Дорога наша, тут я не мог не согласиться с маркизом, была совершенно отвратна. Когда уже успели ее так разбить. Машина на колдобинах жалобно скрипела всеми тремя осями, пьяный гоблин-механик громко матерился, то и дело прикладываясь головой об железо на очередном ухабе, а двигатель так яростно выплевывал пар, что я уже начал беспокоиться, как бы не рванул. Через несколько километров дорожное полотно, наконец, приняло приемлемое состояние, и движение перестало приносить мучение. Я смог расслабиться и выпить чего-нибудь из бара. Бар оказался девственно чист. Я хмуро посмотрел на Газзоса, но этому старому алкоголику читать морали уже поздно. Проще пристрелить. Я откинулся на кресле и прикрыл глаза. Тогда просто отдохну.

– Подъехали, Главный Инженер, – гоблин выдернул меня из дремы, в которую я погрузился от легкого покачивания. Передо мной предстал огромный замковый комплекс, окруженный парком. Дорога уперлась в ворота внушительных размеров, которые подпирали два скучающих гвардейца с автоматическим оружием.

Подходил я к воротам замка так же, как и маркиз к нам - стряхивал пыль с одежды и матерился сквозь зубы.

– Это резиденция маркиза вар Тхабана. Вам назначено? – Расслабленным голосом поинтересовался ближайший ко мне гвардеец, однако глаза его очень внимательно изучали меня, а пальцы второго уже лежали на спусковом крючке автомата.

– Да, аудиенция у маркиза. Передайте, что приехал Инженер.

Гвардеец, не спуская с меня глаз, нажал на кнопку рации.

– Тут некий Инженер перед воротами. Говорит, ему назначено.

– Да, проводи его к приемной, – еле разобрал я сквозь шипение от помех. Гвардеец слегка расслабился и кивнул кому-то в рации.

– Пойдемте.

У приемной маркиза меня встретила следующая пара гвардейцев, ожидаемо подпирающих стену.

– Оружие, запрещенные предметы? – скучающим голосом поинтересовались у меня.

– Всё давно пропито.

Стражник усмехнулся и быстро пробежался руками по моим шмоткам, его напарник цепко следил за каждым моим движением, и пальцы его уже лежали на спусковом курке.

– Проходите, – гвардеец отворил передо мной дверь.

Я шагнул в роскошную приемную. Изящной работы яркие ковры ручной работы, обнаженные мраморные девы, расположенные по углам, резная мебель из красного дерева, позолоченные настенные светильники, подсвечивающие огромные картины со сценами битв, и в центре всего этого, словно драгоценный камень в оправе, сидело прекраснейшее белокурое создание. Огромные серо-голубые глаза вопросительно смотрели на меня, ожидая хоть какой-нибудь инициативы, но неожиданно для себя я вдруг осознал, что лишен дара осмысленной речи. Казалось, вся моя кровь переместилась в одну точку, и изо рта вырывалось лишь невнятное бормотание. Хорошо хоть слюна не потекла.

– Простите, чем я могу вам помочь, милейший? – Ее тонкие бровки слегка приподнялись, придавая лицу легкий оттенок озадаченности.

Девушка определенно не понимала, насколько сейчас для меня двусмысленно прозвучал ее вопрос. Фантазия тут же начала забрасывать мое сознание картинками всевозможных способов ее помощи.

– Инженер... – взгляд был силой отодран от ее глубокого декольте и поднят выше, – к маркизу.

Пухлые губки Элеи дрогнули, и она расцвела в лучезарной улыбке. В этот момент я, кажется, услышал, как трещит ткань моих штанов.

– Очень рады Вас видеть, – Элея повернулась и нажала на кнопку коммутатора, – Ваша Светлость, к вам Инженер.

– Да, да. Проводи его ко мне.

– Прошу Вас за мной, – и снова мне подарили нежную улыбку.

Она плавно поднялась с кресла, и моему взору предстала идеальная, точеная фигурка в белом платье из тончайшего, практически прозрачного шелка. Упругие овалы ее груди, увенчанные темными кружками затвердевших сосков лишь частично закрывал тончайший шелк. Всё таки слюна потекла. Элея заинтересованно посмотрела на мои бедра, ее зрачки расширились, а розовый кончик язычка быстро пробежал по верхней губе. Через секунду она повернулась ко мне спиной и, зазывно виляя бедрами, неспешно зацокала в сторону кабинета маркиза. Теперь мой взгляд наслаждался изящным изгибом спины. Сквозь платье отчетливо виднелись кружевные полоски красных трусиков, окаймлявшие плотные полушария ее попки. Теперь кровь настолько сильно отлила от моих ног, что я перестал их чувствовать, и они начали плавно подгибаться.

Не знаю, чем бы это все закончилось, и дошел бы я в итоге до кабинета маркиза, если бы не резкий холод, пронзивший иглами правую часть моей груди. Я зашипел от неожиданности и спешно расстегнул рубашку. Келья Монаха была покрыта быстро тающим инеем, а сам он, как и при встрече с Екатериной, смотрел на солнце. Я бросил быстрый взгляд в сторону Элеи и увидел то, что не смог увидеть из-за полного оттока крови от мозга. Цокала она не каблучками, а копытами. Суккуб, твою ж мать. Это многое объясняет в моем поведении. Суккуб работает секретаршей у маркиза. Как такое возможно? Проще затрахать ее до полусмерти, чем поставить себе на службу. Однако вот она, идет, бедрами виляет. Маркиз, отдать должное, влиятельный тип. Надо быть предельно осторожным с ним. Я быстро вытер слюни с лица, застегнул рубашку и поспешил за покачивающейся попкой суккуба.

– Взаимно, – внезапно охрипшим голосом призналась я, разглядывая частично прикрытого букетом незнакомца. Его молодое, гладко выбритое лицо украшали совершенно потрясающие глаза непроницаемо-черного цвета. Как омуты, в которые хотелось быть утянутой. Где-то я такое уже видела. Тьма, практически полностью скрывающая радужки, и как контраст - снежно белые волосы. Человек ли это? Читает ли он мои мысли? Я недовольно покосилась на Олесю. Она продолжала ласкать меня взглядом, как будто я для нее самый лакомый кусочек. Помнится, при знакомстве она ничего подобного по отношению ко мне не испытывала. Наверное, это, как и предупреждал Инженер, те самые последствия моего появления в Сладкой Гвендолин.

Кстати, об Инженере.

– Что это было? – спросила я, неопределенно махнув в воздухе рукой, не зная, как изобразить верещащее, брыкающееся существо. Однако Хирург понял меня правильно.

– Гоблин, – беспечно отмахнулся он, ища глазами, куда бы пристроить букет. Я его, конечно, понимаю. Держать такой знатный веник - любая рука устанет. А что это за цветы, кстати? У нас такие точно не растут. Но этот вопрос я решила оставить на потом.

– Гоблин? Настоящий?

– А то! Хочешь, верну его обратно?

Я невольно вздрогнула, вспомнив сморщенную серую кожу и острые большие уши. Больше всего он напоминал лысого гремлина-переростка. Нет уж, такой во сне приснится - подушкой не отмахаешься. Хотя, с другой стороны… В детстве я частенько смотрела Лабиринт, там тоже были гоблины, мелкие и страшные, зато их король в исполнении неподражаемого Дэвида Боуи был, я уверена, героем не только моих девичьих фантазий. Я внимательнее присмотрелась к своему новому гостю. Длинные волосы, завязанные в низкий хвост, который я заметила, пока он озирался по сторонам, белая рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами…

– Вы, случайно, не король гоблинов? – с затаенной надеждой поинтересовалась я.

– Для тебя, детка, я готов быть кем угодно. Хоть королем гоблинов, хоть самим гоблином. – Он, наконец, не выдержал и кинул букет на диван рядом со мной, и я смогла оценить длинные ноги, затянутые в тонкие кожаные штаны. Этот Хирург нравится мне все больше. Олеся, уловив на моем лице тень улыбки, забулькала, и я не сразу поняла, что это она так смеется. Стервой, если честно, она мне нравилась больше.

Мужчина, глядя на нелепо вздрагивающую администраторшу, разразился хохотом, чем неуловимо напомнил мне Доктора Ливси из мультика про Остров Сокровищ. Это стало последней каплей. Я захихикала, все еще на подсознательном уровне боясь открыто проявлять свои эмоции после того, как мне даже говорить было запрещено, а потом неосторожно хрюкнула. Брови Хирурга иронично приподнялись и я, одновременно заливаясь краской смущения, захохотала. Сейчас для полного счастья осталось еще начать икать, и ноги моей в этом заведении больше не будет. Будто прочитав мои мысли, Олеся поспешно протянула мне бокал с чуть запотевшими стенками, наполненный золотистой пузырящейся жидкостью. Сморгнув набежавшие слезы, я приняла напиток и сделала щедрый глоток. В носу защекотало, но я, наконец, смогла взять себя в руки и успокоиться. Взгляд мужчины тем временем приклеился к моей обнаженной, вздымающейся после неудержимого смеха груди, и соски от такого внимания мгновенно превратились в крупные горошины.