Есть и другие хитрые приемы обмана воспитанной собаки. Мою хорошо обученную собаку Кармен породы черный терьер лет двадцать назад обманули. Кармен не брала корм ни из чужих рук, ни с земли. Ее дразнили через забор. Недоверчивая, злобная Кармен стремилась достать врага и брошенный кусок колбасы в момент, когда она кинулась на забор, Кармен восприняла не как запретное лакомство, а как часть врага. Укус, глоток в азарте — и отравленная приманка в желудке. Кармен спасти не удалось. Что уж говорить о медаленосных, но добродушных и необученных пуделях, догах, далматиках и др.

Существует группа нечистоплотных приемов, не связанных с вредом здоровью собаки, но портящая карьеру сопернику, основанная на оригинальном подходе — использовании запахов. Эти возможности достаточно велики. Их применение ограничивает отсутствие избирательности адресата, которому отправлен запаховый сигнал. Но следует иметь в виду, что дополнительные хитрости могут компенсировать этот недостаток и позволить использовать запах для нанесения ущерба сопернику. Так, в некоторых случаях спор ведется заочно: протежируемый пес не участвует в том ринге, на который, например, направлена струя запаха текущей суки. Нервничающий, возбужденный соперник-жертва теряет качества выставочного красавца и, возможно, сойдет с дистанции еще до встречи в бестин-шоу с протежируемым конкурентом. Другой способ придания избирательности атаке запахом — заблаговременно подготовить протежируемого пса к воздействию. Неподготовленный соперник останется уязвимым.

Так, рассказывают, что некий К., владелец одного из примерно равных соперников-однопометников, обучил своего пса отличать запах текущей суки от такого же запаха с примесью эфира. Реакция на запах течной суки с примесью запаха эфира была погашена в ходе подготовки к выставке, на которой должно было решаться, кому быть первым, а с учетом одинакового происхождения соперников, то и кому стать главным производителем в этой породе. Когда дело дошло до определения победителя в ринге, помощник К. с помощью целофанового пакета с тампоном, смоченным выделениями течной суки и эфиром, растягивая и сжимая пакет, подал запаховый сигнал. Сквозняк донес почти не различимую для человека струю запахов до кобелей. Неподготовленные к запаховой провокации, кобели стали беспокоиться, принюхиваться и не показывали себя в своей лучшей форме, тогда как протежируемый стоял при осмотре в самой выигрышной позе.

По-видимому, можно воспользоваться и другими запаховыми сигналами (запахом еды, кошки, драчливого кобеля и др.) и даже специальными собачьими атрактантами или репелентами, столь эффективно используемыми для управления поведением многих видов животных.

Сходным образом может быть использована способность собак слышать ультразвук, неслышимый человеком. Хитрый соперник, подавая свистки, может дразнить, отвлекать неподготовленных соперников.

Есть прецеденты (правда, на соревнованиях кошек), когда на выставке одному из экспонентов подпустили блох, а затем напомнили оргкомитету, что наличие на животном насекомых должно вести к недопуску экспонента к соревнованиям.

Таким образом, воздух, вода, еда, лекарства, яды, микробно-вирусное окружение и сигналы могут быть использованы в злокозненных целях. Некоторые наиболее изощренные приемы тайной войны в среде нечистоплотных собаководов мы здесь не приводим или не раскрываем детали, так как от них практически нет защиты и обнародование этих сведений пользы не принесет.

Мы с огромным интересом работали над этой книгой. Надеемся, что читатель также прочтет ее с интересом и пользой для себя и своего питомца. Этот интерес порожден не только увлечением своей научной специальностью и увлечением кинологией, но и удивительными возможностями, предоставляемыми оригинальной проблематикой. Освобожденная от некоторых этических табу, проблема допингов оказалась увлекательнейшим разделом физиологии и фармакологии, а ее кинологическое приложение — восхитительная модель для обкатки многих принципиальных аспектов, недоступных масштабному анализу на других объектах. Так, легко антропологизируемое поведение наших четвероногих друзей дает благодатный материал для психофармакологии. Многие задачи нейро- и психофармакологии, которые не могут быть окончательно решены в рамках медицинской фармакологии, и эффекты, которые трудно уловимы на примитивных лабораторных животных (точнее, крысы, мыши, морские свинки, хомяки и другие, может быть, и не столь уж примитивны, но те нюансы поведения, которые замечает собаковод у своего подопечного, ускользают от наблюдателя грызунов), наглядно проявляются на собаках.

Обилие пород и знание происхождения животного в десятках поколений дает уникальные возможности для анализа вопросов фармакогенетики. Медицинская фармакология только подбирается к изучению этнической фармакоспецифики людей, а кинологическая фармакология располагает в этом направлении огромным запасом фактов и возможностей. Прослеживая в линиях и семействах собак особенности протекания болезней и их лечения, можно получить богатую пищу для размышлений о семейной специфике фармакореактивности.

Ускоренный по сравнению с человеком онтогенез собаки с фазами, которые легко сопоставимы с этапами развития человека, — прекрасная возможность для решения принципиальных вопросов онто- и геронтофармакологии. Одорантология физиологически активных веществ, о важном значении которой вжизни человека ученые только начинают догадываться, применительно к собакам приобретает наглядный и актуальный характер.

Можно привести еще ряд аргументов, обосновывающих научно-познавательный интерес тематики книги, в том числе интегративный фармакофизиологический подход, давно разрабатываемый нами, но впервые столь полно представляемый в настоящей книге. Но даже если стимулом для знакомства с проблематикой книги является только прагматический интерес собаковода или кинолога-эксперта, то и в этом случае книга, кроме чисто справочной информации, интересна тем, что взывает к творческому подходу.

Мы настоятельно рекомендуем читателю обдумать все сведения и идеи, приведенные в книге, прежде чем браться за практику на основе чтения одного из разделов. Использование любого, кажущегося самым простым, совета требует творческого подхода. Любой рецепт в любой книге или справочнике дан для «среднего пациента». Никто этих «средних» людей или собак никогда не видел, никогда не лечил. Каждый пациент — биологическая индивидуальность и у каждого из них свой генотип, своя биография и свои возможности. Для этих уникумов рецепты не печатают, в лучшем случае их выписывает в одном экземпляре врач. Но даже если рецепт дан очень хорошим специалистом, разве тот знает своего пациента так, как знаете его вы? Разве без вашей помощи учтет ветврач тысячи обстоятельств, придающих уникальность вашей собаке? Слава Богу, надежность биологических систем столь высока, что в большинстве случаев, если врач не допустит особо крупный «ляп», то Природа справится с огрехами «среднестатистической» фармакотерапии.

Мы зовем вас, читатель, к индивидуализации фармакофизиологических воздействий на организм. Хорошо, если наш читатель в своем лице объединяет интересующегося собаковода и врача, знающего и любящего своего конкретного пациента. Но даже если он «всего лишь» думающий поклонник своей собаки, чтение книги поможет ему справиться с неординарными проблемами.

Сейчас издается множество книг по собаководству. Далеко не все из них могут быть отнесены к кинологической литературе добротного уровня. Эксплуатируя интерес собаководов к знаниям, появляется ряд изданий, не отвечающих современным научным требованиям. Иногда переводной характер книги по собаководству является чуть ли не единственным ее достоинством. Лоск иноземщины порой заслоняет устарелось научной базы, противоречивость предлагаемой информации. Богатые частные собрания книг по собаководству (одна из таких блестящих коллекций собрана национальным экспертом-кинологом С.С. Новальным) стоят их обладателям больших затрат сил и средств. К сожалению, книг по собаководству, действительно добавляющих знания в копилку интересующегося грамотного кинолога, еще недостаточно. Конечно, хорошо, когда литература по собаководству пополняется новым справочником по той или иной породе, но книг, затрагивающих радикально новые аспекты, не так уж много. Мы с увлечением и трепетом обнаружили, что столь актуальная тема, как фармакофизиологическая коррекция индивидуума, практически оставалась неразработанной.