Она вышла из подъезда и осмотрелась.
«Фух, – выдохнула Стелла, заметив тускло освещенный салон автомобиля, в котором сидел одинокий водитель. – «Ну, ладно, Матвейка, – и, скривив губы, решительно направилась к машине.
– Привет, – бухнувшись на пассажирское сиденье, выпалила она.
Сопливые восторги по поводу их встречи просто добьют ее психику. Стелла старалась не смотреть на водителя. Того, напротив, занимал вызывающе-нахрапистый настрой пассажирки, и он все пялился на нее, не трогаясь с места.
– Ладно, – не выдержала Стелла его пристального взгляда и развернулась. – Мы не виделись тысячу лет. Да, мы когда-то были очень дружны и бегали с голыми жопами в саду у моей мамы, играя в индейцев. Мы можем ехать? Мне реально нужен телефон, – обескураженная собственными словами, Стелла снова уткнулась взглядом в приборную панель.
– Хорошо, – прозвучал в ответ приятный баритон. – Может быть, ты мне адрес скажешь?
– А да, Кустарная двадцать пять, – окончательно сконфузилась Стелла.
«Да уж, превзошла себя, – ворчал внутренний голос. – Наехала на парня, причем зря. Может быть, он тоже не горел желанием тащиться к тебе домой за телефоном. Лежал себе преспокойно на диване в труселях, смотрел футбол. А тут ты – королева драмы».
Стало стыдно, и то, что Матвей больше не пытался заговорить с ней, делало чувство вины еще более отчаянным.
«Ладно, прорвемся» – мелко трясла она в приступе нервного возбуждения пяткой, мысленно стараясь сократить расстояние до дома и прекратить, наконец, эту пытку молчанием.
– А ты… – тишину салона снова прервал бархатный баритон.
– Два года назад, – не дослушав, ответила Стелла. – Есть сын Павлик, шесть лет, – от напряжения голос ее прозвучал слишком громко.
«Дура, дура, дура, дура, – затараторил внутренний голос. – Ты же извиниться хотела».
Она перевела дыхание, когда на горизонте показался знакомый двор.
– Вот тут, пожалуйста, – она проворно выскочила из машины. – Я быстро.
«Да, одичала ты, мать», – поднимаясь в лифте на шестой, ворчала Стелла.
Быстро нашла сотовый и кошелек. И как она могла забыть, что взяла другую сумку?
«Получается, что я сегодня не обедала?»
Желудок, услышав, что речь о нем, жалобно завыл. Она пару раз глубоко вдохнула и выдохнула прежде, чем выйти за дверь. «Прорвемся».
– А вот и я, – криво улыбаясь, она села в машину. «И откуда в тебе эта пошлятина?»
– Обратно? – спросил Матвей, больше не рискуя заговаривать с ней.
– Да, пожалуйста. Матвей, ты прости, что я так наехала. Просто свалилось всякое.
– Хочешь рассказать?
– Это не очень интересная история, – нелепо улыбнулась Стелла под новое завывание желудка. – Извини, не успела пообедать, – поспешила оправдаться она.
– Давай так: мы заедем перекусить, а ты мне обо всем расскажешь, лады? – Предложил Матвей и нажал на газ.
Шелестя шинами по снегу, машина плавно выехала из двора.
– Знаешь, не нужно так беспокоится, у мамы поем. Тем более, я немного не в форме, – добавила она, вспомнив, что все еще в домашней футболке.
– Разве я сказал ресторан?
Они проехали пару кварталов по заснеженному городу. Уже третий день не переставая валил снег. И сейчас в свете уличных фонарей кружились огромные куски ваты, плавно оседая на землю пушистым ковром.
– Приехали, – Стелла очнулась от мыслей и посмотрела в лобовое стекло, пытаясь понять, где они.
– Ты серьезно, «Шаурмясо»? – усмехнулась она. – Я не пойду, мне завтра на работу.
– Вылезай, – Матвей вышел из машины.
Обогнув капот, он открыл ей дверь и застыл с протянутой рукой.
– Уверена, что ты шутишь, – все еще надеясь, что он передумает, сказала Стелла.
– Думаю, я тебя удивлю.
– Если я отравлюсь, сам за меня завтра на работу пойдешь, – строго предупредила она и, вложив в его руку ладонь, выбралась из автомобиля.
Забегаловка была совсем крошечная, но очень уютная: несколько барных стульев стояли рядком у широкой деревянной столешницы, которая с одной стороны служила столом для посетителей, с другой – прикрывала рабочее место повара.
– Господи, как это вкусно, – через десять минут восторгалась Стелла и, не стесняясь, откусывала от ролла большие куски. – Почему ты не сказал, что так вкусно? – она в очередной раз стерла с подбородка ароматный сок и повернулась к Матвею.
– Вам, женщинам, если не написано «ресторан», вам не вкусно.
– Вот только не надо делать из нас меркантильных стерв, – наморщила брови Стелла. – Это мужчины заставили нас думать, что женщина – это товар. Это вы поощряете эти вечные диеты, ботокс, фитнес, губы невероятных размеров. А молоденькие девчонки смотрят на все это и думают, что чем они худее и чем короче юбка – тем лучше смогут себя «пристроить», – проворчала Стелла и, увидев холодный, немигающий взгляд Матвея, откусила здоровенный кусок шаурмы, чтобы не наговорить ему гадостей. – Прости, – энергично жуя, добавила она.
– Ты хотела рассказать мне о своих неприятностях, – напомнил Матвей и тоже аккуратно откусил кусочек завернутого в тонкое тесто мяса и овощей.
– Да нет, это не неприятности. Наоборот, приятности. Просто я волнуюсь. Сегодня я устроилась на новую работу. «Зэ пэ» в два раза больше, правда, от дома далековато, но тут надо расставлять приоритеты.
– А в приоритете у тебя получается деньги?
Стелла уперлась в его лицо надменным взглядом.
– Что ты в этом понимаешь? Мы с сыном живем вдвоем, а на Новый год он попросил у Деда Мороза – то есть у меня – Плейстейшен. Где я и где этот Плейстейшнн? Хоть на панель иди, – вздохнула Стелла и вытерла салфеткой измазанные в соусе пальцы.
Они сидели в маленькой закусочной одни, и медленно кружащийся за окном снег делал ее проблемы несущественными. Хорошо было рассуждать о них в тепле, поедая вкусную шаурму и смеясь. Но так будет не всегда, ей снова придется вернуться к извозу, хотя всего неделю назад она торжественно обещала Ленке, что с этим покончено. Теперь она работает в одной из самых элитных школ Москвы и может позволить себе проводить вечера с сыном.
– Тетя Зоя сказала, ты недавно развелся, – переводя разговор на более безопасную тему, спросила Стелла.
– Хочешь сказать, они решили свести нас?
– Мистер очевидность, а ты сразу этого не понял? Нет, ты не думай, что я, как представительница меркантильного класса, сцапаю тебя и не отпущу. Просто телефон забыла, – скривила она губы в подобии улыбки. – Стелла, тебе уже тридцать четыре. Стелла, ты останешься одна, – ворчала она, пародируя театрально-тягучую манеру матери.
– А ты не боишься? – вклинился Матвей.
– Чего? Остаться одна? Нет! У меня есть Павлик. Ладно, думаю, нам пора.
Обратный путь занял совсем немного времени. Стелла хотела повнимательнее рассмотреть Матвея, но после всех ее эскапад идея казалась ей неприличной.
«И с каких это пор ты думаешь о приличиях? Особенно это смешно звучит после того, как ты на него наехала ни за что».
Машина, качнув массивной мордой, остановилась у подъезда, и Стелла вдруг замешкалась. Наверное, нужно его хоть в щечку поцеловать? С другой стороны, он же не проявляет инициативы, значит ты, старая кляча, ему не понравилась. А посему перетопчется. Она дернула ручку двери и вышла на мороз.
– Подожди, – окликнул ее Матвей. – Может, дашь телефончик? Вдруг ты снова захочешь шаурму.
Матвей стоял без шапки, и крупные хлопья снега мягко ложились на его длинные темные волосы.
«Ну, Стеллка, похоже он тот еще обормот. Когда ты повзрослеешь?» – с удовольствием размышляла она, поднимаясь в дребезжащей кабине лифта.
– Уже завтра ты будешь купаться в теплом море, – поглаживая сына по спине, нараспев говорила Стелла, представляя себе райский уголок из рекламы Баунти. Почему-то, когда речь заходила о море и отдыхе, сознание рисовало именно эту идиллическую картинку рая.
– А почему ты с нами не едешь? – уже в полусне пробормотал Павлик.
– Я очень хочу, – обнимая сынишку, выдохнула Стелла в его теплую, все еще пахнущую молоком и свежестью шею. – Обещаю, в следующий раз поедем все вместе.
