна, захлестывающая ботинки.

Пора было встретиться с Маккейбом. Иных вариантов найти Тимоти Луби не просматривалось.

Я зашел в паб, где до того дважды беседовал с главарем «Каменщиков», однако там его не было. Побрел в «Гусака и гусыню», рассчитывая увидеть О’Хагана, однако ни там, ни в «Лодочнике» его не обнаружил. Проклятье! Я остановился на улице, дрожа под холодным ветром. Черт возьми, как же мне искать Луби, если я даже не могу вычислить, где прячется Маккейб?

Скрепя сердце я признал, что идти мне, кроме как к Дойлам, некуда. Пусть Колин и не состоит больше в банде «Каменщиков мыса», он может знать кого-то, кто наведет меня на Маккейба или хотя бы передаст ему сообщение.

Подойдя к дому Дойлов, я уже поставил ногу на первую ступеньку лестницы, когда сверху раздался крик.

Элси!

Я застыл на месте, уцепившись за перила, и вспомнил, как за ней недавно ворвались в дом незнакомцы.

Однажды мы с Пэтом провели целый день, пытаясь пройти по лестнице так, чтобы ни одна ступенька не скрипнула, чтобы ма не слышала, когда мы приходим и уходим. Тело само вспомнило те давние упражнения. На первую, шаткую ступеньку ногу следовало ставить ближе к левому краю. Вторую — пропустить. На третью шагнуть правее. Я бесшумно поднялся к двери, повернул ручку и ворвался в кухню с дубинкой в руке. Вторую, заранее сжав пальцы в кулак, отвел назад.

В кухне стояли трое, взяв ма и Элси в полукольцо. Тот, что поближе, обернулся ко мне, и я ткнул его дубинкой в живот. Незнакомец согнулся в три погибели, и я рубанул его ребром ладони по шее. Парень без чувств обрушился на пол, а его дружки подступили ко мне с двух сторон. Один что-то возмущенно крикнул и тут же получил удар подошвой ботинка в боковую часть колена, отлетел в сторону и с воем упал. Третьего я схватил за шиворот, но он отбросил меня в сторону. Падая, я выхватил нож, перекатился по полу и вскочил на ноги. Одной рукой обхватил чужака, второй приставил лезвие к его горлу. Парень замер, а я бросил взгляд на ма.

— Они посмели вас тронуть?

— Нет, нет, — покачала головой она.

— Слышал с улицы твой крик, — обратился я к Элси, стоящей с кухонным ножом в руке.

Успела-таки схватить с полки…

— Просто испугалась, — тяжело дыша, объяснила девушка. — Вошла в комнату, а тут они.

— Эти парни искали Колина, — заговорила ма. — Но мы не знаем, где он болтается.

— Кто вы такие? — зарычал я в ухо своего пленника.

— Чертов ты недоумок, Корраван! Мы не собирались причинять им вреда. Отпусти!

Я обошел его спереди, продолжая держать нож у шеи, затем толкнул на стул. На его лицо упал свет лампы. Знакомая личность…

— Видел тебя с Маккейбом на прошлой неделе. Как тебя зовут?

— Киф, — пробормотал парень, уставившись на меня черными сверкающими глазами. — Мы ничего не замышляли против женщин, да и против Колина тоже. Просто Маккейб приказал его привести.

— Зачем?

— Для его же блага, — огрызнулся Киф.

Я медленно выпрямился и опустил нож.

— Что ты хочешь сказать?

— Слушай, мне Маккейб не докладывает, — сплюнул парень и глянул на валяющихся на полу дружков. — Поднимайтесь, живо!

Я перевел взгляд на ма.

— Когда ты последний раз видела Колина?

— Три дня назад. Забегал перекусить. А с тех пор о нем ни слуху ни духу.

Ма стояла спокойно и говорила самым обычным тоном. Она всегда отличалась железной выдержкой и куда больше переживала за Колина, чем за себя.

— Маккейб хотел, чтобы мы обыскали дом, — перебил нас Киф. — Позволь нам это сделать, и мы уйдем.

Решив переговорить с ним с глазу на глаз, я предложил:

— Пошли вместе.

Поколебавшись, парень кивком приказал приятелям оставаться на кухне, и мы вышли. Быстро осмотрели три комнаты наверху, открыли два шкафа. Разумеется, Колина там не было, хотя одежда и прочие причиндалы оставались на месте.

Значит, мальчишка не в бегах. Где же он шляется уже три дня? В груди у меня защемило.

Спускаясь по лестнице на первый этаж, я пропустил Кифа вперед. К его чести, подчиненный Маккейба вроде бы зла на меня за схватку не держал, понимая, что я просто защищал женщин. Мы вышли в торговый зал лавочки, и я поднял фонарь над головой. Как и следовало ожидать, никаких следов Колина не обнаружилось и здесь. В зале царила непривычная мертвая тишина; в дневное время здесь обычно толпились покупатели, было шумно и весело. Фонарь осветил стеклянные банки на полках за прилавком и отбрасывающие длинные тени деревянные бочонки.

Остановившись в центре помещения, мы повернулись лицом друг к другу.

— Так что ты имел в виду, когда сказал: «для его же блага»?

Киф с отвращением поджал губы.

— Кол смылся с Финном Райли. Только на самом деле поговаривают, что он — крот «Каменщиков», поэтому рано или поздно его прикончат. Вопрос времени. А Маккейб не хочет из-за этого с тобой ссориться.

Мое сердце сбилось с ритма.

— Отведи меня к Маккейбу. — Парень покачал головой, и я нетерпеливо добавил: — Если хочешь, накинь мне на глаза чертов капюшон. Мне нужно с ним поговорить.

— Умнее ничего не мог придумать? — хмыкнул Киф, ступив на лестницу. — Ему и так не понравилось, что ты прошлый раз ворвался без спросу.