– Ты неисправимый идиот! Тебя ждёт очень трудное испытание, а ты дурака валяешь! – выпалил братец, и я узнал вчерашнюю презрительную интонацию.

Хоть что-то в этом мире осталось неизменным.

– Тоширо! Не говори так о Кеншине! – одёрнул брата отец. И добавил уже обращаясь ко мне: – Иди, переодевайся. Жду тебя на тренировочной площадке.

Пришлось отправляться.

Закрывая за собой дверь, я услышал, как Ронин-сэнсэй говорит отцу:

– Я не уверен, что он справится.

Что ответил отец, я не услышал. Дверь закрылась, и я пошёл в свою комнату.

Только зайдя в гардеробную за кейкоге, я обнаружил, что всё ещё сжимаю в руках свиток. Читать подробно времени не было, и я оставил его на столе около компьютера. Решил, что прочту вечером перед сном.

Быстро переоделся и поспешил на кухню – хоть что-то забросить в топку, а то измотали меня все эти переживания.

Я хотел по-быстрому схомячить бутерброд, но на кухне была мама. Узнав, что у меня мало времени и что сейчас я пойду тренироваться, она заставила меня вымыть руки, а сама тем временем положила мне в мисочку риса и сверху кусочки рыбы. И дала палочки.

Чёрт! Времени и так нет, а тут ещё палочками ковыряйся…

Но делать нечего, пришлось тренироваться на палочках. А что? Мелкая моторика, точность движений, координация и, твою мать, терпение!

Когда я пришёл на тренировочную площадку, отец уже разминался. Глянув на меня, он бросил:

– Присоединяйся.

Я встал рядом и начал повторять упражнения.

– Мягче движения! – поправил меня отец. – Как будто тигр крадётся в горах.

Я не знал, обитают ли тигры в этой Японии. В той реальности, из которой я родом, тигров в Японии не было, но рисовали японцы их много – в китайских книгах прочли про этих кошек и нежно полюбили их. В любом случае, я представлял, что отец имеет ввиду. Однако, представлять и делать – это не одно и то же. Отцу пришлось ещё несколько раз поправить меня, пока начало получаться.

Я на самом деле старался. И не потому что боялся испытаний и инквизицию. Просто терпеть не могу, когда мне ставят условия и не объясняют правила почему именно так. Я хотел научиться управлять своей силой, а потом покрошить эти мерзкие рожи… Ну или хотя бы их плетёные колпаки. Разговариваешь с человеком, так покажи ему своё лицо! А то спрятались за шляпы и думают, что им всё позволено!

Когда мы хорошенько размялись, покатали по телу чи, постекали с острия атаки и даже немного пофехтовали деревянными мечами, отец предложил снова помедитировать.

– Ты должен призвать дух, который одарил тебя. А потом заставить его подчиниться тебе, чтобы он выполнял твои команды, – сказал отец.

И я снова сел на деревянный помост, сложил пальцы и закрыл глаза.

Перед моим внутренним взором опять раскопытился конёк-горбунок, пытаясь удержать мечи во всех четырёх копытах. Ну или хотя бы в двух передних. В конце концов, лошади иногда встают на дыбы. Но просто подняться на дыбы и стоять на задних ногах, выполняя при этом различные фехтовальные движения – задача для конька непосильная.

Я включил всё своё воображение. Я изо всех сил пытался заставить конька выполнять мои приказы, но, когда вместо рук копыта, ничего путного не выходит. Разве что весело… Хотя, некоторые пируэты были ничего так.

Опять же, конёк старался и у него получалось всё лучше. Да и само видения становилось всё чётче.

Через какое-то время я увидел, опять же внутренним взором, как чуть в стороне на табуреточке, широко расставив колени сидит давешний самурай и с интересом наблюдает мои забавы с коньком.

«Ты ещё попкорн и колу возьми!» – мысленно бросил я самураю.

И действительно у того как по волшебству в одной руке появилось бумажное ведёрко с попкорном, а в другой – большой пластиковый стакан с надписью «Кола», с крышечкой и трубочкой. И на ведёрке, и на стакане вместо логотипа был нарисован тот же символ, что и на накидке у самурая.

– Охренеть не встать! – прокомментировал я картинку.

Самурай молча отсалютовал мне колой.

Конёк-горбунок снова и снова крутился с мечами. Я наблюдал за ним. И в какой-то момент понял, что он подтянулся и окреп.

Он больше не походил на сказочного персонажа. Теперь передо мной была крепкая выносливая лошадка, точнее, жеребец. Боевой жеребец, который будет биться наравне с хозяином.

И он вкалывал. Он снова и снова в моём воображении призывал мечи и крутился, круша невидимых врагов. Он делал то, что лошади по природе не свойственно. Но он тренировался, и у него получалось.

И мне стало стыдно. Я гоняю в своём воображении придуманного коня, а сам столько не тренируюсь.

Я вздохнул и сбился с картинки.

– Кеншин, – тут же отреагировал отец. – Тебе удалось увидеть дух?

Я кивнул. Потому что конька я видел хорошо. Во всяком случае до того, пока не потерял концентрацию.

– Ты должен узнать его имя, – сказал отец.

– А если у него имени нет? – спросил я, понимая, что у моего конька имени точно нет.

– Тогда дай ему имя. Назови его! Это даст тебе над ним власть, – ответил отец.

Я снова принял позу для медитации и постарался мысленно вернуться к своему жеребцу.

Тот стоял и спокойно щипал травку.

Самурай в это время доедал попкорн, выбирая из ведёрка последние крошки.

Как только ведёрко опустело, оно исчезло, растворилось в воздухе.

Я тряхнул головой, прогоняя лишние мысли и повернулся к коньку.

– Как же мне тебя назвать? – спросил я у него.

Конь в ответ только повёл ушами и продолжил щипать травку. Очень важное занятие для воображаемого коня.

Самурай допил колу и встал – стакан и табуреточка растворились вслед за ведёрком. Шагнул к коню и посмотрел на меня.

– Что, прокатиться хочешь? – спросил я у самурая.

Он кивнул.

Я глянул на жеребца и подумал: а почему бы и нет? В конце концов, возить людей для коня более естественное занятие, чем размахивать клинками. К тому же и конь воображаемый, и самурай, если не брать во внимание тот случай, когда он появился на дорожке, но там я не уверен, что не привиделось… самурай тоже воображаемый.

Поэтому я разрешил:

– Ну давай, посмотрим, как ты в седле держишься.

Самурай протянул руку к коню и позвал:

– Джинома… – Голос под маской прозвучал приглушённо и мягко.

Это были первые слова, которые я услышал от самурая. Было даже как-то странно. Но ещё удивительнее было то, что конь отозвался на имя. Он шагнул к японскому воину и положил голову ему на плечо.

Джинома. Значит, вот как зовут моего жеребца.

Потряхивая ушами, Джинома ткнулся носом в протянутую руку.

У самурая на ладони появилось яблоко.

Конь аккуратно губами взял яблоко и смачно захрустел.

Самурай погладил коня по морде, и вдруг оказалось, что на того уже надета уздечка, есть седло. Более того, на морде коня теперь тоже красуется алая маска – рогатого дракона или демона. А круп укрывает кольчуга в ячейках, напоминающих чешую. И удила – двухцветные ленты – белая с красной. И стремена по формк как шлёпанцы, но металлические, и расписанные красно-белым узором.

Пока я осознавал изменения в облике моего коня, самурай взлетел в седло, и конь взвился на дыбы.

– Хей! – крикнул самурай, ударил пятками в бока жеребца и тот понёсся галопом.

Я смотрел на них и мои чувства двоились. С одной стороны, я зверски завидовал самураю – я тоже хотел вот так же верхом лететь по степи, и чтобы грива развивалась на ветру, а копыта высекали из камней искры. А с другой, – я чувствовал, как ветер уже бьёт мне в лицо, а душу переполняет восторг. Я чувствовал, как ноги упираются в стремена, задница касается седла, руки сжимают поводья. Словно это я сейчас несусь галопом по степи, а не самурай. Получается, я чувствовал то же, что и он?

Сделав круг, самурай подъехал ко мне, спрыгнул с лошади и вдруг встал передо мной на одно колено и прижал руку к груди.