– Извините, – Настя перегородила дорогу женщине. – Извините за дурацкий вопрос, но кто вы такая?

– Я родственница покойной, – тихо сказала женщина, не поднимая головы.

– Еще один дурацкий вопрос: у вас есть какие-нибудь доказательства? Документы или…

– Или, – сказала женщина и сдернула платок с головы. Настя потеряла дар речи и отступила назад, ее правая рука бессознательно царапала полу куртки, запоздало ища там что-нибудь, пригодное для такой ситуации.

Для общения с горгоной.

Потом Армандо схватил ее под мышки и отбросил назад, разворачиваясь к горгоне спиной и вырывая во время этого разворота пистолет из наплечной кобуры. Прикрыв глаза рукой, он ткнул стволом в сторону горгоны, закричал что-то резкое, повелительное, и этот крик так не сочетался с тем, ради чего они все сюда приехали, с маленьким кладбищем, медленной речкой, неярким зимним солнцем, печальными лицами людей, что Насте стало физически невыносимо плохо, и ей захотелось крикнуть Армандо, чтобы он прекратил…

Но тут она поняла, что кто-то уже кричит, и этот кто-то – Альфред.

– Хватит уже убивать! – кричал Альфред, бешено вращая зрачками и потрясая своей тростью. – Отойди от нее, болван!

Армандо замолчал, но оружия не убрал. Горгона неподвижно стояла перед ним, глядя в землю. Настя с безопасного расстояния все-таки решилась посмотреть на ее волосы и увидела, что змеи шевелятся, но ведут себя мирно, не шипя и не пытаясь напасть. Тогда она приказала Армандо опустить пистолет и отойти от горгоны.

– Давай послушаем, что все это значит, – сказала Настя.

– Это значит, что Анжела была горгоной, и кто-то из ее народа должен был проводить ее в последний путь! – выкрикнул Альфред на ходу. – Я пригласил ее!

– Но ты не сказал нам, что на похоронах будет горгона!

– Разумеется! Если бы я сказал тебе, ты бы сказала ему, – Альфред ткнул тростью в Армандо. – Он бы сообщил своим начальникам, и они устроили бы тут вместо похорон охоту на горгон, с вертолетами, напалмом, ракетами и еще бог знает чем!

– Ты должен был мне сказать. Ты ведь знаешь, что я и горгоны…

– Он знает, – низким грудным голосом ответила горгона. – И я знаю. Ты – причина смерти многих из моего народа. Но я здесь не ради мести. Я скорблю вместе со всеми вами.

– У тебя есть еще две минуты на скорбь, – сказал Армандо. – А потом ты исчезнешь. Либо сама, либо с моей помощью.

– Нет, – сказал Денис. – Сегодня, здесь – никаких исчезновений. Если она пришла на похороны Анжелы, пусть останется. До заката.

Горгона молча кивнула и пошла к дому. Рука Армандо, сжимающая пистолет, повернулась за ней, как стрелка компаса.

– Перестань, – сказала Настя. – Тем более, чтобы убить горгону, нужно отрезать ей голову. Я-то знаю.

– Пули займут ее на какое-то время, – ответил Армандо, неохотно убирая пистолет. – А я бы пока смог поискать бензопилу.

Альфред ткнул его тростью в бедро и велел проваливать. Армандо улыбнулся и свысока посмотрел на пожилого демона в шерстяной шапочке, как будто перед ним был ребенок, заигравшийся в своей песочнице и швырнувший формочкой во взрослого вооруженного мужчину. Альфред сердито засопел, готовясь к более серьезным действиям, но подоспевший Карл взял старика под руку и увел в дом. Армандо пожал плечами, убрал пистолет и направился за ними.

– М-да, – сказала Настя, глядя вслед недружной троице.

– Вот от этого я и хочу убежать, – грустно улыбнулся Денис. – И пока у меня никак не получается.

– Ты убегаешь, а кто-то должен остаться и разбираться с этим безобразием…

– Но ты сама выбрала такую судьбу…

– Конечно, – сказала Настя. – Конечно. Выбрала.

Для подробного комментария на эту тему не хватило бы и времени, что требуется на пеший переход от кладбища до Праги, тем более что Денис все равно «убегал», а значит, нагружать его ненужной информацией не стоило. Она и так сделала достаточно – пообещала, что позаботится о короле Утере, позаботится обо всех, кто был дорог Денису в Лионее, и не взяла с него никаких обещаний взамен.

А ведь могла бы.

«Пообещай, что всегда будешь помнить обо мне».

«Пообещай, что будешь счастлив».

«Пообещай, что где-то там, в укромном уголке твоего сердца, навсегда останется выцарапанная надпись „Денис плюс Настя равно любовь“. Так же, как это выцарапано у меня».

«Пообещай, что иногда ты будешь думать – а как бы все могло быть, если бы… Если бы не было ни горгон, ни Леонарда, ни Анжелы, ничего, кроме тебя и меня. И чем дольше мы не будем видеться, тем чаще ты станешь об этом задумываться, и может быть, однажды…»

– Может быть, однажды… – сказал Денис, и Настя вздрогнула: еще один непрошеный чтец мыслей? Встаньте в очередь!

– Может быть, однажды все это забудется, – сказал Денис. – Может быть, скоро с нами случится столько всяких хороших вещей, что мы забудем все плохое. Или будем вспоминать о нем со смехом, как о чем-то незначительном. Как о сломанной детской игрушке или оцарапанной коленке. Тогда это казалось катастрофой, а сейчас – повод для улыбки. Как ты думаешь?

– Я?! – Настя внезапно поняла, что очень сильно злится на Дениса, причем эта злость вскипела в ней невероятно быстро, почти моментально. – Ты действительно хочешь знать, что я об этом думаю?!

Следующей фразой, просившейся к ней на язык, была: «Ты действительно хочешь знать, когда, по моему мнению, мы сможем весело посмеяться над похоронами Анжелы? Или над тем, как меня чуть не убили горгоны?! Над этим ты собрался смеяться?!»

– Я думаю, что нам стоит идти, – сказала Настя, увидев на крыльце Карла. – Нас ждут. Посмеемся как-нибудь в другой раз.

Неудивительно, что после всего сказанного и сделанного поминальный обед прошел очень тихо и очень быстро. Первым из-за стола поднялся Денис, потом ушел Роман, а Карл повез могильщиков обратно в город. Настя тоже вышла, чтобы сделать пару звонков, а когда вернулась, то застала весьма выразительную картину. За одним концом стола Альфред и Горгона вели негромкую беседу, сидящий же на противоположном крае Армандо буквально пожирал беседующих глазами, и выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

– Две минуты давно прошли, – сказал он Насте.

– Прекрати! – она произнесла это почти шепотом, но горгона услышала ее, что-то сказала Альфреду и направилась к дверям, на ходу повязывая платок. Армандо помахал ей рукой.

– Когда-то ты сказала, что хочешь истребить их всех, – напомнил он Насте.

– Я помню.

– И в чем же дело?

– Я убивала их, только когда они нападали первыми, а не так, как вы, направо и налево, старых и малых, виноватых и невиновных…

– Не так, как «вы»? – Армандо приподнял брови. – Кто это – «вы»?

Настя хотела было ответить: «Вы – те, кто истребил горгон в том поселке», но потом вспомнила, что истребление начала она сама, и получалось, что Армандо прав – нет никакой разницы между нею и солдатами в черной униформе.

– И насчет невиновных, – Армандо покачал головой. – Не думаю, что там были такие. Даже…

Он пошатнулся от неожиданного толчка, удивленно посмотрел вниз, увидел Альфреда, произведшего этот толчок, и раздраженно скрипнул зубами.

– Мне нужно поговорить с принцессой, – смиренно проговорил Альфред. – Наедине, – и когда Армандо отошел в сторону, демон добавил: – То есть это не мне нужно поговорить с принцессой. Горгоне нужно поговорить с принцессой. Она ждет тебя во дворе.

– Нет, – решительно сказала Настя.

– Всего пару слов.

– Нет.

– Настя, – Альфред взял ее за локоть и как-то по-детски умоляюще заглянул в глаза. – Пожалуйста. Она – представитель маленькой расы, загнанной в угол, исчезающей. Когда еще ей представится возможность поговорить с принцессой Анастасией?

– В прошлом году я пообщалась с ее сестрами. Не самое приятное воспоминание.

– Тебе пора перестать оценивать события как «приятные» или «неприятные»! – неожиданно сердито сказал Альфред. – Повзрослей наконец! Когда у тебя еще будет шанс по душам поговорить с горгоной?