Тот, кто добросовестно изучает Библию, будет избегать широко распространенной практики, выражающейся в подчеркивании разнообразия аспектов Писания в ущерб его глубинному, внутреннему единству. Среди многочисленных причин этого разнообразия можно назвать опыт того или иного пророка, его образование, среду, язык и способ восприятия истины. Посредством этих разнообразных личностных характеристик Бог сообщал божественные мысли таким образом, что «речения человека являются словом Божьим»[24]. «Это разнообразие опыта библейских авторов расширяет и углубляет знания, явленные, чтобы ответить на специфические особенности различных умонастроений»[25].

Подчеркивание разнообразия библейских тем и их аспектов, развернутых разными богодухновенными авторами, свидетельствует об этих фактах и является необходимой частью библейского толкования. Однако в разнообразии и заключается единство Библии (см. 1 Кор. 12:4 — 6). Вести различных библейских авторов пребывают в столь сокровенном единстве, что ни одна из них не может быть понята полностью без другой, так же, как Ветхий Завет нельзя в совершенстве понять без Нового, а Новый — без Ветхого[26]. Оба Завета образуют нераздельное единое целое[27], зависящее одно от другого, обусловливающее и проясняющее друг друга[28].

Следствием единства Библии является аналогия веры. Выражение «аналогия веры» берет начало во фразе Павла «по мере веры» (Рим. 12:6), которая в греческом варианте выглядит как analogian tes pisteos. Концепцию аналогии веры мы используем для того, чтобы подчеркнуть глубинное «духовное единство, одну большую драгоценную нить, пронизывающую всю целокупность Библии»[29]. В силу этого духовного единства глубинная согласованность библейской мысли, наставления и учения может быть выявлена с использованием герменевтического принципа самоистолкования Писания. Это значит, что Бог как Автор Библии видел конец уже в начале, предвидел будущее так, как не мог его предвидеть даже богодухновенный библейский автор, и в словах Писания дал знать о нем человечеству. Богодухновенные слова Библии не следует понимать только как слова человеческие, обусловленные определенным языком, разными формами мысли, литературными образцами, свойственными времени и местонахождению отдельных авторов, творения которых составляют канон Писания. Несмотря на то, что Бог обращался к определенным поколениям (которые были современниками авторам библейских книг), Он предвидел, что будущие поколения, читающие Слово Божье, поймут в нем совокупность мыслей, наставлений и учений, выходящих за пределы конкретных (т. е. локальных, ограниченных) обстоятельств, при которых они были созданы. «Человек грешен, однако Слово Божье непогрешимо»[30] и его должно «изучать во все века»[31].

Будучи глашатаями Бога, пророки обращались к своему времени, а также предсказывали события далекого будущего (см. 1 Петр. 1:10 — 12). Они сами стремились понять смысл своих собственных слов[32]. Таким образом, в богодухновенных словах Писания[33] мог присутствовать более глубокий смысл и более полное значение, которое в силу божественного происхождения этих слов могло быть раскрыто только в других местах Писания, затрагивающих эту же тему. Следовательно, Библию надо рассматривать как толкующую саму себя[34].

Протестанский принцип толкования, выраженный в словах «только Библия»(sola scriptura), часто упоминаемый и как «принцип Писания», был девизом Реформации. Он включает в себя признание высшего авторитета непогрешимых Святых Писаний, исключая всякий человеческий авторитет в том, что касается определения «черт характера, богооткровенной сущности учения и проверки опыта»[35]. Он основывается на признании богодухновенности Библии, ее единства, каноничности и верховного авторитета. Елена Уайт подчеркивала, что у нас не должно быть иного кредо, кроме непогрешимых божественных Писаний. «Библия — наше мерило веры и дисциплины», — писала она[36], подчеркивая, что в последние дни «у Бога будет на земле народ, утверждающий Библию и только Библию как мерило всех учений и основу всех преобразований»[37]. В общем и целом Адвентисты Седьмого Дня не признавали за такими внебиблейскими нормами, как традиция, конфессиональные символы веры, наука, философия, внебиблейские религии и т.д., правомочий определять содержание веры, учения и реформ, но обращались к Библии как «высшему авторитету» в таких вопросах[38]. И мы решаемся вновь акцентировать внимание на этом моменте: «В наше время «… существует необходимость возврата к великому протестантскому принципу — к Библии и только Библии как мерилу веры и долга»[39]. Последовательная историческая позиция типичных представителей Адвентистов Седьмого Дня состояла в признании того, что Библия является нашим единственным мерилом веры, учения, реформ и практической жизни[40].

Подчеркивая высший авторитет Библии, необходимо сказать несколько слов о месте и цели сочинений Елены Уайт. Адвентисты Седьмого Дня в целом верят, что Святой Дух вдохновлял ее на труды так же, как Он вдохновлял творить библейских пророков, богодухновенно пребывал в ее сочинениях таким же образом, как и в творениях библейских пророков. По словам самой Елены Уайт, богодухновенные сочинения посланника Божья адвентистской Церкви не заменяют Библию[41] и не являются дополнением к канону Писания. Она сама утверждает, что Библия является «мерилом всякого наития»[42] и «мерилом всякого опыта»[43]. Относительно связи своих сочинений с высшим авторитетом Библии она однозначно заявляет, что, когда «Библии уделяется мало внимания, Господь дает малый свет, дабы привести мужчин и женщин к большему»[44]. Поскольку ее сочинения так же богодухновенны, как и Писание, они, как и Писание, являясь светом, не дополняют Писание и не превосходят его. Цель богодухновенного свидетельства Елены Уайт состоит в том, чтобы направить людей к подлинному постижению Писания и помочь им запечатлеть в их умах его значение[45].

В силу характерных особенностей богодухновенности сочинений Елены Уайт Адвентисты Седьмого Дня утверждают, что эти сочинения имеют более высокий авторитет по сравнению с другими за исключением одного только Писания. Ее сочинения выполняют подчиненную роль по отношению к Писанию, дают более ясное понимание Писания[46] и восхваляют его[47], привлекая к нему умы[48], привлекая внимание к забытым истинам[49], запечатлевая уже явленные богодухновенные истины[50], пробуждая умы и запечатлевая в них истину[51], возвращая людей к Библии[52], акцентируя внимание на библейских принципах[53] и применении их в практической жизни[54]. Поэтому нет ничего удивительного в том, что сочинения Елены Уайт особо почитаемы Адвентистами Седьмого Дня. Она подчеркивает, что они «не замещают Библию» и не являются «дополнением к слову Божьему»[55].